— Внизу ждет карета, чтобы доставить вас на вашу первую выставку. — Взяв свои шляпу и накидку, он галантно распахнул перед ней дверь.
Утром будет достаточно времени, чтобы посмотреть в лицо мрачной действительности.
— Я здесь, мистер Блейк! — Альфред Литтон взмахнул костлявой рукой, пытаясь пробиться сквозь окружающую его толпу.
— Мистер Литтон, — сказал Хейдон, когда очкастому торговцу наконец удалось подойти к нему, — похоже, выставка привлекла изрядное количество публики. Ты знакома с мистером Литтоном, не так ли, дорогая? — продолжал он, повернувшись к Женевьеве. — Кажется, ты упоминала, что твой отец купил у него какие-то картины несколько лет назад?
— Да, конечно, — отозвалась Женевьева, ошеломленная зрелищем толпы, разглядывающей ее работы.
Картины, вставленные в массивные золотые рамы, выглядели куда значительнее, чем когда они пылились в подвале. Женевьева понятия не имела, какие чувства они вызывают у глазеющих на них людей — восторг, отвращение или всего лишь равнодушие.
— Здравствуйте, мистер Литтон, — произнесла она.
— Это настоящий сумасшедший дом! — Мистер Литтон быстро огляделся вокруг. — Мои помощники разослали приглашения обычной клиентуре, но, согласитесь, времени оставалось мало. Поэтому мы решили напечатать небольшое объявление в «Хералд», рассчитывая привлечь еще немного посетителей. Мистер Стэнли Чизолм, известный художественный критик, случайно увидел объявление и решил заглянуть в галерею вчера, когда мы еще готовились к открытию. Не будет преувеличением сказать, что выставка произвела на него колоссальное впечатление. Сегодняшняя «Хералд» напечатала его статью, где он высоко оценивает работы мсье Булонне и утверждает, что каждый интересующийся живописью ни в коем случае не должен пропустить эту выставку. Мистер Чизолм также упомянул, что живущий в уединении художник, автор потрясающих работ, может появиться здесь сегодня вечером. Это еще сильнее возбудило любопытство публики. — Он снова огляделся. — Не знаете, Булонне здесь?
Хейдон притворился, будто окидывает взглядом помещение. Элегантно одетые мужчины и женщины смеялись и потягивали шампанское.
— Мы с женой только что прибыли, поэтому я не могу вам ответить. Если я увижу его, то сразу же дам вам знать.
— Надеюсь, он приехал. Мы уже продали тринадцать из двадцати картин, а ведь вечер только начался! Герцог Аргайл купил пять полотен, прежде чем мы доставили их сюда из Инверэри. Я, конечно, предупредил его, что они должны фигурировать на выставке. Разумеется, он не стал возражать. Это только увеличит их ценность.
В глазах Женевьевы мелькнуло недоверие.
— Вы продали тринадцать картин?
— Могу сообщить вам, что после появления хвалебной статьи мистера Чизолма в «Хералд» мы подняли цены, — признался мистер Литтон. — Комиссионные от продажи, которые получит ваш муж, миссис Блейк, будут куда большими, чем мы рассчитывали, и, конечно, его друга Булонне ожидает солидная прибыль. Уверен, он будет доволен. Надеюсь, что он разрешит нашей галерее и в дальнейшем представлять его работы в Шотландии.
Хейдон улыбнулся.
— Не сомневаюсь. Когда Булонне узнает, как хорошо приняли его произведения, он, несомненно, будет заинтересован в вашем представительстве.
— Отлично. Простите, но лорд Хислоп подает мне знак, что хочет купить портрет девушки с розой. Великолепная работа! Девушка так красива, но в лице ее есть что-то печальное. Мне следовало запросить за нее больше. — Он с сожалением вздохнул, поправил очки и зашагал навстречу потенциальному покупателю.
— Тринадцать картин! — воскликнула Женевьева. Хейдон взял два бокала с подноса у подошедшего официанта.
— Хотите шампанского?
Женевьева так стиснула ножку бокала, что Хейдон испугался, что она сломается.
— Давайте выпьем за таинственного Жоржа Булонне, — предложил он. — За то, чтобы этот мастер продолжал творить и радовать любителей искусства в течение многих лет. — Хейдон поднял бокал, сделал глоток и нахмурился. — В чем дело, Женевьева? Вы не любите шампанское?
Она покачала головой.
— Не помню. Я не пила шампанское с того вечера, когда объявили о моей помолвке с Чарлзом. С тех пор прошло много лет.
— Уверен, что сейчас оно понравится вам куда больше. Теперь вам действительно есть что отметить. Едва ли помолвка с Чарлзом была достойным поводом для того, чтобы выпить, — сухо добавил он.
Женевьева осторожно глотнула шампанское. Холодные пузырьки заплясали у нее на языке и защекотали в носу. Она сделала еще пару глотков. В переполненном помещении было тепло, и ей внезапно захотелось пить. Четвертый глоток — и бокал опустел.
— Еще? — спросил Хейдон.
Женевьева кивнула, и он снова наполнил ее бокал.
