— Что женщины и мужчины равны, черт побери! Что нет причин, которые мешали женщине заниматься бизнесом или политикой, а мужчине торговать в кондитерском киоске…— Проклятие, Мисси! Мы с Брентом и Джереми не станем торговать пирогами!— Вы хотите сказать, что мужчины не в состоянии торговать пирогами в отличие от женщин? — ехидно уточнила Мисси.— Нет! Я хочу сказать, что это женское занятие!— Вот-вот! Да вы просто кучка неразвитых лопухов! И мыслите так узко, что ваши дурацкие головы можно использовать только для продевания нитки в иголку!— Итак, мы достаточно вас наслушались, — произнес Фабиан. Он был бледен, глаза его сверкали от ярости.— Наверное, хотите, чтобы вернулась ваша мямля Мелисса, — хмыкнула Мисси.— Может быть, — парировал он.— Нам всем хотелось бы вернуть Мелиссу, — добавил Джереми, вставая.— Я согласен, — поднялся Брент. — Надоела эта женская федерация…— Либерализация, — поправила его Мисси.— Да что бы вы ни говорили, с нас достаточно! — заявил Фабиан.Тут на защиту подруги поднялась Люси.— Я просто ушам своим не верю! Вы, джентльмены, говорите Мисси такие ужасные вещи, — сердито произнесла она дрожащим голосом. — Это жестоко и не по-джентльменски.Словно желая защитить, Антуанетта тоже вскочила и обняла Мисси за талию.— Вот именно. Больше того, нам с Люси нравится Мисси такая, какая она есть.— Но ведь она наговорила нам такое… — протянул Брент.— Что ж, видимо, пора высказаться, — заявила Антуанетта. — До того как Мисси… изменилась, мы, женщины, не понимали, как жалка наша жизнь. А она помогла нам увидеть свое существование в совершенно новом свете.. Почему это вы, мужчины, занимаетесь делом, участвуете в выборах, развлекаетесь, а мы должны только сидеть дома, растить детей и вязать?— Таков порядок вещей, — грозно проговорил Брент.— Ну так он больше не будет таким, — бросила ему Мисси.Стороны тотчас приготовились к бою: мужчины стали совещаться, а женщины настороженно следили за ними.Фабиан вышел наконец вперед; в глазах его читался вызов.— Значит, вы действительно считаете, что мы равны?— На самом деле мы вас превосходим, — сообщила Мисси. — Мы дольше живем, мы разумнее и не столь склонны позволять эмоциям управлять нами.— Неужели? — отозвался Фабиан с раздражающим спокойствием. — Если вы так уверены в своем превосходстве, то, надеюсь, не будете возражать против обычного пари?Мисси недоверчиво прищурилась:— Какого пари?— Вы говорите, что разумнее нас. Видимо, и в бизнесе тоже?— Конечно.— В таком случае мы с Джереми и Брентом согласны торговать пирогами.— Что?! — завопил Брент.— Вы, разумеется, шутите, Фонтено! — хмыкнул Джереми.— Вовсе нет, джентльмены. И если вы доверитесь мне, я думаю, мы покончим с этой маленькой… войной полов.Мужчины устало кивнули, а Мисси лукаво усмехнулась:— Фабиан, не хочется вас разочаровывать, но война полов никогда не кончится.— Эта война кончится, — проговорил он многозначительно. — Потому что я держу пари, что мы с джентльменами выручим в субботу на продаже пирогов больше денег, чем вы втроем на продаже рукоделия.— Ха! — воскликнула Мисси. — Принимаем вызов, леди?— Конечно, — отозвалась Антуанетта.— Люси кивнула.— Что будет, если мы выиграем? — усмехнулась Мисси.— Фабиан фыркнул.— Ах, вы не хотите уклоняться от боя? Если вы выиграете, мы с Брентом и Джереми обещаем больше не препятствовать вам в ваших нынешних э-э-э.., попирающих общепринятые нормы занятиях.— Очень хорошо! — воскликнула Мисси, захлопав в ладоши, но тотчас осеклась, заметив злой огонек в глазах Фабиана. — А если выиграете вы?