Он подумал, что его друзья в Англии ни за что не узнали бы его сейчас.
Увидев Алекса, на руках которого мирно дремал Джейкоб, Эвелин выскочила на крыльцо. За ней появилась миссис Веллингтон, и они суетливо приняли сонного мальчика из рук Хэмптона. Миссис Веллингтон, сердито ворча, сразу увела Джейкоба в дом. Эвелин осталась на улице.
Видя, что Хэмптон не собирается спешиваться, она положила руку на луку седла и, глядя снизу вверх, сказала:
— Вы не зайдете? Молли подаст чаю, позавтракаете… Вы, наверное, голодны?
Он внимательно посмотрел ей в лицо. В уголках глаз все еще поблескивала влага. Первый раз он видел, чтобы она плакала. И говорила теперь с ним мягко, без намека на обычный гнев.
— Мы ели. Джейкоб проснется и расскажет. Поеду, приведу себя в порядок.
Внезапно до него дошло, в каком он виде. Не мешало бы умыться, да и щетина наверняка как у дикобраза.
— Я думаю, это неважно. Может, это и не в рамках приличий, но мама никогда не простит себе, если будет думать, что не смогла как следует вас отблагодарить. Слезайте. Иначе она на вас обидится.
Вот теперь она была прежней Эвелин. Спрыгнув на землю, Алекс посмотрел ей в глаза, и в его взгляде зажегся озорной огонек.
— А вы хотите отблагодарить меня?
— Я бы подумала над этим, если бы существовал способ сделать это и сохранить свою репутацию. А пока довольствуйтесь тем, что имеете.
Положив руку ему на грудь, Эвелин привстала на цыпочки и поцеловала Алекса в небритую щеку. От него пахло лошадиным потом и элем. Но она не была против. Крепкий мужской аромат кружил голову, и, когда он взял ее руки в свои и прижал к себе, она ощутила благодарность.
— А делать это на глазах у прохожих? Как же репутация?
Потаенный блеск в его глазах притягивал ее. Ни тени улыбки не мелькнуло на его лице, но Эвелин, по смущенным ноткам в голосе, поняла, что ему приятно. И ответила вполне в его духе:
— Если бы от вас не так воняло. Нет, ближе не подойду.
Он зарычал. Она вскрикнула в притворном испуге. И через минуту они, словно вихрь, пронесшись по гостиной, едва не сбили с ног миссис Веллингтон, которая спускалась по лестнице.
Покачав головой, она посмотрела на них с доброй улыбкой. Эвелин могла гордиться, что нашла себе такого человека, как Александр Хэмптон. Бывали минуты, когда ее беспокоили их постоянные препирательства, но в душе она знала, что настоящих причин для беспокойства нет. У Эвелин была голова на плечах и доставшаяся от отца воля к жизни. И насколько могла судить Аманда, молодой Хэмптон будет ей хорошей парой.
Так что через год она вполне может стать бабушкой.
Глава 7
Пропустив последние собрания Сынов Свободы, которые теперь проводились в таверне, Эвелин, как и большинство горожан, ничего не знала о событиях, намеченных на четырнадцатое августа. Но когда утром на ветвях огромного вяза в Ньюбери появились карикатуры, весть об этом мгновенно распространилась по городу. Вместе с толпой Эвелин побежала посмотреть, как начинается мятеж: чучело, изображавшее Эндрю Оливера, назначенного сборщиком Почтового налога, висело рядом с огромным сапогом, из которого вылезал черт. Аллегория на ненавистного лорда Бута была грубовата и не вызвала смеха. Но вот Оливер, один из ближайших сподвижников дяди Джорджа, был нарисован мастерски, и толпа потешалась, в основном, над ним.
Вместе с тем все выглядело неопределенно, а Эвелин хотелось знать, что из этого последует. Не собираются ли патриоты на самом деле повесить Оливера? Неужели они дойдут до убийства? И остановятся ли на Оливере? В последние дни на слуху были и другие имена, вызывавшие всеобщую ненависть, среди них и имя дяди. Казалось, что в воздухе разливается едкий запах насилия.
По пути из Ньюбери на склад она встретила Алекса. Он взял ее за руку и, не отпуская, увлек за собой.
— Что тут происходит? Какой-то городской праздник?
Она ничего не могла объяснить, а он ничего не знал о патриотах, и еще меньше — об их планах. Не говоря ни слова, она повела его к Дереву Свободы.
Алекс в изумлении смотрел на толпу, собравшуюся под раскидистыми ветвями. Люди вовсе не походили на уличных забияк, которые временами устраивали беспорядки в Лондоне. Это была скорее толпа собравшихся на праздник добропорядочных горожан. Правда, среди них попадались пьяные и мальчишки, швырявшие в чучела камнями. Временами слышались сердитые возгласы. Но в целом толпа, казалось, была вполне довольна, что выразила свое мнение.
Узнав одного из друзей губернатора, Алекс схватил его за рукав и спросил:
— Почему ничего не делают, чтобы разогнать толпу? Разве это не опасно?
