Или он вовсе не был так привязан к ней, как казалось? Маура не сомневалась, что, как только в Киллари и Рэтдраме станет известно о содержании завещания, сплетням и домыслам не будет конца.
Тишину потревожила пара зябликов, они что-то не поделили и подняли страшный шум в кустах можжевельника неподалеку от Мауры. Маура вдруг почувствовала, как из глубины ее души поднимается уверенность. Сплетники разочаруются. Лорд Клэнмар любил ее, любил ее так же сильно, как она его. То, что он не упомянул ее в завещании, – недосмотр, случайность. Она поднялась с валуна, совершенно успокоившись. Не надо больше ломать голову над завещанием. Сейчас важно только будущее. Наверное, многие в Киллари убеждены, что ей ничего не остается, как только вернуться в лачугу, которая когда-то была ей домом, ждут не дождутся, чтобы слететься к ней, как слетаются стервятники к добыче, и позлорадствовать над такой переменой ее судьбы. Маура невесело улыбнулась – они просчитаются. У нее есть выбор – можно попытаться найти место в Дублине.
Погруженная в невеселые мысли, Маура направилась к своему пони. Если она поселится в Дублине, это всего в восемнадцати милях от усадьбы. Но где взять силы не думать о Баллачармише, не возвращаться к его запертым на все замки дверям и забитым окнам?
Пони тихонько заржал от радости, увидев хозяйку, и она потрепала его за холку. «Но я этого не сделаю», – решительно сказала Маура вслух. А что делать? Она посмотрела вдаль, за озеро, и ответ вдруг пришел ей в голову, такой простой и ясный, что Маура споткнулась и едва не упала. Она начнет новую жизнь далеко отсюда. Она сделает то, что до нее уже сделали тысячи. Она уедет в Америку.
* * *
– В Америку?! – От неожиданности Изабел выронила щетку для волос в серебряной оправе, которой расчесывала волосы за туалетным столиком, и повернулась лицом к Мауре.
– А почему бы и нет? Для меня нет будущего в Ирландии. Самое большее, на что я могу рассчитывать, это место гувернантки.
– Но я думала… Я думала, ты останешься здесь, пока мне не исполнится восемнадцать, – растерянно говорила Изабел. – Ты могла бы пожить в домике своей мамы…
– Мама не платила за дом, – мягко прервала ее Маура. – Неужели ты думаешь, мне позволят занять его бесплатно? А денег на аренду у меня нет.
Изабел в ужасе смотрела на Мауру, только сейчас она осознала всю безысходность ее положения.
– Но должен же быть какой-то выход…
– Никакого выхода нет, – ответила Маура с бесконечной грустью. Она пересекла комнату и села рядом с Изабел. – Для меня нет будущего в Ирландии, Изабел. Я не смогу быть гувернанткой в Дублине и все время помнить, как мучительно близко от меня Баллачармиш. Я вовсе не хочу быть гувернанткой, а в Америке мне, быть может, удастся заняться чем-нибудь иным.
Изабел сжала руки Мауры.
– Других путей нет? Маура покачала головой.
– Боже правый! Мне была невыносима мысль, что нас будет разделять Северное море, но Атлантический океан! – побледнев, воскликнула Изабел.
– Чтобы пересечь его, нужно чуть больше десяти дней, – отозвалась Маура так, словно это какой-то пустяк.
– Но как ты уедешь? – Изабел с беспокойством посмотрела на нее. – У тебя же нет денег, а я не знаю, какое содержание назначит мне лорд Клэнмар, да и когда это еще будет?
– Успокойся, – нежно произнесла Маура. Она была рада, что Изабел приняла ее предложение без истерики. – Я что-нибудь придумаю.
– Но что? Каюта стоит не меньше двадцати гиней…
– Четвертый класс! Маура, но это невозможно. Там так грязно и тесно…
– Десять дней можно потерпеть.
– Но у нас и восьми гиней нет, может, мисс Марлоу…
– Я не собираюсь просить денег у мисс Марлоу, – ответила Маура, с ходу отметая такое предложение. – Я продам свои платья и наберу денег.
Кровь отхлынула от лица Изабел.
– Продашь свои платья?! Но как же ты будешь без них?
– Обойдусь, – ответила Маура с равнодушием, которого Изабел не могла понять. – Миссис Коннор с радостью купит мои шелковые платья, а Китти и Элен – муслиновые. Мисс Марлоу возьмет мои перчатки и зонтики от солнца, а Рендлешем и Кирон будут счастливы приобрести мои книги.
Голос у нее дрогнул, когда она произнесла имя Кирона. Он оказался прав в своем предположении – новый лорд Клэнмар назначил своего управляющего. Эта новость стала известна сразу после оглашения завещания.
– Когда уезжает Кирон? – спросила Изабел расстроенно, не представляя, как она будет жить без Мауры, без Кирона, без всего, что было ей так дорого.
– Послезавтра.
Девушки избегали смотреть друг на друга, они не могли вымолвить ни слова, понимая, что могут никогда больше не увидеть Кирона.
