— Справляюсь, — кратко заверил он ее.
— Несомненно. Но я надеюсь, Джек, что после пребывания у меня ты сможешь «справляться» куда лучше.
Джек задумался.
— А я смогу уходить и приходить, когда захочу?
— К сожалению, нет. Если ты решишь остаться со мной, то я буду нести за тебя ответственность. Это означает, что я все время должна буду знать, где ты. Боюсь, тебе придется с этим согласиться, — добавила она, видя, как он нахмурился. — Кроме того, ты будешь все время занят, так что ты все равно не сможешь шататься без дела. Но уверяю тебя, это будет гораздо лучше, чем то, что ожидает тебя в исправительной школе. Ты будешь сыт и ухожен. У меня многие живут, и им это очень нравится.
— Ладно.
Ответ чересчур быстрый, чтобы быть искренним, подумал Хейдон. Конечно, мальчишка решил, что пойти с мисс Женевьевой Макфейл куда лучше, чем вынести порку и просидеть еще несколько дней в камере. Но, получив теплую одежду и сытно пообедав, он украдет все что можно и сбежит самое позднее завтра. Хейдону хотелось поговорить с ним наедине и заставить его понять, какой великолепный шанс ему представился.
— А его вы можете взять с собой? — Джек кивнул в сторону Хейдона, который удивленно на него посмотрел.
— Я… Боюсь, что нет, — запинаясь, отозвалась Женевьева, ошарашенная неожиданным вопросом.
В ее темных глазах мелькнуло сожаление. Удивительно — ведь она знает, что он убийца, приговоренный к смерти. Едва ли это достойная рекомендация в глазах такой благовоспитанной девушки, как мисс Макфейл.
— Отлично, — заговорил Томпсон, довольный, что Женевьева и Джек пришли к согласию. — Давайте пройдем в мой кабинет и обсудим подробности этого договора. — И он снова пригладил бороду.
Хейдон догадался, что мисс Макфейл добилась освобождения Джека в обмен на определенную мзду начальнику тюрьмы. На ней не было никаких драгоценностей, а ее накидка из дешевой ткани была довольно поношенной. Сколько бы она ни собиралась заплатить за сомнительную привилегию взять под свою ответственность полуголодного, лживого и вороватого подростка, было ясно, что лишних денег у нее нет. Мысль о том, что Джек просто воспользуется ее добрыми намерениями и сбежит, вызывала в нем жалость к ним обоим.
Томпсон уже направился к двери, явно стремясь поскорее завершить сделку.
Но мисс Макфейл колебалась.
— Я пришлю горничную, как только смогу, — сказала она Хейдону. — Вы бы хотели чего-то особенного?
— Не спускайте глаз с этого паренька, пока твердо не убедитесь, что он останется у вас, иначе он сбежит еще до утра.
Ее темные глаза удивленно расширились. Очевидно, она ожидала, что Хейдон попросит что-нибудь вроде виски или какое-нибудь блюдо.
— И еще…
Женевьева терпеливо ожидала продолжения.
— Я бы хотел, чтобы вы верили в мою невиновность. Тюремщик с презрением фыркнул.
— Все убийцы хотят, чтобы их считали невинными младенцами — особенно когда им собираются накинуть петлю на шею.
— Какая вам разница, что я думаю? — спросила Женевьева, не обращая внимания на ухмылку тюремщика.
Хейдон не сводил с нее глаз.
— Не знаю, но это для меня важно. Девушка задумалась.
— К сожалению, мне ничего не известно о вашем деле, сэр. Как я могу судить? — В ее голосе слышались нотки сожаления, словно ей хотелось ответить, что она ему верит.
Хейдон кивнул, внезапно ощутив смертельную усталость.
— Конечно. — Он закрыл глаза.
— Пойдемте, мисс Макфейл, — поторопил Томпсон, с нетерпением ожидавший у двери. — Давайте покончим с делом этого парня.
— Я попрошу горничную приготовить для вас что-нибудь повкуснее, — сказала Женевьева Хейдону, надеясь, что это его утешит.
— Я не голоден.
— Тогда она хотя бы устроит вас поудобнее.
— Отлично. Благодарю вас.
Хейдон чувствовал ее неуверенность, казалось, она хотела сказать ему что-то еще.
Помедлив секунду, Женевьева все-таки вышла из камеры, оставив его проводить последние часы в холодном сумраке.
— Условия соглашения те же самые, я только включил некоторые подробности приговора, — сказал Томпсон, кладя на стол перед Женевьевой лист бумаги. — Уверен, что у вас не возникнет возражений.
Было очевидно, что ему не терпится покончить с формальностями и получить деньги.
— Я в этом не сомневаюсь, — отозвалась Женевьева. — Но я бы подала плохой пример, подписав договор не читая. Прежде чем поставить подпись под документом, всегда следует внимательно прочитать его, — сказала она Джеку и углубилась в чтение.
— Ну, парень, похоже, у тебя сегодня удачный день? — осведомился Томпсон, пытаясь заполнить возникшую паузу.
Джек промолчал.
