Этим же можно целую армию накормить!
Он взял ее руку в свою и заглянул ей в глаза.
— Ma belle, я намерен доставить тебе как можно больше удовольствия. Хочу, чтобы ты отведала самые изысканные блюда. Пусть это будет пиршество вкуса. Поскольку ты новичок в наших краях, не все наши блюда могут тебе понравиться. — Он закончил задумчиво: — Когда я с женщиной, я обычно трепетно забочусь о том, чтобы она была удовлетворена… во всех отношениях!
Белла искоса насмешливо посмотрела на него.
— А как насчет очереди?
— Очереди? — озадаченно повторил Жак.
— Очередь девиц, готовых броситься вам на шею!
— Жак рассмеялся.
У столика возник Пьер с корзинкой разных сортов хлеба и с блюдечком картофельного суфле. Он налил в бокал Жака белого вина — на пробу. Лефевр вдохнул аромат из бокала, отведал глоток вина и одобрительно кивнул. Наполнив бокалы Жака и Беллы, официант удалился.
Тенор поднял бокал и произнес торжественно; — За нас. — За нас? — фыркнула Белла.
— Ma cherie, ведь ты же сегодня моя гостья. Будь поласковей.
Подавив желание возмущенно закатить глаза, девушка смиренно чокнулась с Жаком.
— За нас!
Отметив победный блеск в его глазах, она взяла ложечку нежнейшего суфле и положила его в рот. — Божественный вкус! — воскликнула Белла.
— Ты права. Отведай хлеба. «У Антуана» пекут особенный, бесподобный хлеб.
— Я знаю.
Он нахмурился.
— Ты уже бывала здесь? А я-то воображал, что ты впервые приехала в наш город.
Белла проворно исправила свою невольную оговорку.
— Жак, — сказала она кокетливо, — по одному запаху этих французских булок можно понять, насколько они хороши!
Он ухмыльнулся и, успокоенный, положил ей еще. — Ешь.
— А теперь расскажите о себе, Жак, — попросила Белла. — Вы из музыкальной семьи?
— Не совсем, — ответил он. — Музыкой занималась только моя бабушка.
— Да ну?
Лицо Жака гордо засияло, когда он заговорил о бабушке.
— Я обязательно покажу тебе рояль, который она мне оставила. Бесподобный инструмент!
— Я бы с удовольствием взглянула на него когда-нибудь.
— Непременно взглянешь, — проговорил он с нахальным блеском в глазах. — Маленьким я засыпал под тихие звуки колыбельных песен, которые бабушка пела мне, играя на рояле. Ее голос… — Он сделал паузу и поцеловал себе кончики пальцев. — Это был божественный голос! Я думаю, ангелы сейчас заслушиваются ее серенадами!
Белла вспомнила о своей бабушке, и в ней всколыхнулось горестное чувство разлуки.
— Я понимаю, как вам должно не хватать любимой бабушки… Ваша семья жила в Новом Орлеане?
Да, Отец владел несколькими складами для хранения хлопка и играл на бирже, А мать была очень занятой светской дамой, Родители пытались воспитать меня на традиционный креольский манер — сделать из меня джентльмена, богача. Но у меня с раннего детства была страсть к музыке. Пока другие мальчишки занимались с преподавателями фехтованием и верховой ездой, я прилежно учился петь и играть на рояле. Пятилетним мальчишкой я настоял на том, чтобы меня еженедельно водили в оперу. Оглядываясь на свое детство, я могу сказать, что большую его часть я провел в закрытой ложе своих родителей во Французской опере. Я слышал, как Аделина Патти пела дуэт с Николини. Был и на концерте прославленной Лиллиан Нордика — она первое американское сопрано, чей талант признали даже привередливые европейские критики. Я ревел в три ручья на премьере «Силы судьбы» и мечтал, что в один прекрасный день сам начну петь и стану знаменитым тенором.
Такое благородно-мечтательное и восторженное выражение лица у него было впервые. Белла была приятно поражена и удивлена.
— Вы и впрямь обожаете оперу, — сказала она. — И сколько вам было, когда вы решили покорить публику?
— Когда состоялась премьера «Силы судьбы»? Мне было пятнадцать. То есть тринадцать лет назад. Моя страсть к опере не стала меньше.
— Сейчас вам двадцать восемь. Всего лишь двадцать восемь… — пробормотала она.-»Боже, каким молодым ему суждено умереть!» — подумала Белла.
— Вы неплохо учили арифметику в школе, юная леди.
Белла скорчила гримаску и продолжала свой допрос:
— Ваши родители по-прежнему живут в Новом Орлеане?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, здешний чрезмерно влажный климат вредно сказывался на здоровье отца. Поэтому несколько месяцев назад они с матерью переехали в Нью-Мексико, где еще раньше поселилась на ранчо мужа моя сестра. — Жак вздохнул. — Я скучаю по родителям. Временами друзья и подруги мамы приглашают меня то на именины, то на официальный бал. Но это уже не то. Впрочем, я здесь посещаю достаточно светских сборищ. С другой стороны, отсутствие родителей дает мне больше… ну, скажем, больше свободы.