Они сидели, прижавшись друг к другу, на изгороди большого выпаса. Маура была в амазонке из темно-зеленого бархата и мягких сапожках для верховой езды. Она надела этот костюм и сапожки в последний раз. На них уже нашлись покупатели, да и на остальные платья тоже.
– В Америку? – Кирон удивленно приподнял брови. – Конечно, там возможностей побольше, чем в Дублине.
Он тоже собрался в дорогу – через плечо был небрежно перекинут сюртук, который он придерживал одним пальцем, видавшая виды дорожная сумка стояла у его ног. Он почти не спал накануне. Кирон никак не мог решить, делать ли Мауре предложение, чтобы потом увезти ее в Уотерфорд. По характеру он не был семейным человеком, но эта мысль весьма привлекала его. Кирон вдруг понял, что знает Мауру всю ее жизнь.
Ему было семь лет, когда Мэри Сэлливан вернулась в Киллари с Маурой на руках. С тех пор он не оставлял их, помогая во всем. А когда Маура поселилась в Баллачармише, и Кирон стал управляющим, они сблизились еще больше, катались верхом почти каждый день, обсуждали ее занятия, его работу в поместье, им было легко и весело вместе, их связывало общее прошлое. И вот предстоит расставание. Если Маура действительно уедет в Америку, как задумала, он, скорее всего, никогда ее больше не увидит. Он спросил быстро, как бы между прочим:
– Если бы у тебя был выбор, ты бы осталась в Ирландии, Маура?
– Нет, – не задумываясь, отозвалась девушка. – Нет. Я бы осталась только в Баллачармише.
Баллачармиш. Кирон мог предложить Мауре многое. Как управляющему лорда Байсестера ему полагался хороший каменный дом, он будет уважаемым человеком. Но предложить ей ничего похожего на Баллачармиш он не может. А Кирону вовсе не хотелось, чтобы его жена тосковала по дому и жизни, которые он ей никогда не сможет обеспечить. Но не только это мешало ему заговорить о свадьбе. Семейная жизнь – дело хлопотное. Пойдут дети, возрастет ответственность, а ему всего двадцать пять лет, перед ним вся жизнь, и он собирается насладиться ею сполна, так зачем связывать себя!
Слова, чуть не сорвавшиеся у него с языка, так и остались невысказанными. Кирон знал, он никогда не забудет это мгновение и однажды горько раскается, что промолчал.
– Напиши, как доберешься до Нью-Йорка, – отрывисто сказал он. Кирон больше не надеялся на свою выдержку. Он соскочил с изгороди, неожиданно по-взрослому поцеловал Мауру в губы, подхватил сумку и зашагал прочь.
Несколько минут Маура соображала, что произошло. В голове у нее все поплыло, и она крепко ухватилась руками за изгородь; чтобы не упасть. Может быть, надо побежать за ним, сказать, что она передумала? Что она не представляет жизни без него и что, возможно, в Уотерфорде или соседнем от Килкенни найдется место и для нее?
Кирон был уже ярдах в ста. Проклиная свою нерешительность, Маура наблюдала, как он бросил сумку в поджидавшую его повозку, как запрыгнул в нее и уселся рядом с дворовым мальчиком-возницей, который должен был довезти его до вокзала в Рэтдраме.
– Кирон! – Маура спрыгнула с изгороди и побежала. – Кирон!
Но было слишком поздно, дул встречный ветер, Кирон не расслышал ее слов.
– Кирон! – крикнула она еще раз, не останавливаясь. Повозка подпрыгивала по пыльной дороге на Киллари и вскоре скрылась за поворотом.
Маура остановилась, от бега закололо в боку. Чувства и мысли ее смешались. А может, и лучше, что он не услышал ее? Может быть, приняв его предложение, она бы стала ему обузой, а не другом? И поцелуй, возможно, ничего не значит. Кирон, наверное, всех горничных поцеловал на прощание точно так же. Она крепко обхватила себя руками, дыхание стало ровнее.
Значит, судьбе угодно, чтобы Кирон не услышал ее, чтобы ушел из ее жизни навсегда, как ушли лорд Клэнмар и мама. Что ж, она смирится и с этой потерей, перенесет ее так же, как и прощание с Изабел.
Изабел наотрез отказалась покинуть Баллачармиш до отплытия Мауры. Раздосадованная мисс Марлоу телеграфировала лорду Клэнмару, что они смогут прибыть в Лондон только тремя днями позже оговоренного срока. Она весьма неохотно согласилась сопровождать девушек в нелегкой поездке по железной дороге до порта Квинстаун. Она понимала, что, если откажется, Изабел отправится в поездку одна. Когда выехали из усадьбы, Маура ни разу не посмотрела назад. Она знала – стоит ей оглянуться, и она не сможет с собой справиться. Она уселась в экипаж с одной небольшой сумкой, побелевшим лицом и полными горя глазами.
Когда проезжали через Киллари, деревушка, казалось, вымерла, и Маура благодарила небо за это. Изабел держала ее под руку, ей вспомнился тот давний день, когда она впервые ехала в Баллачармиш, и крошечная детская фигурка с высокого косогора радостно махала ей рукой.