Он взглянул на Антуанетту и Люси.— Вы обе снова станете исполнять свои супружеские обязанности и никогда не будете подвергать сомнению абсолютную власть ваших мужей.Женщины вопросительно посмотрели на Мисси.— Соглашаться? — спросила Антуанетта.Та пожала плечами.— Почему бы и нет? — И повернулась к Фабиану. — Они принимают ваши условия— Превосходно. — Внимательно посмотрев на Мисси, он потер руки и злобно улыбнулся. — Что же до вас..— Я не собираюсь проигрывать — Она посмотрела ему прямо в глаза.— Но если вы проиграете… — протяжно проговорил он.— Если я проиграю? — спросила она ледяным тоном.— Лицо его озарила дьявольская улыбка.— Вы выйдете за меня замуж.«Вы выйдете за меня замуж…» Эти слова звучали в голове Мисси всю дорогу домой. Хотя поездка проходила в полном молчании, Мисси просто чувствовала на себе пронзительный взгляд Фабиана.— Понравилось вам стирать на людях наше грязное белье? — неожиданно мягко спросил он.— В высшей степени, — отозвалась она. — Кроме того, поскольку остальные пары занимались тем же, я бы назвала это коллективной стиркой грязного белья.— Да, но ведь именно вы, Мисси, подняли эту бурю в стакане воды, — фыркнул он.Она пожала плечами.— Пусть так. А вы запутались в пословицах.— Предвкушаете субботнюю победу? — спросил он небрежно.— Вы и ваши друзья проиграете, — весело засмеялась она в ответ.— Вот как? Но это вроде бы противоречит вашим аргументам. Если мужчины и женщины равны, значит, мы будем торговать пирогами не менее успешно, чем это сделали бы любые женщины.— Я сказала, что мы вас превосходим, Фабиан, — поправила она.— Сказали. Посмотрим, что принесет нам суббота.Она немного помолчала: ей было не по себе от возникшей между ними натянутости, от их уединения в темной карете. Наконец она набралась храбрости и спросила:— Почему вы решили жениться на мне, если я проиграю?— Потому что я этого хочу.— Но почему?Он окинул ее плотоядным взглядом.— Может быть, потому что предпочитаю сделать вас своей женой прежде, чем соблазню.При этих словах сердце у нее почему-то забилось сильнее, ладони вспотели. Тем не менее она решила не отступать.— Опять вы о постели, — проговорила она дрогнувшим голосом, — во всем остальном вы… вы ненавидите меня, Фабиан.— Ненавижу? — переспросил он каким-то странно сочувственным тоном. — Вы действительно полагаете, что я испытываю к вам только ненависть?— Да. — Она с удивлением обнаружила, что вот-вот расплачется. — Последнее время вы очень холодны со мной. Я думаю, что единственная причина, по которой вы хотите на мне жениться, — это получить возможность наказать меня на всю оставшуюся жизнь.— Хотелось бы мне наказать вас, — пробормотал он. Внезапно он порывисто обнял Мисси и усадил ее к себе на колени. — Хотелось бы мне наказать вас, — повторил он своим низким, завораживающим голосом. — У себя в постели.Губы его прижались к ее губам, и голова у нее пошла кругом. Его пылкий поцелуй показался ей таким уместным, таким потрясающе волнующим. Она вдруг с ужасом поняла, что действительно соскучилась по его поцелуям, что охлаждение между ними мучило ее.О Господи, зря она это позволила! Она зашла слишком далеко! От него так хорошо пахло, он казался таким родным, что, угнездившись подле, Мисси почувствовала себя любимой и желанной.Боже, что же случилось с ее самолюбием, с ее независимостью? Она становится такой же слабовольной и бесхребетной, как те женщины, которых она так презирала!