— задался вопросом Ричард. — Ее брат? Дядя?
Друг семьи? Или, быть может, претендент на ее руку и сердце?»
Неожиданно Ричард ощутил укол ревности, чего никак от себя не ожидал. Как же так? Ведь несколько минут назад он разговаривал с королем о Минетте, а Минетта была его любовницей на протяжении последнего месяца. При этом он, Ричард, зная, что Минетта может уйти от него к королю, не испытывал ни малейшего волнения и, казалось, вел речь о каком-то щенке, которого ему предстояло передать в хорошие руки.
Король поднялся Со стула, подошел к гостье и прикоснулся губами к ее руке. Это заставило Ричарда вернуться к реальности — как, впрочем, и молодую вдову, которая, присев в реверансе, оставалась в этом положении до тех пор, пока к ней не подошел Карл.
— Поднимитесь же, дорогая, — сказал король, добродушно ухмыльнувшись. — К чему это низкопоклонство?
Судя по выражению лица женщины, она была убеждена, что в присутствии короля его подданные должны находиться именно в таком положении — согбенном.
Впрочем, когда король повел ее за руку к столу, ей пришлось распрямиться. Усадив Элиссу за стол, король сел с ней рядом. Теперь она находилась как раз напротив Ричарда, и ему волей-неволей пришлось поднять на нее глаза. Ричард решил, разглядывая вдову и оценивая ее внешность, быть по возможности объективным. Для этого ему стоило только представить себе, что вдова — актриса и кандидатка на роль в его новой пьесе.
На первый взгляд ей и в самом деле можно было дать не больше двадцати трех лет. Кожа у нее была нежная и розовая, а черты лица — правильными. Формы же ее тела наверняка заставили бы побледнеть от зависти даже красотку Минетту. Густые каштановые волосы были собраны в скромный пучок на затылке — локонов, каких требовала мода, она не признавала. Правда, одна шаловливая прядка выбилась из строгой прически вдовы Лонгберн и теперь вилась около виска. Ричард почувствовал неодолимое желание протянуть руку и заправить эту прядку ей за ухо.
Преодолев это наваждение, Ричард стал всматриваться в глаза своей визави, обладавшие изумительным золотисто-карим цветом. Более всего, однако, Ричарда поразил не цвет ее глаз, но их выражение. В ее взгляде были и мудрость, и понимание жизни, и нежелание склоняться перед обстоятельствами.
Ричард вспомнил о предложении короля «договориться с этой женщиной полюбовно» и подумал, что это будет не так-то просто. Если он правильно понял ее взгляд, своего — вернее, того, что она считала своим, — она не отдаст ни при каких условиях.
Негромко кашлянув, король произнес:
— Мистрис Лонгберн, позвольте представить вам украшение нашего двора, да и, пожалуй, всего Лондона, известного сочинителя пьес сэра Ричарда Блайта. Познакомься, сэр Ричард, — это мистрис Элисса Лонгберн.
— Здравствуйте, сэр Ричард, — пробормотала Элисса, делая реверанс.
«Ага! — подумал Ричард. — Леди решила сделать вид, что мы с ней не знакомы. Поскольку утром она мне нагрубила, в этом ничего удивительного нет».
Ричард тоже поднялся со стула и поклонился.
— К вашим услугам, мадам. Кстати, как вы себя чувствуете?
— Не понимаю вас, сэр, — отозвалась она.
Короля, казалось, тоже немало удивил этот вопрос, и он озадаченно посмотрел на Ричарда.
— Я полагаю, ваше величество, что мистрис Лонгберн больна. Должно быть, у нее что-то с головой. Не далее как сегодня утром я помог ей выпутаться из затруднительною положения, и мы с ней познакомились, но она — подумать только! — уже об этом забыла, — объяснил Ричард королю.
Его величество с любопытством посмотрел на Элиссу, которая покраснела так, что от ее щек можно было зажечь свечу.
— Это правда? — спросил король.
— Да, ваше величество, я попала утром в затруднительное положение и была настолько расстроена случившимся, что почти не обратила внимания на своего спасителя.
Ричард покачал головой. Оказывается, эта женщина обладала способностью лгать — да еще и в присутствии короля!
К большому удивлению Ричарда, король, выслушав даму, переключил внимание на него.
— А ты, сэр Ричард, кажется, тоже страдаешь этой болезнью. Что же ты ни словом не обмолвился об утреннем происшествии и не сказал мне, что уже знаком с мистрис Лонгберн?
— Она не удостоила меня чести узнать ее имя.
— Я, ваше величество, думала в ту минуту только о том, как бы побыстрее ускользнуть от… — В голосе Элиссы послышалось замешательство.
Все, кто был знаком с порядками при дворе, трижды бы подумали, прежде чем лишний раз упомянуть имена королевских любимцев — Сидли, Бакхерста и Джермина, — тем более в связи с имевшим место досадным происшествием.
