Отец был настоящим медведем – большим, сильным и далеким от рассуждений человеком. Он взревел, как затравленный медведь, и ударил Бэзила огромным кулаком.
Кассандра поднялась, прижимая к себе покрывало. Бэзил заметил это движение и, глядя прищурившись на отца, вытянул руку, как будто хотел задержать ее. Его голос был безжизненно спокоен.
– Ты можешь бить меня, можешь даже убить, но ты не сможешь заставить меня подчиняться. Отец, я сам решу, женюсь я на Аннализе или нет.
– Что?!
Лицо отца Бэзила пошло пятнами, и Кассандра подумала, что его вот-вот хватит удар. Он рванулся к сыну.
Она никогда в жизни не видела такой явной, нескрываемой ненависти. Кассандра не верила Бэзилу, когда тот говорил о том, что отец его ненавидит; теперь она убедилась в этом воочию. На голову, плечи и лицо Бэзила обрушились громадные кулаки. Ответные удары Бэзила были не такими частыми, хотя и ложились гораздо плотнее – в челюсть и в живот, из-за размера перевес был на стороне отца. Этот медведь забил бы Бэзила до смерти.
– Довольно! – закричала она.
Не раздумывая, Кассандра обмоталась одеялом и бросилась к ним, смутно осознавая, что в комнату прокрались слуги. Один из них сделал попытку удержать ее, но она увернулась.
– Довольно! – снова закричала она, чуть не разрыдавшись от страха, что разъяренное чудовище убьет Бэзила прямо у нее на глазах. Она бросилась между ними…
И была встречена страшным ударом, пришедшимся точно под глаз. Ошеломленная ударом, Кассандра растянулась на полу, ухватившись за одеяло, едва покрывавшее ее.
– Шлюха! – заорало чудовище и сделало движение по направлению к ней.
Бэзил пришел в ярость. Он с криком бросился на отца, отталкивая его яростными и сильными ударами кулаков.
– Остановите их! – крикнула Кассандра слугам. – Они убьют друг друга!
Комната наполнилась народом – слуги, привлеченные шумом, вбежали и разняли обезумевших отца и сына. Кассандра прижалась к ножке кровати, натягивая одной рукой одеяло на плечи и приложив другую руку к лицу, уже опухшему и мокрому от слез.
Бэзил тяжело дышал, удерживаемый слугами, его глаза пылали от возбуждения.
– Я вызываю тебя! – сказал он и плюнул отцу под ноги.
У старшего графа тоже текла кровь; но его ярость уже утихла.
Его глаза на свиноподобном лице сощурились.
– И почему только умер твой брат и оставил мне лишь самого никчемного из сыновей?
Он стряхнул с себя руки слуг.
– Ты женишься на Аннализе, вот мое последнее слово.
Он стремительно покинул комнату, слуги последовали за ним.
Поравнявшись с Бэзилом, один из слуг прошептал тому что-то по-итальянски. Он сделал это так тихо, что Кассандра ничего не расслышала. Бэзил покачал головой, и слуга ушел.
Они остались вдвоем, после недавнего хаоса, рева и криков тишина показалась им очень странной. Бэзил подошел и упал рядом с ней на колени, Кассандра беспомощно вскрикнула, омыв слезами его руки. Она почувствовала, что он дрожит, и покрепче обняла его.
– Ты тяжело ранен?
– Все скоро заживет, – прошептал он, прижимаясь к ней. – Он уже бил меня до этого.
– Господи, Бэзил, я думала, он убьет тебя.
Она, как и он, дрожала, утратив на некоторое время способность думать.
– Дай я посмотрю, что у тебя с лицом, – мрачно сказал он.
– Ничего страшного.
Но его пальцы скользнули ей под подбородок, и она подняла голову. Увидев синяки, разбитую губу и остальные раны, которые отец нанес собственному ребенку, она заплакала.
Бэзил осторожно поцеловал ее в щеку.
– Прости, Кассандра. Я знал, что он разозлится, но не ожидал, что он придет сюда.
Она обняла его, спрятав лицо в его волосах, желая лишь того, чтобы все хорошо закончилось.
И все же Кассандра не могла позволить Бэзилу отвернуться от предназначавшейся ему в жены девушки. Отказаться тем самым от права первородства, от своего места в мире. Пока им будет править их страсть, он не будет думать о матери и братьях. Но суть его души и сердца, смысл его существования составляла честь. В этом состоял его долг, долг перед матерью, земля которой была поручена его попечению. Матерью, которую он так сильно любил, и братьями, безвременная смерть которых наложила на него тяжелые обязанности. Придет время, и вина поглотит радость, которую они познали, поглотит все, что есть хорошего. В конце концов потеря чести уничтожит его.
Ощущая одновременно горе и любовь, Кассандра нагнулась и прижалась лицом к его плечу. Ее слезы были горячими и искренними.
– Я не плачу, Бэзил. Ты ведь знал об этом, правда? – Она обняла ладонями его лицо. – Я никогда не плачу. А с тобой я плакала от любви и радости, а теперь плачу от горя. Я не хочу покидать тебя, но я не настолько эгоистична, чтобы разрушить твою жизнь.