А он поцеловал ее нижнюю губу, и она застонала от наслаждения; ее пальцы пробежали по его густым шелковистым волосам.— Если я буду целовать вас, пока вы не запросите о милосердии, будет ли это наказанием, Мисси? — прошептал он. — Если я буду брать вас, пока вы не зарыдаете от наслаждения, отомщу ли я вам?Всхлипнув, она прижалась к нему, потому что ее решимость рухнула.— Я не стану Мелиссой, — прошептала она страстно, — не стану.Он издал глубокий чувственный стон.— Ах, милая моя, неужели вас беспокоит это? Вы и в самом деле думаете, будто мне хочется, чтобы вы опять стали пресной, как раньше?— Вам хочется обуздать меня и превратить в покорную женушку, — произнесла она. — Вы хотите, чтобы я подчинялась вам, так же как Люси и Антуанетта должны подчиняться своим мужьям.— Вряд ли мне когда-либо приходило в голову беспокоиться насчет того, выйдет ли из вас послушная, угодливая супруга, — насмешливо сказал он, приблизив губы к ее мокрой щеке. — Разве вы не понимаете? Вся радость — в сражении, любимая, даже если выиграю я.Мисси попыталась возразить, но поцелуи Фабиана заглушил ее протесты. Он усадил ее на сиденье рядом с собой; рука его смело легла ей на грудь, и ее охватило безудержное желание. Она скользнула рукой под его сюртук; пальцы ее ощутили сквозь сорочку его мощную грудь, а потом двинулись ниже, пока она не коснулась его твердой как сталь, пульсирующей под ее пальцами плоти.Она вся похолодела от ощущения полного краха, и в то же время невыразимое желание пронзило ее недра. О Боже, как она хочет его! Ей хочется раствориться в нем, хочется, чтобы он заставил ее выйти за него замуж. И нечего ей беспокоиться насчет его наглых высказываний, потому что она зацелует его до бесчувствия, так что он и пикнуть не сможет.Карета неожиданно остановилась, и Фабиан прервал поцелуй.— Спокойнее, милая, — усмехнулся он, — лучше давайте войдем в дом.Он сказал это так уверенно, словно решил, что победа не за горами и что лучше вкусить ее плоды во всей полноте. Мисси мигом пришла в себя, а Фабиан тем временем подвел ее к дверям.Войдя в дом, Мисси остановилась у лестничной колонны и опять увидела страстно целующихся там, в настоящем времени, Мелиссу и Джеффа. Ей показалось, что жизнь ускользает от нее — в обоих столетиях!— Черт побери, Мелисса, ты не способна, что ли, взять себя в руки? — прошипела она, глядя в «пуговицу». — Я все равно отыщу дорогу обратно в свой век и вернусь в свой мир! Ты слышишь? Говорю тебе, ты не получишь мою жизнь!Видение исчезло. И почему-то жгучие слезы навернулись на глаза Мисси. Глава 23 — О Боже! — выдохнула Мелисса. Джефф только что привез ее домой после очередного свидания, и теперь она застыла, увидев в малахитовом овале грозное лицо Мисси. Та бросала ей в лицо какие-то слова, значение которых было совершенно понятно. Но вот изображение потускнело, и Мелисса очнулась. Боже, какой несчастный вид у Мисси! Мелисса, конечно же, должна рассказать Джеффу всю правду и вместе с ним подумать, как вызволить бедняжку из этого чистилища.Но ведь это значит, что она, Мелисса, должна будет вернуться в 1852 год, а этого ей не хочется! И все же Мелисса должна что-то сделать для своей родственницы. И потом, разве это хорошо — продолжать встречаться с Джеффом и пестовать любовь, которая в любой момент может оборваться?Милый Джефф. Каждую свободную минуту они проводили вместе в его загородном доме. Они сидели в беседке, держась за руки, целуясь и глядя друг другу в глаза, читали стихи и любили все сильнее.Неужели их любовь обречена?