— Лучше пейте помедленнее, — посоветовал Хейдон. — Шампанское пьется легко, а потом внезапно ударяет в голову.
— Со мной все будет в порядке, — заверила его Женевьева, сделав очередной глоток. — Не беспокойтесь. — Она повернулась, устремив взгляд на группу людей, которые оживленно обсуждали ее картину, изображающую Саймона и Джейми.
От шампанского и духоты у Женевьевы порозовели щеки, приятно контрастируя с кремовым оттенком кожи на шее и груди. Хейдону она казалась самой красивой женщиной в зале. Женевьева понятия не имела, какое впечатление она производит на мужчин, и это делало ее еще более привлекательной. Хейдон видел, с каким любопытством они смотрят на Женевьеву, пытаясь определить, что ее с ним связывает. Он радовался, что подумал об обручальном кольце, иначе ему пришлось бы весь вечер отгонять увивающихся за ней недоумков. Прошло лет восемь с тех пор, как Женевьева впервые вышла в свет. Теперь на месте очаровательной девушки была сильная и уверенная в себе женщина, которая не только сама не поддалась отчаянию, но и помогала другим делать то же самое. Именно это сочетание красоты, решительности и самоотверженности так отличало Женевьеву от окружающих ее женщин.
— Неужели все эти люди пришли сюда посмотреть мои работы? — Женевьева все еще не могла в это поверить. — И даже покупают их?
— Только слепой не разглядел бы красоту ваших картин, Женевьева. В них есть трогательная интимность, на которую я сразу обратил внимание, и другие, несомненно, тоже.
Она задумалась над этим, наблюдая за седовласым джентльменом, который с удовольствием рассматривал изображение рыбачьей лодки, скользящей по свинцовым . волнам залива.
— Если мои картины так хороши, тогда не должно иметь никакого значения, что художник — женщина. Работу нужно оценивать по ее достоинствам.
— Вы правы, — согласился Хейдон. — Когда-нибудь подобные предубеждения исчезнут, но, пока они существуют, автором ваших картин должен считаться Жорж Булонне. Покуда вы будете в состоянии работать под его именем, вы сможете содержать себя и свою семью. Конечно, это несправедливо, но, надеюсь, финансовый успех поможет вам справиться с огорчением из-за того, что ваш талант не признан под вашим подлинным именем.
Женевьева впервые осознала значение совершенного Хейдоном. Фактически он обеспечил ее семье возможность выжить. Причем сделал это, не дав ей денег и потребовав что-то взамен, как мог бы поступить Чарлз или кто-нибудь другой из знакомых ей мужчин. Хейдон не оказал ей благодеяния, а нашел для нее способ выстоять самой. Теперь она сможет зарабатывать на жизнь себе и своей семье, занимаясь любимым делом.
Это был величайший дар из всех, какие ей когда-либо преподносили — дар настоящей независимости.
Женевьева посмотрела на Хейдона, не зная, как лучше выразить свою благодарность. Хейдон ответил ей спокойным взглядом. Он был сказочно красив в элегантном вечернем костюме. Черные локоны мягко обрамляли мужественное лицо в мягком свете масляных ламп и канделябров. Хейдон явно чувствовал себя непринужденно среди светской публики, и Женевьева понимала, что это его мир. Тем не менее в нем было кое-что, отличающее его от остальных мужчин, присутствующих в галерее, — нечто угрожающее, наводящее на мысль, что этот зверь приручен недостаточно. Именно это привлекало внимание многих женщин, украдкой бросавших на него взгляды, стараясь догадаться, кем ему приходится Женевьева. Она ощутила слабый укол ревности.
Хейдон нахмурился, заметив произошедшую в ней перемену.
— Господи, Рэдмонд, — послышался изумленный голос, — это в самом деле ты?
Женевьева затаила дыхание.
Хейдон слегка напрягся, но быстро взял себя в руки и повернулся к огненно-рыжему молодому человеку лет тридцати, быстро подходившему к ним.
— Привет, Родни, — с улыбкой отозвался он. — Рад встретить тебя здесь. Миссис Блейк, это мой старый друг, мистер Родни Колдуэлл.
С трудом сдерживая охватывающую ее панику, Женевьева повернулась и протянула руку молодому человеку.
— Здравствуйте, мистер Колдуэлл.
— Рад познакомиться, миссис Блейк. — Он коснулся губами ее руки. — Вижу, маркиз сохранил свое уникальное умение поддерживать компанию с самой красивой женщиной из всех присутствующих. — Его тон был насмешливым, но дружелюбным. — Где, черт возьми, тебя носило, Хейдон? Мы слышали о какой-то скверной истории с убийством. Говорили, что тебя повесили, но теперь ясно, что эти слухи несколько преувеличены. — Колдуэлл засмеялся.
Хейдон потягивал шампанское. Казалось, слова друга его позабавили.
— Ну, я рад, что все прояснилось. Досадное недоразумение, не так ли?
— Полагаю, что да.