Белла удивилась:
— Взрослый мужчина вроде вас боится, что мамочка отчитает его за шумные приключения с хористками?
Жак расхохотался.
— Ну, думаю, мне лучше не комментировать твое замечание.
— Я тоже так думаю.
Оба замолчали — появился Пьер с черепаховым супом. Когда официант отошел, Жак спросил:
— А как тебе сегодняшняя репетиция? Понравилось?.
Отведав первую ложку черепахового супа, сдобренного чесноком, лавровым листом, тимьяном и гвоздикой, Белла небрежно произнесла:
— Репетиция как репетиция.
Ее слова заметно огорчили Лефевра. Он слегка нахмурился.
— Ты намерена остаться в труппе?
— Зачем вам знать? — дразнящим тоном сказала она. — Боитесь, что я улизну прежде, чем вы запишете меня в список своих побед?
Ложка Жака застыла на полпути ко рту. Однако слова девушки нисколько не уязвили его.
— Я взял за принцип знакомиться с каждой новенькой, которая поступает в хор. Что-то вроде эксперимента.
— Эксперимента?
Он кивнул, отправил ложку супа в рот и внимательно посмотрел Белле в глаза.
— Видишь ли, ma cherie, я ищу идеальную женщину, с которой я мог бы связать свою судьбу… в том числе и свою оперную судьбу. Она должна любить театр и работать в нем. И этой женщиной можешь оказаться ты.
Девушка поперхнулась вином.
— О, Жак, только не надо дурить мне голову этой мурой!
Он растерянно заморгал.
— My… мурой? Что такое мура?
— Я не желаю, мистер Лефевр, участвовать в ваших экспериментах, — отрезала Белла.
Нисколько не смущенный, Жак отпил вина из своего бокала и произнес с придыханием:
— Стало быть, к тебе надобно искать другой подход.
— — И вот еще что. Я имела несчастье видеть вас во время ваших поисков. — Тут ее голос задрожал от негодования. — Ясно, что ваши намерения далеки от чистых. Вы заняты банальным делом — пытаетесь совратить каждую встречную.
— Это не так! — запротестовал он. — Обычно мне достаточно одного поцелуя, чтобы понять — она это или не она.
— Только не говорите, что все ограничивается поцелуем!
— Да, поцелуем все не ограничивается, — простодушно кивнул Жак. Он наклонился в ее сторону и многозначительно сказал: — И уж точно, с тобой, Белла, одного поцелуя будет мало. Ты такая восхитительная, что у меня никогда не возникнет желания остановиться — никогда.
Щеки Беллы горели, сердце забилось сильнее. Она пыталась строго взглянуть на Жака, но его горящие глаза растапливали всю ее решимость.
— Опять я тебя немного пугаю, не так ли? — спросил он, глядя на нее почти сочувственно. — Я такой. Ничего с собой поделать не могу.
— Вам нравится пугать меня? — тихо вздохнула она.
— Нет. Однако я рад, что ты такая неприступная. В наш распущенный век у большинства девушек ни стыда, ни совести. Курят, пьют висни, как мужчины, а порой донимают меня нудными лекциями о необходимости предоставить женщинам избирательные права — полнейший бред! Белла от удивления приоткрыла рот.
— Да вы, оказывается, исповедуете мужской шовинизм!
— Что значит шовинизм? — спросил Жак, в отчаянии от очередного незнакомого слова.
— Ну, считаете женщин ниже мужчин и норовите их подавлять.
— Подавлять? — повторил он и замахал руками. — Какой вздор! Ma cherie, я люблю и уважаю женщин. Я всей душой за то, чтобы они были свободны, а не подавлены, как ты выражаешься! Просто я хочу видеть их женщинами. Эти театральные потаскушки… — Лефевр брезгливо тряхнул головой. —
— Они сами вешаются мне на шею.
— Вас надо пожалеть, бедняжку! — иронично промолвила Белла, сочувственно потрепав его по руке. — Только осталось упасть на спину и просить пощады у безжалостного врага!
На несколько секунд Жак смешался, затем тут же пришел в себя:
— Да как же ты не понимаешь! Ты же совсем другая! Белла, мне нравится ухаживать за тобой по всем правилам. И я мечтаю заключить тебя в свои объятия и успокоить все твои страхи.
Девушка не могла сразу найтись с ответом — его прочувствованные слова сразили ее. Он попал в самую точку.
— О каких страхах вы говорите? — спросила она, нервно передернув плечами.
— Ах, Белла разве ты можешь сказать, глядя мне в глаза, что тебя не снедает постоянно какое-то беспокойство?
Она хотела сделать именно то, что он считал невозможным, — сказать «нет», смело глядя ему в глаза. Однако сила его проницательности убивала ее. Возразить была нечего, и она просто отвела глаза.
— Ну, ты сама видишь, насколько я прав!
Белла задумчиво теребила салфетку. Как сможет быть такой легкомысленный человек столь чутким и наблюдательным.
— А вы… ничего не боитесь? — выпалила девушка.
— Нет, ничего.
Что-то вроде разряда тока пробежало между ними, когда Белла посмотрела Жаку прямо в лицо.