Человек только пожал плечами.
— Может быть. Губернатор уже послал шерифа. Видите, вон там? — Он указал на человека, бестолково суетившегося на краю толпы. — Это шериф. Думаю, он будет признателен тому, кто подскажет, как их разогнать.
В этот момент Алекс испытывал примерно такую же тревогу, которая несколькими минутами раньше охватила Эвелин. Он окинул взглядом все увеличивающуюся толпу и одинокого человека, противостоящего ей, на которого никто не обращал внимания. У шерифа имелось несколько помощников, но что они могли сделать против толпы? Пока толпа была настроена мирно, но что произойдет ночью, когда чернь, которой здесь немало, окончательно перепьется и осмелеет?
Он опять схватил Эвелин за руку и потащил на соседнюю улицу.
— Я думаю, Оливера уже предупредили и он принял меры?
— Был бы дураком, если бы не принял. Видели черноволосого человека в голубом с золотом камзоле, с тростью?
— Который все время прикладывался к бутылке? Видел. По-моему, отъявленный негодяй.
— Это Эбенезер Макинтош, главарь Южного собрания. Если они к вечеру на что-то решатся, то мистеру Оливеру лучше оказаться где-нибудь подальше.
Алекс посмотрел на серьезное лицо Эвелин и, осознав, что явно-переоценивал миролюбие толпы под Деревом Свободы, быстрыми шагами повел ее к дому.
— Что это за Южное собрание и что вообще происходит?
— Если вы никогда не видели католических погромов, мне трудно объяснить. Но что-то мне подсказывает, что сегодня увидите. Боюсь, вместо соломенных чучел найдутся другие жертвы… Больше я вам ничего не могу сказать. Но вечером на улицу не выходите. Вы явно не их любимчик.
Вечером, глядя из окна на толпу с факелами, которая шла громить таможню, Алекс вспомнил ее слова. На следующее утро возле таверны рассказывали о проследовавшем мимо Собрания штата факельном шествии, которое несло по улицам чучело Оливера, положенное в гроб, о попытке взять штурмом дом Оливера, о том, что военному коменданту, который хотел разогнать толпу, пробили голову камнем. Ходили слухи, что губернатор покинул город и укрылся в форте на острове. Позже Алексу довелось увидеть, как Оливер публично отрекся от своей должности.
Отупев от обилия впечатлений, Алекс решительно направился в порт к Эвелин, в отношениях с которой он окончательно запутался. Думая о густых шелковистых волосах, куда так приятно погружать пальцы, о стройных бедрах, притягивавших к себе, когда он обнимал ее, о восхитительном вкусе поцелуев, он мог простить ей все. Но тут же вспоминался и нестерпимый сарказм, острый ум, а теперь еще и эта точность предсказаний. Да она просто ничего не рассказывала ему!
Войдя в дом, он встретился с удивленным взглядом Эвелин. Она достаточно хорошо его знала, чтобы не заметить опасный огонек в темных глазах. Вытерев испачканные чернилами пальцы о передник, она подошла к прилавку. Она заметила, с каким недоумением он смотрит на простое коричневое платье, на чересчур длинную ленту, которой она подвязала волосы. Подняв руку, она проверила, на месте ли лента, но спросила спокойно, не отводя взгляда:
— Чем обязана такой честью, мистер Хэмптон?
— Меня зовут Алекс, и я полагаю, что имею право пригласить свою невесту на завтрак. Прервитесь на часок. Время подкрепиться.
— У меня в столе есть яблоко и немного сыра, мистер Хэмптон. И слишком много работы, чтобы тратить время на завтраки, даже с женихом.
Она тревожно оглянулась, заметив грозный блеск в глазах Алекса. Он решительно шагнул к прилавку. В складе никого, кроме них, не было — Джейкоб и Бенджамен ушли завтракать.
— Я хотел проявить галантность, вывести вас на люди. Но если вы хотите остаться наедине со мной, тем лучше. На мешках с мукой можно неплохо отдохнуть, вы не согласны?
И прежде чем Эвелин успела ускользнуть, он обхватил ее за талию и, притянув к себе, поднял на руки. Целуя девушку в подбородок и в шею, он прижимал Эвелин все крепче. Отталкиваясь от него руками, отворачивая лицо, она пыталась справиться с жаркой волной, которая поднималась в ней. Ей было приятно, как он дышал ей в ухо, нравился его запах — терпкий аромат кожи и едва уловимый запах вина. Сюртук его был из грубого полотна, но стоило пальцам скользнуть чуть ниже, и начинался прохладный, как вода, гладкий атлас жилета. А под всем этим, сотрясая грудную клетку, бешено колотилось сердце. И как бы Алекс ни старался выглядеть грубым, бессердечным, этот стук красноречивее всего остального доказывал обратное.
— Алекс, не надо, — прошептала она. — Вы… не имеете права…
Он отпустил ее и посмотрел в зардевшееся лицо.
— Вы так глядите, будто предоставляете мне это право. Но все же кто-то из нас обязан не терять рассудка. Снимайте передник, я помогу запереть склад.
