— Живо под одеяло! — приказал он хриплым голосом.
Белла без промедления юркнула под одеяло.
Там, в тепле, она быстро согрелась, и ее дрожь очень скоро превратилась в трепет желания, когда девушка увидела, как раздевается Жак Он растирал себя сухими полотенцами, и его тело было прекрасно в тусклом свете свечи. Впервые она могла спокойно рассмотреть напряженное мужское естество… Впрочем, глядя на него, спокойной она оставалась недолго.
Через несколько мгновений Жак тоже скользнул под одеяло и стал целовать ее глаза, подбородок, губы.
Было божественно приятно ощущать его тело рядом с собой.
— Как хорошо! — прошептала она.
— Ну а теперь, чтобы согреть тебя… — Он обнял ее за талию, чуть поднял вверх — и вошел в нее.
Белла сладко застонала.
— Я думала… Ты же хотел поговорить!
— Поговорить мы успеем, любовь моя. У нас будет достаточно времени. Ты теперь от меня никуда не уйдешь, запомни!
Горячие руки Жака двигались то вверх, то вниз по спине и ягодицам Беллы, гладя и массируя ее бархатную кожу. Белла заглянула в его темные, полные желания глаза — и догадалась, что они не скоро перейдут к беседе…
— Любопытные вещички, ты не находишь?
Это было сказано час спустя. Лежащая на постели Белла подняла глаза и увидела, что Жак в одних штанах стоит рядом и держит в руке ее белый бюстгальтер и крохотные трусики-бикини. Вид этих невиданных вещей явно забавлял и озадачивал Жака.
Девушка нервно сглотнула — вот он, подходящий повод начать свою исповедь. Однажды ее уже вернули ни с того ни с сего в двадцатый век. И это может повториться, причем столь же внезапно. Поэтому откладывать серьезный разговор нельзя. Надо рассказать всю правду о ее путешествиях во времени и о том, что над жизнью Жака нависла смертельная угроза. Выложить все начистоту — и будь что будет.
Белла села на кровати, натянула простыню до самой шеи.
— Жак, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Он бросил бюстгальтер и трусики на кровать и сел возле Беллы.
— Да, милая, я весь внимание.
Она улыбнулась.
— Похоже, ты находишь мое белье странным.
— Разумеется.
— Это нездешнее белье.
— Я и сам знаю, что в наших краях такого не носят.
— Это потому… потому что я сама… нездешняя. Я не та, за кого себя выдаю.
Жак нахмурился.
— Что ты хочешь сказать?
Белла набрала побольше воздуха и как в воду нырнула:
— Я прибыла сюда издалека.
— Откуда?
— Из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Пару секунд Жак оторопело таращился на нее, постом расхохотался.
— Не говори глупостей! Опять намерена нести чушь о том, что потерялась во времени? Ради Бога, уволь меня от этих сказок!
— Но это чистейшая правда, — возразила девушка. — Я действительно явилась сюда из тысяча девятьсот девяносто шестого года.
Он раздраженно закатил глаза.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, каким образом ты попала сюда — на сто лет раньше!
Белла от усердия прикусила нижнюю губу, старалась как можно точнее выбирать слова.
— — Все потому, что я участвую в возобновлении «Калейдоскопа», которое труппа «Сент-Чарлз-опера» осуществит через сто лет.
— Да брось ты шутки шутить!
Она возбужденно схватила его за руку.
— Нет, Жак, я не шучу. Будь добр выслушать меня до конца.
Он раздраженно хмыкнул.
— Ладно. Выкладывай свою галиматью.
— Точно так же, как здесь, я пела в хоре в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
— И тоже боялась публики? — ядовито спросил он.
Девушка проигнорировала его замечание и заспешила дальше:
— Там во время репетиций мне время от времени являлся призрак… твой призрак, Жак! Особенно часто это происходило в паузах между номерами, когда гаснет свет и вращался «калейдоскоп».
Жак заинтересованно поднял бровь.
— Стало быть, у вас там тоже есть «калейдоскоп»?
Она кивнула.
— И тебе являлся мой призрак — правильно я понял, милая?
— Да.
— И что же вытворял этот мой призрак?
Белла ощутила поддразнивающую интонацию, но решила противиться до конца и не позволить Жаку перевести разговор на шутливый лад.
— Призрак пел мне твоим прекрасным голосом и просил идти за ним.
Жак игриво дотронулся до кончика ее носа.
— По крайней мере эта часть твоего рассказа похожа на правду. Я верю, что даже в виде привидения
Я оценил твою красоту и привлекательность и попытался соблазнить тебя. Это на меня похоже.
Она сердито воскликнула:
— Да станешь ли ты когда-нибудь серьезным!
Жак засмеялся, лег на кровать и закинул руки за голову.
— Белла, я очень серьезен. Ты рассказываешь настолько интересно, что я и словечко боюсь пропустить.
Она с упреком покосилась на него и продолжала:
— И вот однажды, во время очередного вращения «калейдоскопа», я перенеслась по неведомой причине сюда.
— Ты хочешь сказать, сюда — в тысяча восемьсот девяносто шестой год?