Женевьева посмотрела на него. Джек не сводил глаз с открытой двери в коридор, где тюремщик Симс ставил грязные миски из-под овсянки на тяжелый деревянный поднос. «Должно быть, строит планы мести, — подумала она. — Ведь этот ужасный человек избил его до полусмерти».
— Когда тебе задают вопрос, нужно отвечать, — мягко упрекнула она мальчишку.
Джек недоуменно заморгал. — Что?
— Вежливые люди говорят не «что», а «прошу прощения», — поправила Женевьева, решив, что к процессу улучшения манер паренька лучше приступить немедленно.
Он посмотрел на нее как на безумную.
— О чем это вы?
— Мистер Томпсон обратился к тебе, — объяснила девушка, решив пока отложить в сторону выяснение разницы между «что» и «прошу прощения».
— Ну и что он сказал? — осведомился Джек, не удостоив взглядом начальника тюрьмы.
«Позже надо будет объяснить ему, что нельзя говорить о присутствующем так, словно его здесь нет», — подумала Женевьева.
— Мистер Томпсон спросил, считаешь ли ты удачей то, что покидаешь это место со мной, — повторила она вопрос начальника тюрьмы.
Джек пожал плечами.
— Все лучше, чем эта куча дерьма.
Седые брови Томпсона взметнулись кверху, а лицо побагровело от возмущения.
— Ах ты, неблагодарный маленький…
— Ты абсолютно прав, Джек, — прервала гневную тираду Женевьева. Ей понравилась откровенность паренька, и она оставила без внимания чересчур колоритный эпитет. — Действительно, всюду лучше, чем здесь. — Улыбнувшись, она продолжила изучение договора.
Джек со скучающим видом развалился на стуле и стал стучать каблуками грязных стоптанных башмаков по изящным резным ножкам.
— Эй, перестань, ты поцарапаешь дерево! — крикнул Томпсон.
— Подумаешь. — Мальчишка снова пожал плечами. — Это всего лишь стул.
— Для тебя это, возможно, всего лишь стул, но он из красного дерева и, да будет тебе известно, стоит больше, чем такой паршивый хулиган, как ты, в состоянии заработать честным трудом за всю жизнь! — фыркнул Томпсон.
Джек демонстративно пнул стул снова.
— Почему бы тебе не подождать в коридоре, Джек? — предложила Женевьева, пытаясь избежать конфликта. — Мы скоро закончим.
Не нуждаясь в дальнейших поощрениях, Джек вышел в коридор и стал беспокойно расхаживать взад-вперед.
— Вы с ним намучаетесь, помяните мое слово, — проворчал Томпсон. — Бьюсь об заклад, он снова начнет воровать и вернется сюда меньше чем через месяц. Советую вам, мисс Макфейл, быть с ним потверже — регулярная порка научит его уму-разуму.
— В мои привычки не входит бить детей, — холодно отозвалась Женевьева.
— Господь учит нас, что детей следует бить, — возразил начальник тюрьмы. — «Кто жалеет розги, ненавидит сына своего, но тот, кто любит сына, усердно его наказывает». Сразу же дайте парню понять, что вы его хозяйка, а если он примется за старое, отошлите его назад ко мне.
— Что он украл?
— Прошу прощения?
— В вашем письме вы упомянули, что мальчик признан виновным в воровстве. Что именно он украл?
Вынув из кармана очки, Томпсон водрузил их на переносицу и открыл лежащую на столе папку.
— Он проник в дом и украл пару ботинок, одеяло, кусок сыра и бутылку виски, — торжественно возвестил он. — Потом его нашли спящим под этим самым одеялом в каретном сарае по соседству. Виски и сыр исчезли, украденные башмаки были у него на ногах, и парень был вдрызг пьян. Не может быть никаких сомнений в его виновности.
— Выходит, за то, что мальчик страдал от голода и холода и не имел приличной обуви, его следует отстегать плетью, заключить в тюрьму и после всего этого отправить в исправительную школу? — в голосе Женевьевы слышалась горечь.
— Мы живем в законопослушном обществе, мисс Макфейл. Где бы мы оказались, если бы каждый, кто голоден и замерз, считал себя вправе заходить в чужой дом или лавку и брать все, что ему нужно?
— Детей нельзя доводить до такого отчаянного состояния, — возразила девушка. — Нам нужны законы, защищающие их от голода, и тогда им не придется красть еду и одежду, чтобы выжить.
— Он не голодал здесь и не умер бы с голоду в исправительной школе, — заметил Томпсон. — Независимо от того, решили бы вы его забрать или нет, арест для него лучший выход. Парень утверждает, что его родители умерли и что у него нет ни дома, ни родственников, которые могли бы его приютить. В исправительной школе у него по крайней мере были бы крыша над головой, одеяло по ночам и еда три раза в день.
