Оказавшись рядом с Дунстаном, она физически ощутила исходящую от него ярость. Или это была страсть? Как мог мужчина, который казался холодным и бесчувственным, обдать ее таким жаром?
— Какая сигара? — потребовала объяснений она, не обращая внимания на свои ощущения.
— Ничего особенного, просто проучил одного противного старикашку. Почему вы со всеми не лечите пострадавшему раны своими колдовскими зельями?
— Черт возьми, я понятия не имею, о чем вы говорите. Я сочла разумным сначала разыскать вас и убедиться, что вы не снесли мой дом.
— Или что они не повесили меня на люстре? — с усмешкой произнес он, поворачиваясь к женщине лицом.
— О, меня это совершенно не взволновало бы.
Однако на самом деле все было наоборот. Он нужен был ей. Ей необходимы знания этого мужчины. Но сейчас он был одинок, и это затронуло в ее сердце какие-то невидимые струны. Лейла колебалась. Первым ее желанием было сказать что-нибудь утешительное, чтобы успокоить его израненную душу, но, подумав, она решила, что Дунстан Ивес сам легко мог справиться с любыми проблемами, возникшими на его пути.
Он пожал плечами и погасил сигару в горшке с землей.
— Где ваша любезная компания? Неужели они не боятся, что я сверну вам шею?
Он удивил ее своей проницательностью, но она не подала виду.
— Я пригрозила им, что закачу истерику, если они не оставят меня в покое. Ведь большинство джентльменов, зная капризы женщин, уступают им.
— Я никогда не уступаю. Пустые разговоры не для меня. Если вас не затруднит, передайте наилучшие пожелания моему брату и его жене. В данном случае, полагаю, для всех будет лучше, если я немедленно уйду отсюда и уеду в деревню. Именно там мое место.
Желая уйти, Дунстан ждал, когда Лейла отойдет в сторону, чтобы пропустить его.
— Только не сейчас! — воскликнула она, почувствовав, как по ее телу пробежала дрожь.
Он стоял рядом, скрестив на груди сильные руки, внимательно поглядывая на нее сверху вниз. Кто-то, вероятнее всего Ниниан, прикрепил гвоздику к отвороту его фрака. Сочетание мужского запаха и сладковатого аромата цветка пробудило в ней страстное желание. Подражая ему, Лейла скрестила на груди руки, борясь со своим чувством.
— Я хочу, чтобы вы работали у меня, — сказала она, переходя прямо к сути.
Дунстан молчал.
Впервые она почувствовала, как ее охватывает беспокойство. Кокетничая с герцогами и принцами, Лейла легко могла убедить их делать то, что хотелось им с мужем. Она никогда не пыталась добиться чего-нибудь только для себя, потому что даже не задумывалась, возможно ли это.
Теперь, когда ей представилась такая уникальная возможность осуществить мечту всей жизни, Лейла с ужасом боялась упустить этот шанс.
— Мне нужен сад.
Как же объяснить ему, что ей нужен необыкновенный сад? И нужен не для красоты.
— Я хочу выращивать цветы, каких нет ни у кого. Я хочу разводить всевозможные сорта цветов, какие только есть в природе.
Дунстан фыркнул.
— Женские головы — благодатная почва для всякой чепухи.
Лейла сжала губы, сдерживая гнев от его оскорбительных слов. Будь на ее месте другой человек, он, возможно, рассмеялся бы в ответ. Но она негодовала, оттого что Дунстан с презрением отозвался о ее намерениях.
— Напрасно вы мне не доверяете. Я хочу выращивать цветы и производить из них специальные ароматы. Можно начать с сортов, которые уже есть, но мне нужен человек, знающий свое дело. Мой отец говорит, что вы специалист в этом.
— Я выращиваю овощи и к цветам не имею никакого отношения.
Какой же он упрямый! С этим человеком невозможно договориться. Видимо, существует причина, по которой это трудно сделать. Но Лейла не достигла бы столь высокого положения в обществе, если бы не умела общаться с такими мужчинами. Человеку, который сопротивляется, есть что скрывать. В случае с Дунстаном она предпочла бы знать причину, потому что ей нужен был этот проклятый Ивес, и она не хотела, чтобы его глупое упрямство встало между ними.
— Вы можете выращивать все овощи, какие только пожелаете, — предложила Лейла великодушно.
Ей показалось, что он тяжело вздохнул, словно она коснулась чего-то очень личного. Женщина попыталась это выяснить, но он замкнулся, его лицо стало непроницаемым. Она играла с огнем, когда сделала шаг навстречу и провела пальцами по его груди.
— Или у вас есть личное предложение?
Она сама не понимала, почему произнесла эти слова, но жар, исходящий от его тела, обжигал ей пальцы.
В сумерках она не могла видеть его лицо, но почувствовала, что он напрягся. Пытаясь найти его слабое место, Лейла продолжила начатый разговор.