— Да. Только что я была в своем времени и убегала со сцены после участия в «Полете валькирий», а
— в следующую секунду обнаружила, что стою на сцене здесь в разгар «Кармен».
Жак молча хмурился.
— Ты ведь помнишь, как я появилась во время твоей арии. Словно из воздуха.
— О да, помню. Очень странно. Однако то, что ты рассказываешь, невероятно. Путешествия во времени невозможны.
— А ты вспомни роман Герберта Уэллса «Машина времени», — возразила Белла. — Или роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Обе эти вещи уже опубликованы.
Жак пренебрежительно махнул рукой.
— Читал. Занимательные книги. Но это же вымысел, фантастика.
— Нет, это правда! — настаивала девушка. — Я думаю, что именно скрупулезное возобновление «Калейдоскопа» каким-то образом создало уникальную ситуацию и путешествие во времени стало возможным.
— Может, тут сыграли роль исторические костюмы, или тщательность повтора многих номеров, или все это
— вместе плюс еще какие-то другие, неведомые… Короче, так или иначе, невозможное свершилось, и в результате — — путешествие во времени. И я могу доказать это!
Жак шутливо указал в сторону бюстгальтера и трусиков-бикини:
— Странным бельем? Ха! Ха-ха!
— Нет.
Белла вскочила с постели, пересекла спальню и сунула руку в карман. У нее душа ушла в пятки, когда она сообразила, что после такого дождя ксерокопия будет безнадежно испорчена. Однако, к ее величайшему облегчению, многослойность старинной юбки и толщина материала сделали доброе дело: бумага была лишь слегка подмочена.
Тут она услышала, как Жак присвистнул.
Белла проворно обернулась. Щеки ее запылали от смущения. Желание убедить Жака так увлекло ее, что девушка совсем забыла о своей наготе. И в таком виде она пробежала на глазах Жака через комнату и нагибалась, стоя к нему спиной!
Голодный огонь в его глазах доказывал, что ему очень понравилась ее пробежка. Несмотря на ужасный стыд, Белла тоже ощутила приятную волну желания, соски мгновенно затвердели.
— Отчего ты смотришь на меня так? — прерывисто задышав, спросила она.
— Сама догадайся. Давай бросим глупую болтовню. Беги сюда, и я объясню тебе, почему я так смотрю на тебя.
— Негодник! — Соблазн был велик, но Белла решила сдержаться. Подойдя к Жаку, девушка легонько ударила его сложенной ксерокопией по рукам. — Ведите себя прилично, сэр!
Он вздохнул и взял влажный лист бумаги.
— Что это?
— Читай, — сказала она, а сама схватила халат, поспешно надела его. — Я пришла к выводу, что меня перенесли сюда, в твое время, чтобы я спасла тебя от гибели. Потому что если ты не изменишь свое поведение, тебя через неделю убьют.
Жак расхохотался.
— Большей глупости за всю свою жизнь не слышал!
— Ты лучше прочитай то, что я тебе дала, а потом будем спорить, кто из нас чокнутый.
— Чокнутый?
— Ну сумасшедший.
Жак развернул лист бумаги и сразу же прокомментировал снимок:
— Ба! Да это же я! Тот самый снимок, который Этьен послал в «Геральд».
— Ты читай, читай!
Он подчинился. По мере чтения улыбка сползла с его лица. Наконец Жак поднял глаза на Беллу.
— Послушай, какая дурацкая шутка. Ты… как ты ухитрилась сделать эту гадость?
— Это не фальшивка. Подлинная статья из подлинной газеты тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
— Вот-вот! Выходит, фальшивка!
— Жак, поверь мне, статья подлинная. Дело в том, что те четыре дня, когда меня здесь не было, я провела там, в своей эпохе.
— Где ты провела их?
— Ты же помнишь, как я исчезла: между номерами, в темноте, когда вращался «калейдоскоп».
— Мне ли не помнить, как ты пропала!
— Ну так вот, как раз в ту секунду неведомая сила утащила меня обратно, в мое время. Только что я бежала со сцены после исполнения номера «Три девчушки», а в следующее мгновение…
— Что?
— Оказалась среди моцартовского дуэта в конце двадцатого века. Там, в моем родном времени я провела четыре дня. И попыталась отыскать ключ к твоему убийству. Увы, я так и не выяснила, кто тебя убил, но ксерокс статьи все-таки сумела прихватить с собой.
— Ксерокс?
— Так называется технология копирования текста — ну что-то вроде фотографии, только мгновенной.
Жак тряхнул головой и щелкнул пальцем по бумаге.
— И все-таки я не верю, что это не сказка.
— Это не сказка, Жак! — горячо возразила девушка. — Поверь! Я совершила путешествие во времени, чтобы спасти тебя. Во имя своей безопасности ты должен оставить театр. В противном случае в следующий вторник, четвертого августа, ты будешь убит.
Жак долго молча смотрел исподлобья на лист бумаги — этот загадочный ксерокс.
— Так ты мне поверил или нет? — наконец не вытерпела Белла.