В Квинстауне они быстро доехали от вокзала до порта на извозчике. Когда они поравнялись с вереницей экипажей, выстроившихся в очередь к трапу первого класса, извозчик, извиняясь, сказал:
– Мадам, я не могу подъехать ближе к вашему трапу. К трапу четвертого класса нет подъезда.
На причале стояли невообразимые суматоха и шум. Справа oт них, ближе к носовой части корабля, устремлялся вверх трап первого класса. По нему поднимались хорошо одетые пассажиры, сновали носильщики с багажом. Слева от них бедно одетые люди плотной толпой проталкивались к трапу, ведущему в чрево корабля.
Видя растерянность мисс Марлоу, извозчик объяснил:
– Трап для пассажиров четвертого класса слева, мадам.
Мисс Марлоу бросила один только взгляд на напирающую толпу полуголодных оборванных ирландцев с котомками в руках и сказала почти без чувств:
– Все, дальше нельзя. – Она повернулась к Мауре. – Моя дорогая, мы должны проститься здесь. Спаси тебя Бог.
Маура поцеловала ее в щеку, пытаясь сдержать сдруг нахлынувшие слезы. Она сошла вниз, Изабел – за ней.
– Изабел, сейчас же вернись! – испуганно потребовала мисс Марлоу. – Это опасно, Изабел! Изабел!
– Я пойду с Маурой, – невозмутимо ответила девушка, пропуская мимо ушей призывы мисс Марлоу. Она взяла Мауру под руку, и они направились сквозь толпу отчаявшихся людей к трапу.
– Трап для благородных на носу! – крикнул один из матросов, увидев в толпе черный шелковый кринолин Изабел.
Мауре было проще. Чтобы собрать денег на проезд, она продала все, что имела, включая траурное платье, которое не снимала после смерти лорда Клэнмара. Оставила себе одно-единственное платье с высоким воротничком, прочное, из плотного ситца цвета черники, почти траурное. Из вещей у нее в сумке лежали только шаль, несколько нижних сорочек и ночная рубашка.
– Для благородных трап на носу! – опять повторил матрос.
Маура искренне сожалела, что не может внять его словам. Терпкий запах пота и здесь был почти невыносим, а она знала, что в трюме будет еще хуже. Завидуя тем, у которых будут отдельные каюты и относительные удобства, она плотнее прижала сумку к груди и продолжила свой путь сквозь толпу.
Впервые в жизни Изабел так близко видела бедняков.
– Это ужасно! – вырвалось у нее, когда они пробились ктрапу, – Как ты поедешь с ними? У них же вши! Блохи!
У Мауры чуть не сорвалось, что, если она и подцепит вшей, это будет не впервые в ее жизни, у нее часто были вши в детстве, когда она жила в Киллари. Толпа немытых, вонючих тел напирала на девушек, и Мауру вдруг захлестнула волна сочувствия к этим людям. Когда-то она была такой же грязной, как они. Как и Маура, они вынужденно покидали страну, которую любили. Каждый из них надеялся начать новую жизнь в Америке, и она тоже надеялась, что сумеет использовать полученное образование с пользой для себя. У них очень много общего, гораздо больше, чем думает Изабел.
Матрос у трапа попросил Мауру предъявить билет, мысли о попутчиках вылетели у нее из головы, и она в ужасе сказала:
– Изабел, здесь мы попрощаемся. Дальше тебе нельзя.
Изабел плакала навзрыд.
– Пиши мне, пиши каждую неделю, слышишь?
– Непременно. – Маура поставила сумку и, не заботясь о ней, в последний раз обняла Изабел.
– Проходите, проходите, – поторопил Мауру матрос. – За вами еще полторы сотни людей, проходите же!
Как во сне Маура подняла сумку и ступила на трап. Толпа сразу же поглотила Изабел. Маура спустилась в трюм, там было почти темно, и стоял нестерпимый смрад.
Все отъезжающие отчаянно старались протиснуться к борту и помахать на прощание родным и друзьям. Когда Мауре это. наконец, удалось, корабль уже снялся с якоря и направлялся в открытое море.
Ни Изабел, ни мисс Марлоу не было видно. Вдали за доками и теснящимися крышами города сияли в синеве зеленые и серебристые горы. Ирландия! Может, Маура видит ее в последний раз.
– Я не забуду, – шептала она, порывы морского ветра развевали ее темные локоны. – Я не забуду никогда.
ГЛАВА 6
Виктор Каролис сидел у себя в кабинете, отделанном резным деревом, и удовлетворенно улыбался. Александр пробудет в Европе почти год. Этого времени хватит, чтобы привести план в действие и насладиться удачей. Виктор посмотрел через окно на суматошную Пятую авеню и развернулся на стуле в сторону двери.
– Пригласи ко мне мисс Берридж, – приказал Викто, секретарю.
Вошедшая девушка явно пыталась скрыть волнение под маской излишней самоуверенности. На ней были дешевые пальто и платье, до блеска начищенные прочные туфли, которые обычно носят горничные.
– Садитесь, пожалуйста, – начал Виктор и сразу перешел к делу: – Вам сообщили, почему я захотел встретиться с вами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65