— Так от кого же вы хотели ускользнуть, мадам? — с металлом в голосе спросил король.
Ричард не без удовольствия наблюдал за тем, как король гипнотизировал взглядом строптивую мистрис Лонгберн, раздумывая при этом, стоит или не стоит говорить его величеству о том, что Сидли и его приятели к ней приставали.
С минуту подумав, он решил, что все-таки не стоит, поскольку эта теплая компания обладала при дворе большим влиянием — куда большим, чем его собственное.
— Это были пьяные бездельники, ваше величество, которые и языками-то едва ворочали, — сказал он. — Думаю, что ничего особенно дурного они не замышляли. Прицепились же к леди так просто, от нечего делать.
— Нет, замышляли! — сверкнув глазами, возразила она. — Они были до такой степени грубы и злонамеренны, что я стала опасаться за свою жизнь и за жизнь сына.
— Очень жаль, мадам, что Лондон встретил вас столь нелюбезно, — сочувственно произнес король. — Тем не менее мы удивлены, что вы не обратили внимания на такого красавца, как Блайт.
— Знаете, ваше величество, у нас ко всему прочему еще и багаж украли.
Ни король, ни Ричард, разумеется, ничего об этом не знали. Другая женщина на месте вдовы Лонгберн рыдала бы в три ручья уже по одной только этой причине.
В этот момент Ричард был готов простить вдове все — даже грубость по отношению к собственной персоне. Да, был готов, пока не напоролся на ее взгляд — проницательный и холодный.
Ричарду ничего не оставалось, как обругать себя за легковерие.
Что и говорить, эта женщина умела разыгрывать из себя оскорбленную невинность, когда ей это было выгодно.
«Странно все это», — подумал сочинитель. Уж кто-кто, а он, Ричард, хорошо знал, что такое человеческое лицемерие, и не должен был поддаваться на подобную уловку.
— Так вот почему вы забыли сказать мне «спасибо», — сухо заметил он.
Прищурившись, Элисса смерила сэра Ричарда пристальным взглядом. Она уже поняла, что Ричард видит все или почти все, что ей хотелось бы скрыть, и это приводило ее в замешательство. Не легче ей было и оттого, что сидеть им приходится за одним столом с королем Англии.
— Ваше величество, я надеюсь, сэр Ричард понимает, что ситуация, в которой я оказалась, отнюдь не располагала к взаимному обмену любезностями. Согласитесь, сир, что ваш дворец, и в частности ваши покои, куда лучше приспособлены для светских бесед, нежели заполненная орущей толпой, провонявшая дымом и рыбой набережная.
Король расхохотался:
— Мило! Не кажется ли тебе, Ричард, что маленький монолог нашей гостьи напоминает речи героинь из твоих пьес?.
Ричард напустил на лицо глубокомысленное выражение.
— Сир, если бы мне пришло в голову описать то, что сегодня случилось, то моя героиня по ходу пьесы обязательно бы влюбилась в смелого парня, который пришел ей на помощь.
Замечание Ричарда вызвало очередную вспышку веселья у монарха.
— Разумеется! — воскликнул он. — Как же иначе? А что думаете по этому поводу вы, мистрис Лонгберн?
— Поскольку я не имела удовольствия видеть на сцене пьесы сэра Ричарда, мне остается только предположить, что он довольно часто прибегает к подобному повороту в сюжете, а это означает, что его пьесы весьма далеки от реальной жизни.
Сэр Ричард слегка порозовел, Элисса же в этот момент неожиданно почувствовала, как угнетенное состояние, в котором она пребывала с самого утра, стало отступать. Более того, в ней воскрес бойцовский дух, и она решила при случае продемонстрировать этому высокомерному джентльмену — сэру Ричарду Блайту, — что она отнюдь не глупенькая деревенская вдовушка, но образованная и понимающая тонкое обхождение дама, которая третировать себя не позволит и безропотно сносить иронические насмешки на свой счет не станет.
Элисса из рассказов побывавших при дворе знала, что король и его приближенные живут страстями, а потому в каком-то смысле считала себя сильнее их всех — хотя бы по той причине, что собственные страсти она давно уже обуздала. Так, во всяком случае, ей казалось.
Она решила держаться настороже, внимательно наблюдать за всем происходящим, а главное — выяснить, зачем его величество король призвал ее ко двору.
— Оказывается, вы не очень доброжелательно настроены к нашему другу, — сказал король. — Что ж… плохо. Это обстоятельство может стать препятствием на пути к осуществлению задуманного нами предприятия..
Стоило только королю с разочарованным видом на нее посмотреть, как дурные предчувствия, которые преследовали Элиссу всю дорогу до Лондона, разом к ней вернулись.
— Нами был составлен план, — продолжал король, — с помощью которого мы намеревались разрешить к общему удовольствию одно щекотливое дельце.
— Щекотливое дельце? — словно эхо откликнулась Элисса.
Король недовольно поморщился: как всякий монарх, он терпеть не мог, когда его перебивали.