— Вы можете назвать ваши условия, — произнесла она своим самым соблазнительным голосом, перед которым не могли устоять даже генералы, имеющие огромное состояние; она сделала паузу для большего эффекта, затем продолжила свою игру: — Если, конечно, вы не предпочитаете что-нибудь менее материальное, чем деньги.
Он мягко, но настойчиво убрал ее руку со своей груди.
— Глупее мысли я за сегодняшний вечер не слышал. Уйдите, или я за себя не отвечаю.
Дунстан отступил назад. Он был без женщины так долго, что забыл их очаровывающие ароматы и притягательность их соблазнительных форм. Забыл он также и ощущение горячего желания, которое пронзало когда-то все тело.
Он больше не мог себе позволить страсти к женщинам. Ведь эти коварные создания всегда берут больше, чем дают.
Не желая отступать, Лейла ответила с усмешкой:
— Ваши угрозы меня не пугают. Но если вы лучший агроном во всей Англии, то мне нужны ваши услуги.
Дунстан чуть не рассмеялся.
— Я действительно лучший агроном в Англии, но у меня есть работа, — произнес он, а сам подумал, что Малколм будет последним человеком на земле, на которого он согласится работать.
Хотя в этом полумраке он не мог ясно видеть леди, но чувствовал, что его окутывают ее колдовские чары, которыми обладали все женщины семейства Малколм. У него вдруг появилось желание показать ей, что он действительно лучший агроном во всей Англии. А также доказать, что прежде всего он мужчина. Но эта дорога привела бы его прямо в ад, и он упорно сопротивлялся, несмотря на искушение.
И было чего опасаться, ведь Господь постарался на славу, когда создавал леди Лейлу, потому что прекраснее женщины не было на земле. Ему следовало бы держаться от нее подальше, а ей было бы гораздо безопаснее, если бы она понимала, с кем заигрывает.
Дунстан приподнял ее, обхватив руками за затянутую в корсет талию, и опустил на скамейку, уставленную горшками с растениями, которые, сметаемые ее широкими юбками, падали на землю.
От возмущения она пнула его туфлей на высоком каблуке, но Дунстан просто усмехнулся и отошел назад. Она предложила назвать свои условия… Да эта женщина закричала бы и оторвала ему голову, если бы он назвал ей свои условия!
Глава 3
Уилтшир, апрель 1752 г.
«Ведьма Малколм будет последним человеком на земле, на которого я соглашусь работать», — подумал Дунстан. Но всем было известно, что насмехаться над этим семейством — все равно, что дразнить драконов. Выругавшись и утерев со лба дорожную пыль, Дунстан приостановился на перекрестке дорог около Свиндона, позволив своему старому коню пощипать траву, в то время как сам он размышлял, в какую сторону податься.
А ведь его уволили. Лучший агроном изгнан за неподчинение. Подумать только: в ближайшем будущем ни один из этих глупых лордов не будет нуждаться в его услугах!
Дунстан снова задумался, в какую сторону ему ехать. Он не мог повернуть на восток и плестись назад к Дрого. Он скорее съест свою собственную ногу, чем попросит о помощи! Фиаско в Лондоне доказало, что он приносил только вред своему благородному брату, так же как и своему собственному сыну, которого он однажды собирался забрать к себе.
Несколько лет назад Силия была в шоке, когда муж предложил поселить своего внебрачного сына Гриффита в их доме. А ее смерть и последовавшие за этим слухи разрушили его надежды установить какие-либо отношения с мальчиком. Пока невиновность Дунстана не была установлена, Гриффиту было гораздо спокойнее с его матерью.
Может быть, в светской жизни Дунстан и был неудачником, но как специалисту ему не было равных. Он обладал энциклопедическими знаниями об экспериментальных сельскохозяйственных методах и не гнушался работы, если кто-то предлагал ее.
Видимо, проклятая ведьма Малколм постаралась, чтобы теперь никто не нанимал его.
Вы можете назвать ваши условия… Неужели она действительно говорила это? Не было ли это ловушкой?
Он посмотрел на дорогу, ведущую на запад в сторону Бата, к поместью Стейнсов. У него не было доказательств того, что именно стараниями леди Лейлы он остался без работы. Смерть Силии и события в Лондоне заметно пошатнули его репутацию, и это могло явиться причиной того, что никто не хотел с ним общаться, а тем более пользоваться его услугами как специалиста. Но именно родной брат леди и уволил его, даже, несмотря на тот факт, что благодаря Дунстану поместья за прошлый год получили немалую прибыль. У него, естественно, появились сомнения, что здесь не обошлось без участия леди.
Конечно, справедливости ради, следует признать, что Ролли был самодовольным ничтожеством, и Дунстан, возможно, пару раз позволил себе намекнуть этому аристократишке, кто тот на самом деле. Он не упускал возможности поглумиться над дураками, так как не выносил их.