Бэзил закрыл глаза. Кассандра осыпала его лицо поцелуями.
– Со временем мы снова научимся переписываться как друзья, любовь моя, – прошептал он.
Кассандра знала, что всю жизнь будет помнить все подробности этого мгновения. Она будет помнить его плечи, обнаженные и горячие на ощупь, помнить его темные глаза, полные любви и боли.
– Я никогда не буду любить другую женщину так, как любил тебя, Кассандра.
– Я знаю.
Она мягко улыбнулась и прислонилась к нему. Они долго оставались в таком положении, покачиваясь и успокаиваясь.
Наконец Кассандра разогнулась.
– Мне нужно посмотреть твои раны, – прошептала она, – и найти лед.
Бэзил с трудом сглотнул, в его спокойных красивых глазах появилась тревога.
– Мой отец не останется здесь, спрячься в своих комнатах, пока он не уйдет.
Бэзил замолчал, дотрагиваясь до ее лица.
– Сегодня утром я должен показаться в обществе.
Они оба знали почему.
Кассандра кивнула, потом с большой осторожностью нагнулась вперед и прижалась губами к его губам, стараясь запечатлеть это мгновение в уме, в сердце, в душе. Ей хотелось выплеснуть на него свою любовь, хотелось поблагодарить за все то, что он дал ей, хотелось сказать, что никогда не будет раскаиваться в их кратковременной идиллии. Вместо этого она лишь еще раз погладила его по голове.
– Ты изменил во мне все, Бэзил. Благодарю тебя! Теперь помоги мне подняться и вернуть себе достоинство. Мне бы хотелось принять ванну и обновить мое чувство юмора, – произнесла Кассандра, заставляя себя говорить легко и непринужденно.
В его смехе послышалось облегчение.
– Это будет зависеть от того, смогу ли я сам подняться.
– Тогда давай поможем друг другу.
* * *
Кассандра умылась, оделась и не спеша поела. Это было ей просто необходимо. Она отдала распоряжения девушке, которая принесла ей завтрак, и принялась писать письмо. Когда через час девушка вернулась, чтобы сказать, что Бэзил покинул дом, Кассандра отдала ей письмо и попросила передать его позже Бэзилу.
Нужно было действовать быстро.
Организовывать отъезд из Флоренции было неудобно: все, что у нее было с собой, Кассандра оставила на вилле. Она послала Джоан распоряжения, за выполнением которых очень внимательно присмотрит Бэзил, она это знала. У нее остались смена платья и кожаный чемоданчик с бумагами – этого было достаточно на первое время. Она поедет в Венецию и успокоится, прежде чем вернется в Англию.
Кассандра надела фиолетовый дорожный костюм, который придал ей смелости. Она расправила плечи и направилась на поиски отца Бэзила. Она почувствовала страх и дрожь в коленях, найдя его в библиотеке.
– Мне бы хотелось сказать вам несколько слов, сэр, – сказала она по-итальянски.
Он посмотрел на нее, потом кивнул слуге, который торопливо удалился.
– Я говорю по-английски, – произнес он. – Вы что, думаете, что единственный образованный человек – мой сын?
– Отнюдь, – ответила Кассандра, прикрываясь щитом английского хладнокровия. – Я просто старалась быть вежливой.
– Что вам угодно?
– Я пришла сообщить вам, что покидаю Тоскану.
Он пожал плечами. Что еще она могла сделать? Злость подстегнула Кассандру.
– Я уезжаю, сэр, – она произнесла это слово с большой иронией, – потому что люблю его, и если я не уеду, то его уничтожит его честь. Но я уеду только в том случае, если вы мне кое-что пообещаете.
Он фыркнул:
– Обещать? Вы осмеливаетесь…
– Пожалуйста, не надо опять шуметь. Вы должны выслушать то, что я хочу вам сказать. Я не осмеливаюсь выяснять, почему этот брак так важен для вас, но я понимаю, что дело не только в вашем желании.
Он бросил бумаги на стол.
– Продолжайте.
– Я уеду, только если вы будете уважать талант вашего сына и поддерживать его желание писать в той же мере, в какой вы заботитесь о вашей собственности. Вы не уважаете этот дар, но это и в самом деле великий дар. Я имею в виду не только легкий кивок вашей головы. Вы никогда не переступите его порога, за исключением случаев, когда это будет крайне необходимо. Совершенно очевидно, что вы ненавидите его.
Во взгляде отца Бэзила мелькнуло невольное уважение.
– А если нет?
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Тогда я вернусь в Тоскану и разрушу этот брак, даже если при этом мы втроем погибнем. – Она помолчала. – Если вы думаете, что я не в состоянии этого сделать, то вы совершенно не знаете вашего сына.
Он прищурился, поджал губы и легко пожал плечами.
– Сколько вы хотите?
– Хочу?
Она покачала головой, пораженная тем, что такой человек, как Бэзил, мог быть сыном такого отца.
– Ничего.
У двери Кассандра остановилась.
– Он давно решил жениться на Аннализе, так что не думайте, что выбили из него повиновение.
Она отправилась на конюшню, где ее ожидала карета. Кассандра позволила спокойному усатому кучеру подсадить себя.