— Пожалуй, да, — сознался Жак.
— Значит, ты оставляешь театр?
— Нет, милая.
— Но, Жак, это же верная смерть! Ты можешь погибнуть!
Он пожал плечами.
— Любой из нас может нежданно погибнуть, скажем, при первой же эпидемии, которая поразит наш благословенный город. Если мне на роду написано быть убитым — что ж, от судьбы не отвертишься. Умру счастливым — прямо на сцене. Достойная гибель для человека, влюбленного в оперу.
— Выходит, ты убежденный фаталист?
— Нет, я креол.
— Ты не креол, а дурак набитый! — сердито воскликнула Белла с яростным жестом. — Только дурак, узнав о дне и часе своей неминуемой гибели, способен просто махнуть рукой и сказать: будь что будет.
Жак отшвырнул лист бумаги со статьей и привлек Беллу к себе.
— Давай прекратим наш спор. Не по душе мне рассуждения о путешествиях во времени, они рождают во мне страх снова потерять свою любимую. Тебя так долго не было!.. Я просто хочу ощущать, что ты со мной, рядом, потому что я скучал по тебе ужасно, та cherie.
— Жак!
Он уже стягивал с нее халат, и его ладони ласкали ее грудь и живот.
— Пойдем в постель, Белла. А договорим позже…
* * *
После того как дождь прекратился и во дворе воцарилась приятная прохлада, они сидели на балконе — Белла на коленях у Жака. На ней был его халат, а на нем — только штаны. Влюбленные потягивали шампанское из одного бокала. Снизу из пышной зелени доносилось кваканье лягушек и пение цикад. Воздух, промытый ливнем, был упоительно свеж.
— Я хочу, чтобы мы поженились, — негромко сказал Жак.
Белла спрыгнула с его колен, встала возле перил и задумчиво посмотрела в звездное небо. Потом нашла в себе силы обернуться и встретила его улыбающиеся глаза.
— Ты хоть одно слово услышал из того, о чем я тебе битый час толковала?
— Все слышал, милая.
Она жестом выразила свое полное отчаяние.
— Я из другого времени, Жак! Меня в любой момент могут унести отсюда без всякого предупреждения и без видимой причины. Хороша жена! А тебя того и гляди убьют. Так что мы — та еще парочка!
— Если опасности так страшны, надо воспользоваться тем малым временем, которое у нас есть. — Жак посмотрел на нее с решимостью в глазах. — Тебя унесли из этого времени после того, как ты отказалась от меня и от оперной карьеры, для которой ты создана. Больше я не позволю тебе таких крамольных мыслей и поступков. А стало быть, темные силы больше не посмеют тебя беспокоить, и ты навеки останешься со мной.
Белла поражалась его простодушной мудрости, которая совпадала с философией бабушки.
— Кое-кто мне совсем недавно сказал почти то же самое, — призналась Белла.
— Кто именно?
— Моя бабушка — там, в будущем.
Ах, вот ты где прячешь старушку! — насмешливо сказал Жак.
— Прекрати шутить!
Он усмехнулся.
— Что ж, по данному вопросу я с твоей бабушкой совершенно согласен.
Белла тяжело вздохнула.
— Жак, она очень старенькая и больная — тает на глазах.
— Очень жаль.
— Значит, в существование моей бабушки ты все-таки веришь?
Он слабо улыбнулся.
— Где-то бабушка у тебя есть, это точно. Да вот только вряд ли в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
Девушка посмотрела на него с отчаянием.
— Да будет тебе известно, что все то время, которое я пробыла здесь, меня изводила тревога за нее. Я постоянно разрывалась между желанием помочь тебе и стремлением провести с бабушкой короткий остаток ее дней.
Жак хранил молчание, хмурясь над бокалом шампанского. Потом заговорил серьезно:
— Милая, я верю, что у тебя где-то есть тяжело больная бабушка. И я весьма тронут, что ты даришь мне часть тех дней, которые могла бы провести с ней.
Белла захлюпала носом.
— Четырехдневное отсутствие подбодрило меня, — сказала она. — Я убедилась, что с бабуш кой все в порядке. Однако она крайне ослабела… и, быть может, именно сейчас умирает, а я застряла в ста годах от нее.
Жак медленно покачал головой.
— Похоже, дорогая, ты всерьез веришь в свои путешествия во времени.
— Я не верю в них. Я их совершаю, А вот ты мне не веришь.
Он окинул ее серьезным, любящим взглядом.
— Я верю в одно: тебе судьбой предначертано быть здесь, рядом со мной. А твои временные вояжи — плод воображения. Ты их выдумала, а потом убедила себя, что все это правда.
— Ты глубоко заблуждаешься, — сказала Белла.
— Потом вдруг что-то вспомнила и посмотрела в сторону спальни.
— Прости, я на секунду,
Он нахмурился.
— Пожалуйста, та cherie.
Вскоре девушка вернулась из спальни. В руке у, Нее была бабушкина брошь. Она протянула ее Жаку.
— На, прочти надпись сзади.
Жак прищурился и прочитал: «Белле с любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48