— Ну и слава богу. Все в Инвернессе тебя уже похоронили — кроме меня, конечно. Я не сомневался, что ты выберешься из любой передряги. Уверяю тебя, все будут счастливы, когда я расскажу, что видел тебя в Глазго пьющим шампанское в обществе самой красивой женщины на вернисаже.
— Право, мистер Колдуэлл, вы мне льстите, — запротестовала Женевьева, пытаясь улыбнуться. — Лорд Рэдмонд, вы не возражаете проводить меня к моему мужу? Если он увидит меня беседующей с двумя красивыми мужчинами, то, несомненно, начнет ревновать. Надеюсь, вы извините нас, мистер Колдуэлл?
— Разумеется, миссис Блейк. — Он поклонился. — Было приятно познакомиться с вами. Как долго ты планируешь оставаться в Глазго, Хейдон? Я пробуду здесь неделю. Возможно, мы как-нибудь вечером пообедаем вместе, и ты расскажешь, как избежал казни. — Колдуэлл снова засмеялся.
— Увы, я завтра уезжаю.
— Право, жаль. Ты едешь домой?
— Не совсем. Я рассчитываю вернуться через несколько недель, — уклончиво ответил Хейдон.
— Деловые интересы?
— Да.
Родни вздохнул.
— Это наше общее проклятие, миссис Блейк. Приходится время от времени работать, чтобы продолжать жить в том стиле, к какому мы привыкли. Ну, Хейдон, буду ждать, пока мы оба вернемся домой и ты удостоишь меня захватывающей истории о том, как тебе удалось спастись от петли. Мне не терпится об этом услышать.
— Буду рад доставить тебе это удовольствие. — Хейдон предложил руку Женевьеве, и она послушно оперлась на нее. — А теперь, если ты извинишь нас, я должен вернуть миссис Блейк ее супругу в целости и сохранности. Доброй ночи, Родни. — Пробираясь через толпу, он сказал Женевьеве: — Нам нужно сразу же уходить.
Лицо Женевьевы оставалось застывшим, когда Хейдон забирал их накидки. Она видела, как мистер Литтон спешил к очередному перспективному покупателю, который обсуждал с женой достоинства одной из картин. Люди по-прежнему пили шампанское, громко разговаривали и смеялись. В галерее ничего не изменилось.
Женевьева вздрогнула, когда Хейдон набросил ей на плечи накидку.
Никто не произнес ни слова, пока карета ехала назад к отелю. Оказавшись в безопасности в комнате Женевьевы, Хейдон запер дверь и прислонился к ней, пытаясь сосредоточиться.
— Этот мистер Колдуэлл — ваш близкий друг?
Он покачал головой. У него не было близких друзей.
— Тогда понятно, почему он толком не знает, что с вами произошло, — сказала Женевьева.
— Полагаю, он пересказывал сплетни, которые бытуют в высшем обществе Инвернесса. Очевидно, там все еще не знают о моем бегстве. Или же Родни какое-то время не бывал в свете.
— Но теперь он расскажет, что видел вас, всем на свете.
Хейдон промолчал.
Женевьеву охватило отчаяние. Когда они вместе входили в галерею как мистер и миссис Максуэлл Блейк, она почувствовала себя счастливой — как будто тщательно разыгранная ими шарада стала реальностью. Никто в Инверэри не узнал в Хейдоне маркиза Рэдмонда. Ее очаровательный и преданный супруг совсем не походил на грязного и грубого пьяницу, метавшегося в жару на тюремной койке. Констебль Драммонд упоминал, что у маркиза есть имение в Горной Шотландии, на севере Инвернесса. Это казалось страшной далью, и Женевьева не могла себе представить, чтобы кто-нибудь из знакомых Хейдона мог случайно встретить его в Инверэри или Глазго. Теперь же, когда это случилось, пикантную новость быстро начнут передавать из уст в уста. Рано или поздно об этом услышит кто-то, знающий, что маркиз Рэдмонд бежал из тюрьмы, и сочтет своим долгом поделиться сведениями с властями. Хейдона тут же опознают в мистере Максуэлле Блейке. Родни Колдуэлл едва ли упустит какую-нибудь подробность их встречи. Констебль Драммонд ворвется к ней в дом с отрядом полицейских, чтобы арестовать Хейдона и отправить его на виселицу.
Повернувшись, Женевьева посмотрела в окно на покрытую снегом улицу. К отелю подъехала карета, мужчина спрыгнул на землю и помог сойти молодой жене. Было очевидно, что они поженились недавно. Женщина весело засмеялась, когда мужчина с поклоном галантно предложил ей руку. Сейчас они войдут в отель, думала Женевьева, вкусно пообедают с бутылкой вина и насладятся изысканно сервированным десертом — клубникой со взбитыми сливками. Потом муж выкурит сигару, покуда жена будет пить кофе из миниатюрной фарфоровой чашечки с золотым ободком. А после они отправятся в спальню и займутся любовью, зная, что утром проснутся рядом, помогут друг другу одеться и сядут вместе завтракать.
Этого блаженного состояния семейного уюта ей никогда не суждено знать.
— Завтра я отвезу вас назад, в Инверэри, — говорил Хейдон, беспокойно шагая взад-вперед по комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35