— Кажется, вы что-то сказали, мистрис Лонгберн?
— Ничего, ваше величество, — возразила Элисса, стараясь, чтобы ее голос звучал по возможности ровно. — Просто я никак не могу взять в толк, что вы подразумеваете под этими словами.
— Для женщины, которая не читала мои пьесы, но тем не менее считает себя достаточно знающей, чтобы их критиковать, вы демонстрируете сейчас подозрительную некомпетентность, — громко заявил сэр Ричард. — Но к чему лукавить? Я не сомневаюсь, что стоило вам меня увидеть, как вы сразу поняли, какого рода дельце нам предстоит разрешить.
Его величество король устремил на Элиссу проницательный взгляд и сказал:
— Видите, мистрис Лонгберн? Сэр Ричард вас раскусил, даже не зная о том, что вы явились к нам с адвокатом.
— С адвокатом? — с изумлением произнес сэр Ричард.
— Значит, вы, ваше величество, собираетесь говорить со мной о наследстве моего сына? — спросила Элисса, не обратив внимания на удивленное восклицание Ричарда.
— Не о наследстве вашего сына, а о моем родовом имении, — торопливо поправил ее Ричард.
— Имение было куплено моим мужем на законных основаниях, — сказала, как отрезала, Элисса. — И полноправным владельцем имения Блайтов отныне является мой сын Уил.
Мой адвокат готов хоть сию минуту представить все необходимые бумаги.
— Хватит, перестаньте! — За добродушной усмешкой короля крылось недовольство. — Мы отлично знаем, что законно, а что нет. Не об этом сейчас речь. Взгляните лучше на сэра Блайта и постарайтесь понять, до какой степени ему хочется вернуть свое состояние. И он, поверьте, имеет на это право — и в силу того, что это имение принадлежало Блайтам на протяжении шестисот лет, и в силу того, что сэр Ричард оказал нам неоценимые услуги во время наших многолетних скитаний по Европе. Знаете, мистрис Лонгберн, если бы это зависело только от нас, мы бы вернули сэру Ричарду его собственность в тот самый момент, когда наша нога ступила на берег Англии.
— Увы, ваше величество, по закону поместье Блайтов принадлежит мне и моему сыну.
— Мой дядя не имел никакого права его продавать! — вскричал Ричард.
— Ты был в Европе, Ричард, — напомнил сочинителю король.
Элисса подивилась тому, как часто менялись интонации его величества, когда он обращался к тому или другому из собеседников. Сейчас, к примеру, в его голосе звучало неподдельное дружеское участие.
— Тем не менее мы полагаем, что нам удалось найти приемлемый выход из создавшегося положения, — с улыбкой закончил король свою маленькую речь.
Ричард и Элисса, как по команде, вскинули на него глаза.
— Я намерен вас поженить.
Глава 3
— На ком же вы хотите меня женить, сир? — спросил Ричард, стараясь сохранить самообладание.
— Только не надо разыгрывать из себя идиота, Ричард, — сказал король. — Ты должен жениться на мистрис Лонгберн.
— Но это невозможно, ваше величество! — вскричала Элисса.
Когда Карл перевел на нее взгляд, в душе Ричарда на мгновение шевельнулась жалость. Хотя король любил женщин и чрезвычайно милостиво относился к прекрасной половине рода человеческого, он умел быть и непреклонным, главное же — он терпеть не мог, когда ему перечили. Так что категоричное заявление мистрис Лонгберн вряд ли могло пойти ей на пользу.
Судя по всему, она тоже об этом подумала, поскольку выражение ее лица изменилось, и теперь она смотрела на короля с таким умильным видом, что ее взгляд мог, казалось, растопить камень, а не только чувствительное королевское сердце.
— Я, ваше величество, не стою и мизинца такого джентльмена, как сэр Ричард. Ведь он украшение вашего двора и все такое, а я лишь глупенькая деревенская вдовушка, — ангельским голоском пролепетала она.
Ричард едва сдержал себя — до того ему захотелось выругаться. То, что она сказала, являлось чистой воды ложью.
Ричард не поверил бы ей, даже если бы она призналась ему в беззаветной любви, хотя мужчины в подобные признания верят охотнее всего.
Да если бы он, Ричард, захотел создать в своей пьесе образ хитрой, прожженной интриганки, ему не пришлось бы долго морщить лоб: для этого ему было бы достаточно понаблюдать за мистрис Лонгберн.
Король покрутил на пальце кольцо с бриллиантом, затем посмотрел на нее и улыбнулся.
— Вы верно описали достоинства сэра Ричарда. Уверен, всякая женщина была бы рада выйти замуж за такого привлекательного и талантливого кавалера, которого мы, кстати, считаем своим другом.
— Ваше величество, мой брак с сэром Ричардом не изменит положения вещей, — заметила мистрис Лонгберн. — Имение в любом случае достанется моему сыну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39