– Поехали, пока его отец не придумал еще какую-нибудь причину, чтобы убить его, – резко проговорила она.
Экипаж тронулся. Кассандра сидела очень тихо и прямо, чувствуя себя так, как будто сердце вырвали из ее груди. Ей очень хотелось оглянуться, но она боялась, что тут же обратится в соляной столб, как жена Лота.
Но она не могла сдержать слез, текших по ее лицу. Кассандра никогда в жизни не плакала на людях, но сейчас ей было все равно. Ее жизнь никогда не станет прежней.
Жарким августовским утром Бэзил подошел к вилле графа Диканио. Он нес букет цветов, срезанных в саду: поздние розы, какие-то белые цветы, запах которых ему нравился. Его голова болела, а на сердце было тяжело от ужаса, но он нашел в себе силы улыбнуться, когда слуга открыл ему дверь. Он был только нетерпеливым женихом, стремящимся успокоить свою юную невесту.
Мать Аннализы щебетала и суетилась вокруг него, но Бэзил все-таки заметил выражение облегчения в ее глазах. Отца его суженой не было дома, но Аннализа спустилась к ним, одетая в черное платье с кружевной косынкой поверх корсажа.
– Вы не получили мое письмо, – сказал Бэзил.
– Нет. Там было что-то важное?
Он покачал головой и слегка улыбнулся:
– Это было всего лишь приветствие.
Она была такой несчастной и робкой, что Бэзил решил не задерживаться. Какая суета! От этого голова болела еще больше, а к тому моменту, когда он вернулся домой, у него заболел желудок, а сердце превратилось в мертвый камень в груди. Сегодня ему придется проститься с Кассандрой. Он не знал, как сумеет это вынести.
К нему подошла молоденькая служанка. На ее лице было написано сочувствие.
– Это для вас, – произнесла она, приседая.
Девушка быстро вложила ему в руку письмо и стремительно удалилась. Узнав почерк Кассандры, Бэзил открыл конверт, и сердце его сжалось от страха.
Дорогой Бэзил!
Мне горько оставлять тебя, но самое лучшее для нас – это быстрое расставание, которое можно пережить гораздо проще, чем плакать, смотря друг на друга.
Я прилагаю список распоряжений относительно моего багажа. Я знаю, что ты внимательно проследишь за тем, как их выполнят.
Прошу тебя, женись на той девушке и живи с ней, это не изменит ничего из того, что мы с тобой познали, будучи вместе.
Этого никому у нас не отнять. Я хочу думать, что ты счастлив.
Спасибо тебе за то, что придал мне смелости, за то, что вернул мне сердце и душу. Я всегда буду думать о днях, проведенных в Тоскане, как о лучших в моей жизни. В каком-то смысле мы получили от любви все самое лучшее и должны ценить это.
Если ты любишь меня хоть немного, не пиши мне больше. Если ты напишешь, я сожгу твои письма, не читая. Позволь мне найти утешение в моем достоинстве. Позволь мне остаться незапятнанной в наших общих воспоминаниях.
Я никогда не забуду тебя.
Кассандра.
– Нет! – Бэзил смял письмо в кулаке, ринулся за служанкой и довольно сильно ухватил ее за руку: – Когда она уехала? С кем?
Глаза девушки округлились от страха.
– Три часа назад, ее отвез Гвильельмо.
– Спасибо.
Бэзил повернулся и побежал к дверям, направляясь в конюшню, чтобы разыскать кучера. Тот расскажет ему, куда поехала Кассандра. Прошло всего три часа – он успеет догнать ее. Из библиотеки появился отец и преградил ему дорогу.
– Нет, отец, – сказал Бэзил. – Сейчас мне не до объяснений с тобой.
Старик покачал головой.
– Нет, сын, – произнес он, поразив Бэзила тем, что назвал его сыном.
Бэзил нахмурился, ошеломленный этим неожиданным ответом.
– Тогда отступите, сэр, и позвольте мне следовать за ней, у нас остались нерешенные вопросы.
– Сначала ты должен выслушать меня.
– И что же ты мне скажешь? – с горечью спросил Бэзил. – Я только что из дома графа Диканио. Там я подарил цветы своей невесте. Что еще ты хочешь, чтобы я сделал?
Темные глаза были серьезными, и Бэзил невольно заметил, что морщины на лице отца углубились.
– Ты поступил правильно.
– Разве?
Он подошел ближе.
– Она ребенок, она не хочет выходить замуж. Она хочет жить в монастыре с тех пор, как мы были детьми. А я не хочу жениться на ребенке.
Пока Бэзил говорил, старший граф тяжело повернулся к галерее окон.
– Твоя мать очень любила ее, эту хорошенькую девочку, которая навещала тебя во Флоренции. Думаю, тогда ей было не больше шести. Твоей матери нравилось, когда она приходила, потому что она была такой светлой и мягкой, полной решимости стать монахиней, даже будучи ребенком.
В душе Бэзила зашевелился страх. Он помнил очень маленькую смеющуюся девочку с длинными черными волосами, сидевшую рядом с его матерью летними вечерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32