Вечером следующего дня Мелисса вновь сидела с Джеффом в беседке. На девушке был надет новый весенний туалет — кружевная блузка с длинными рукавами, длинная цветастая юбка и туфельки из мягкой кожи. Несмотря на то что Мелисса все так же боялась ездить в центр Мемфиса с его огромными небоскребами, в последнее время она с помощью матери и подруг стала-таки посещать удивительные «торговые ряды» на окраинах города. Ей удалось выработать свой стиль и одеться соответственно. Мелисса отказалась сделать «химию», как предлагала ей Лайза, но теперь она распустила свои белокурые волосы и завивала их по моде. Она даже стала использовать легкий макияж.Теперь она наслаждалась обществом Джеффа. Красивый, в небесно-голубой трикотажной рубашке и коричневатых свободных брюках, с самого полудня он читал ей любовные стихи.Она просто обожала его! Неужели ее райское существование рядом с ним вскоре закончится?Он поднял на нее глаза и заметил ее тревожный взгляд.— Что такое, милая?Мелисса тотчас устремила взгляд на Миссисипи. Не будучи готова обсудить с Джеффом глубинные страхи, она завела разговор о других беспокоящих ее проблемах.— В последнее время я много читала… ну, об утраченных годах.— Да-да.Она повернулась к нему.— Мы живем в таком диком мире, Джефф, где люди убивают друг друга из-за нескольких долларов, чтобы нанюхаться…— А, ты имеешь в виду кокаин?Она грустно кивнула.— Страшное зло. Я понимаю, милая. А ты не думала о том, что мы могли бы сделать этот мир лучше?Она бросила на него недоверчивый взгляд.— Ты считаешь, это возможно?Он обнял ее и дрогнувшим голосом проговорил:— Год назад я бы ответил тебе «нет». Но с тех пор как я нашел тебя… вернее, с тех пор как ты изменилась… Теперь для меня нет ничего невозможного!Радость переполнила все ее существо.— Ах, Джефф, я чувствую то же самое! А знаешь, мы могли бы стать миссионерами. — Она заколебалась. — Если, конечно, ты согласен. — «И если мне позволят здесь остаться», — добавила она про себя, и ей стало грустно.Он улыбнулся.— Чудесная мысль, милая! Или мы могли бы вступить в «Корпус мира»… или просто помогать там, где нужно, в нашей общине.— Да, это было бы прекрасно.— Значит, ты действительно не хочешь возвращаться на работу?— Ну да. Я уже сказала, что мы…— Предоставим заниматься этим Джорджу?Она кивнула.Улыбнувшись, Джефф подвел ее к скамье, открыл сборник шекспировских сонетов и процитировал:
Могу ли с летним днем тебя сравнить? Но ты его нежнее и прекрасней
— Ты, конечно, преувеличиваешь, — отозвалась она.— Вовсе нет. Я ведь и сам постоянно писал стихи. — И он внезапно отвел глаза.— О Эбби?— Да. Прости, что я упомянул об этом, — страдальчески взглянул на нее Джефф.— Что же здесь прощать? Это же так хорошо — писать стихи о любимой. Когда-нибудь ты снова станешь писать их.— Уже, — с чувством произнес он.— Ты написал стихи? — просветлев, спросила она.— Да, — хрипло ответил он. — О тебе.Мелисса всплеснула руками.— Ах, я должна их услышать!Улыбнувшись, он достал из кармана смятый лист бумаги.— Они называются «Моя Мелисса».— Ах, мне уже нравится, — откликнулась она. — Читай же, прошу тебя.
Ты поутру ко мне явилась, Как будто родилась ты вновь. Ты мне дана как Божья милость, Мелисса — радость и любовь. Ты душу мне уврачевала, Избыла горести мои, Из пепла, милая, восстала, Зажгла во мне огонь любви Меня ты к жизни возродила, Бесчувствие изгнала прочь И ярким светом озарила Мою безрадостную ночь
— Ох, Джеффри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38