Дунстан прислонился к шее лошади, мысленно взвешивая свои шансы. В его седельной сумке все еще лежали экспериментальные семена турнепса. Он мог бы вернуться назад к своему брату и тем немногим акрам земли, что Дрого пообещал ему. Если он и поступит так, то никогда не заработает достаточно денег, чтобы заплатить следователю, которого недавно наняли для расследования обстоятельств смерти Силии, и не сможет обеспечить достойную жизнь своему сыну.
А может, повернуть в сторону Бата и принять предложение леди?
Его условия. Возможности интриговали его.
Он угождал прихотям Силии в течение многих лет. Как законченный идиот, он покупал ей многочисленные наряды, дарил драгоценности, траты на которые едва мог себе позволить, успокаивая жену мечтой, что когда-нибудь она станет графиней, поскольку у Дрого не было наследника. Дунстан надеялся, что она будет терпелива и научится любить его.
Но как только Дрого женился, Силия, узнав, что у него родился сын, упорхнула в Лондон, обзавелась кучей любовников и никогда не вспоминала о муже.
И теперь Дунстан предпочел бы гнить в Тауэре, прежде чем снова станет угождать капризам женщин.
Особенно он не стал бы этого делать даже для соблазнительной Малколм, которая была слишком привлекательна и решительна. Она может быть с мужчиной на равных, если бы он ей позволил. Но ведь никто не сказал, что ему придется это делать. Ему было предложено только назвать собственные условия, на которых он согласился бы работать у нее.
Ползти или бороться. Нужно было выбирать.
Направив своего коня вправо и стиснув зубы, он поскакал навстречу судьбе.
Дунстан стучал в двери сельского особняка леди Лейлы, пока надменный дворецкий не открыл ему. Приняв у приезжего шляпу, слуга проводил его в дом с таким видом, как будто его здесь ждали. Ведьма, вероятно, нагадала о его прибытии на кофейной гуще. Войдя, очевидно, в кабинет ее покойного мужа, он наблюдал, как женщина, о которой он думал как о черной вдове, вошла и остановилась напротив залитого солнечным светом окна. Может, ему только показалось, что это была она? Лейла стояла спиной к яркому свету, поэтому ее лицо оказалось в тени, а он преднамеренно избегал в Лондоне рассматривать ее близко.
Сначала эта женщина показалась ему столь же напряженной и надменной, как та, которую он видел на балу. Но, заметив, как она сжимала и разжимала руки, он почувствовал в ней неуверенность.
— Я приехал спросить, остается ли ваше предложение в силе.
Стиснув челюсти, Дунстан сосредоточил внимание на чепчике, покрывающем ее стянутые в тугой узел волосы, избегая встречного взгляда. Он не верил в сказки, но если даже Дрого сумел угодить в колдовские сети соблазнительной Ниниан, он не стал бы с уверенностью отрицать, что между женщинами Малколм и мужчинами Ивес существует какое-то мистическое притяжение. Он знал и о тех несчастьях, которые, согласно все той же легенде, ожидали их семейства, если один из рода Ивес совершит глупость и влюбится в одну из этих ведьм. Думая об этом, Дунстан хотел, чтобы хозяйка присела.
— Как я уже говорила вам раньше, мне нужен специалист, который поможет разводить новые сорта цветов, выращенных для создания духов, — объявила Лейла, как будто они продолжали беседу, начатую несколько недель назад.
Духи, которые он помнил с их предыдущей встречи, пахли слаще жасмина в ее зимнем саду. Он еще сильнее сосредоточил внимание на чепчике, покрывавшем голову леди.
— Я ничего не знаю о разведении цветов. — Он готов был откусить свой упрямый язык за эту неуместную фразу, ведь ему была так необходима работа.
— Учитесь. — Она махнула рукой с длинными унизанными кольцами пальцами на полки книг за его спиной. — Я хочу начать с разведения роз и выведения новых сортов, хочу производить собственные духи. — Приблизившись к нему, она рассеянно ласкала его руку. — Я обнаружила, что вырастить растение очень… — ее голос дрогнул, — трудно.
Сбитый с толку ее ласковым голосом, Дунстан не мог сосредоточиться. У него появилось смутное ощущение, что она только что наняла его, не задав ни единого вопроса, но головокружительный аромат ее духов и прикосновение руки смешали все его чувства.
Как будто почувствовав его состояние, леди подняла голову, чтобы получше его рассмотреть, и Дунстану пришлось собрать все свои силы, чтобы не опустить взгляд ниже чепца, который находился прямо перед ним.
— Цветы не приносят никакого дохода, — продолжал настаивать он, стиснув зубы. — Мой обычный заработок базируется на доходе от выращиваемых мной овощей. Как вы заплатите за мои услуги?
Ему показалось, что она пристально посмотрела на него, прежде чем развернулась на своих высоких каблуках и отошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41