— Даже смерти? — спросила она, как наотмашь ударила.
Лефевр пожал плечами.
— Зачем бояться того, над чем я не властен?
Сердце Беллы забилось быстро-быстро. Она ступила на опасную почву. Но уже не могла остановиться.
— А что, если все-таки властны?
— Нелепое предположение! Судьба есть судьба. Мы не вольны в своей смерти. А если бы и была моя воля, вряд ли бы я вмешался в Божий промысел.
Белла рассеянно крутила в руке корочку хлеба, удрученная словами Жака.
— Таким образом, просто плывете по течению и беззаботно посматриваете налево и направо — вдруг появится идеальная женщина…
— Нет, насчет беззаботности ты не права. Я тут серьезен.
— Да ну? — Белла в раздражении отбросила корочку. — А как насчет разбитых сердец, всех тех недоразумений и мук ревности, которым вы причина — из-за вашего бесшабашного отношения к жизни?
Он тихо присвистнул.
— Бог мой, неужели надо так топтать меня лишь за то, что я ищу свой идеал?
Она была готова сменить гнев на милость,
— Ладно. Допустим, вы нашли свой идеал. И что вы с ним станете делать?
Разговор вернулся на привычную почву, и Жак воспрянул духом.
— О, я буду вкушать каждое мгновение рядом с ней. Я буду любить ее всякую минуту! Мы отправимся в кругосветное путешествие и будем петь, петь, петь…
Станем как Морис и Андреа Блумы.
Хотя от нарисованной Жаком картины у девушки разом пересохло во рту, она рассмеялась:
— Как Морис и Андреа Блумы? Сегодня утром я читала о них в газете. И если хотите знать мое мнение об этой хваленой парочке — они потерпят полное фиаско!
— Фиаско? — растерянно повторил Жак. — Не понимаю.
— Не обращайте внимания. — Беллу опять понесло, и она дерзко продолжала: — Позвольте дать вам четкий и ясный ответ: я не являюсь женщиной вашей мечты. Поэтому оставьте даже мысль пробовать меня на эту роль. Считайте, что прослушивание уже произошло. Меня не прельщает ездить вокруг света с мужчиной и в дуэте с ним наполнять мир прекрасными звуками.
— Ты в этом уверена?
— На сто процентов. Мои родители пустились в этот путь — и в конце их ждала катастрофа.
— Сколько горечи в твоих словах!
— Скажем лучше, не горечи, а опыта. — Белла гордо вскинула подбородок. — Так что незачем утруждать себя. Все ясно. Нет нужды целовать меня.
Жак лишь усмехнулся и взял обеими руками ее руку. Медленно и нежно он провел большим пальцем по ладони Беллы, будоража ее чувства.
— Э нет, — сказал он, — поцеловать тебя я просто обязан.
* * *
Весь остаток ужина это обещание поцелуя наполняло тело Беллы приятным томлением. Они с Жаком отлично провели время. Креольские яства имели божественный вкус, легкое и приятное вино лилось рекой. Молодые люди наперебой болтали о любимых операх и обменивались анекдотами из собственного театрального опыта. Жак был само очарование и не упускал случая поволновать кровь Беллы двусмысленной фразой или умным замечанием.
Выходя из ресторана, Белла была настроена весело и беспечно, голова слегка кружилась от выпитого. В ожидании кареты они присели на лавочку. Был нежаркий вечер, веял приятный ветерок. Белла была настолько увлечена Жаком, что больше не пыталась высвободить руку из его руки.
По булыжной мостовой протарахтел допотопный автомобиль — вонючий двигатель громко фыркал, впереди ярко светили два фонаря. Внутри гордо восседала пара в вечерних костюмах.
— Поглядите! — воскликнула Белла. — Вот это вы называете «безлошадной повозкой»?
— Экипаж дьявола! — отозвался Жак, принюхиваясь к мерзкому запаху, который автомобиль оставил в вечернем воздухе. — Шумная и вонючая штуковина — истинная беда человечеству.
— Судя по всему, вы противник технического прогресса, — заявила Белла.
— Как, как? Технического?
— Ну, я хочу сказать, новой индустриальной революции. Общество не может стоять на месте. Необходимо движение.
Он ухмыльнулся.
— Единственное движение, горячим сторонником которого я являюсь, — это движение мужчины и женщины, поздно ночью, в постели.
— Фу, это как раз в вашем духе! — воскликнула Белла.
Карета Жака подкатила к ресторану. Молодой темнокожий возница спрыгнул с козел и проворно открыл блестящую черную дверцу.
— Спасибо, Луис, — — сказал Жак и помог Белле забраться внутрь.
Жак что-то тихо сказал вознице, на что тот ответил так же тихо: «Хорошо, сэр». Жак поднялся в карету и сел рядом с девушкой. Как только карета двинулась вперед, он вперил в Беллу пылкий взгляд и с горячностью произнес:
— Ты выглядишь восхитительно, та belle! Как тебе идет румянец! Прелестная юная леди, которая проводит замечательный вечер с истинным джентльменом.
— Вы льстите себе, — возразила она, но нежные нотки в голосе выдавали ее подлинные чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48