Ругая себя за малодушие и сожалея о том, что он так быстро отказался от своих намерений, Эвелин сняла передник. Может быть, он пришел вовсе не за этим, а чтобы рассказать, как идет расследование, что он все уладил и теперь возвращается домой. При мысли об этом она должна была почувствовать облегчение. Но она его не чувствовала.
В таверне им положили завтрак в корзинку, и они разложили ее содержимое на каменной скамье, среди пустынного церковного дворика. Мимо мог пройти кто угодно, но в этот час вокруг не было не души, и они чувствовали себя достаточно уединенно.
— Так о чем вы хотели мне рассказать? Вы нашли преступников?
Эвелин разложила на коленях салфетку и отломила кусок от громадного сэндвича с сыром и помидорами, который Алекс протянул ей.
— Я еще не выяснил имен владельцев компаний. Видимо, они зарегистрированы где-то в других местах или вообще нигде. Я послал людей в Нью-Йорк и Филадельфию. Но им понадобится неделя или две. Суд не убедишь одним клочком бумаги. Нам нужны свидетели. Но разве я не могу видеть вас просто так, без всякой причины?
Эвелин, прихлебывая тепловатый эль, посмотрела на него с сомнением.
— Не думаю. Разве что совсем нечего будет делать и никого не окажется под рукой, чтобы соблазнить. Но все же не могу поверить, что вам часто приходит на ум соблазнять кого-то средь бела дня, поэтому всегда кажется, что у вас что-то на уме.
— Неужели? — Он приподнял одну бровь, посмотрел на нее испытующе. Эти полные губы могли быть страстными, и Алекс много бы дал, чтобы увидеть откровенный призыв в фиалковых глазах. Но ее скептический взгляд, на который он постоянно натыкался, говорил, что перед ним отнюдь не глупая кукла, с которой можно поиграть и бросить. — Я вообще-то могу и днем. И если вы только намекнете, то обещаю, что с моей стороны…
Эвелин впилась зубами в сэндвич, не снисходя до ответа. Он слишком многого хотел. И она не собиралась облегчать ему задачу.
Алекс пожал плечами.
— Это не самый худший способ провести время. Но если вам неинтересно, можем заняться чем-нибудь другим. Например, обсудить, почему толпа не разнесла вчера дом Оливера? Почему они его даже камнями не забросали?
— Любому, у кого есть капля здравого смысла, все ясно. Но почему это вас так интересует?
Озадаченная выбором темы, Эвелин медленно жевала и посматривала на него искоса.
— Никакие уважающие себя погромщики не будут подобным образом дефилировать мимо здания парламента. Кто-то спланировал демонстрацию. Потом они, конечно, немного пошумели, но и это, по-моему, предусмотрено. А вы знаете об этом больше, чем рассказываете. Будут ли они бунтовать дальше или удовлетворятся отставкой Оливера?
Эвелин беззаботно пожала плечами.
— Они не успокоятся, пока не отменят Почтовый закон, если вы это хотите знать. Можете так и передать вашему высокородному кузену, что, пока он не выступит против закона, безопасность королевских чиновников здесь никто не сможет гарантировать. Вы это хотели услышать?
— Я хочу услышать правду. Я потратил достаточно времени и денег на это предприятие. Если для моих людей и кораблей станет опасно заходить в порт Бостона, я выберу другой.
— Тогда вам придется отказаться от всех американских портов. Подобное происходит везде. Спросите у своих людей, когда они вернутся из Нью-Йорка и Филадельфии. И вообще, зачем нам делиться с вами прибылями? Отправляйтесь к себе в Англию, мы уж как-нибудь без вас обойдемся.
Алекс какое-то время смотрел на нее оторопело, и она почувствовала что-то вроде торжества. Потом черты его затвердели, взгляд стал пронизывающим. У Эвелин похолодело в груди.
— Вы говорите об анархии и мятеже. Колонии не могут существовать без Англии. Надеюсь, вы не участвуете в беспорядках. Донесение уже отправлено в Лондон. Если беспорядки будут продолжаться, вызовут войска и зачинщиков посадят в тюрьму. Мне будет неприятно сознавать, что из-за меня вы угодили за решетку.
Эвелин хмуро посмотрела на него и отодвинула остатки еды.
— Значит, вы шпион? Обо мне не стоит беспокоиться. Передо мной и так уже закрылись все двери с тех пор, как молва связала наши имена. И правильно сделали. Но я не думала, что вы…
Алекс сделал большой глоток эля и долго смотрел на отчужденное лицо девушки. Все-таки он разочаровал ее. Но почему он чувствует такую ноющую боль, как от воспаленного зуба?
— Я не шпион. Но вы сами не верите в то, что я могу вернуться в Англию и не рассказать обо всем кузену. Комендант Хатчисон уже просил меня о содействии. Он, по-моему, надеется, что вы рассказали мне гораздо больше, чем есть на самом деле. Какие двери перед вами закрылись, Эвелин?
— Какая разница? Забудьте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53