— Мальчик не может жить на хлебе и воде. Ну украл он кусок сыра и пару башмаков. Разве это такое уж тяжкое преступление? А мальчика посадили в одну камеру с убийцей. Что касается наших хваленых исправительных школ, — добавила Женевьева, — то детей там всячески оскорбляют и принуждают к рабскому труду. А потом, если им хватает сил это выдержать, их выбрасывают на улицу без всяких средств к существованию и велят отправляться на все четыре стороны. Разумеется, это прямая дорога назад к воровству и проституции.
— К сожалению, мы больше ничего не можем сделать для них, мисс Макфейл, — отозвался начальник тюрьмы. — Надеюсь, рассказав вам о судьбе этого паренька, я сыграл какую-то роль в его спасении. Другие дети, которых я вверил вашему попечению, поживают неплохо, верно?
— Весьма неплохо, — заверила его Женевьева. — Куда лучше, чем в исправительном заведении.
— Не сомневаюсь, вы сделаете все возможное, дабы помочь Джеку вести честную и полезную жизнь. Будем на это надеяться. — Он закрыл папку. — Еще одно нарушение закона, и боюсь, что никто из нас не сможет избавить его от наказания. — Томпсон поднялся из-за стола и выжидающе посмотрел на нее, давая понять, что осталось только завершить сделку.
Убедившись, что в документе все в порядке, Женевьева подписала его, достала из внутреннего кармана накидки деньги и вручила их начальнику тюрьмы.
— Благодарю вас, мисс Макфейл, — улыбнулся Томпсон, быстро пересчитав деньги. — Надеюсь, вы будете довольны нашим договором.
— Несомненно. — Женевьева встала и направилась к двери, собираясь сообщить Джеку, что они уходят.
И застыла как вкопанная.
Собрав грязную посуду в камерах, тюремщик Симс пытался водрузить на плечо тяжелый поднос. Он стоял спиной к Джеку и не видел, как мальчишка тихонько подобрался к нему и снял с пояса кольцо с ключами.
— Что ты, черт побери, делаешь? — заворчал тюремщик, внезапно повернувшись.
— Ничего, — ответил Джек, предусмотрительно шагнув в сторону.
— Расстегни куртку и покажи, что у тебя там, — скомандовал Симс, — пока я не спустил с тебя шкуру.
Женевьеву охватила паника. Если Джек снова попадется на краже, у Томпсона не останется иного выбора, как только отменить их договор. Джека высекут и бросят голодать в камеру, а потом отправят на несколько лет терпеть издевательства в исправительной школе.
— Осторожно, мистер Симс! — громко завизжала Женевьева, и ее крик отозвался эхом в холодных каменных стенах. — Крыса, огромная крыса! Лицо тюремщика побелело от страха.
— Где? — завопил он, неловко переминаясь с ноги на ногу, чтобы не уронить поднос.
— Вот она! — Женевьева ткнула пальцем куда-то в пол у его ног.
Тюремщик с криком подпрыгнул, приземлившись среди грязных мисок.
— Уберите ее от меня! — С трудом поднявшись, тюремщик побежал к Женевьеве, как будто ожидал от нее спасения, но поскользнулся на расплескавшейся каше и влетел прямиком в кабинет Томпсона. Драгоценный стул красного дерева, к счастью, удержал его от падения. Стул, однако, не отделался так дешево.
— Ради бога, Симс, что с вами? — свирепо рявкнул начальник тюрьмы. — Посмотрите, что вы сделали с моим стулом!
— Где она? — спросил тюремщик, озираясь.
— Не знаю, — отозвалась Женевьева, ища внезапно исчезнувшего Джека.
— Не вижу никакой крысы, — спокойно заявил мальчишка, появляясь из тени в углу. — Должно быть, она убежала.
Джек прошел мимо Женевьевы в кабинет начальника тюрьмы.
— Не повезло вашему стулу, — ехидно заметил он, наклонившись, чтобы поднять изуродованный предмет мебели. — Может, его удастся починить?
Когда стул был весьма ненадежно поставлен на три сохранившиеся ножки, ключи Симса уже лежали на полу. Выглядело все так, словно они случайно упали, когда он спасался от крысы.
— Мой стул! — Томпсон чуть не рыдал, удрученно вертя в руках отломившуюся ножку.
— Простите, сэр, — весь трясясь, оправдывался Симс. — Просто я ненавижу крыс.
— Если все в порядке, мы с Джеком, пожалуй, пойдем, — вмешалась Женевьева, стараясь увести парня, пока он не попытался украсть что-нибудь еще.
— Да, конечно, — ответил начальник тюрьмы, разрываясь между желаниями оплакивать погубленный стул и огреть Симса по голове отломавшейся ножкой. — Что касается вас, молодой человек, — добавил он, сурово глядя на Джека и грозя ему ножкой, — советую вам отказаться от преступной жизни и слушаться во всем мисс Макфейл. Один неверный шаг — и вы вернетесь в тюрьму, откуда прямая дорога в исправительную школу.
— Я уверена, что Джек понимает свое положение, — быстро отозвалась Женевьева, опасаясь, что мальчик снова чем-нибудь разозлит начальника. — Всего хорошего. — Она кивнула Томпсону и злополучному Симсу, пытавшемуся очистить униформу от налипшей каши.
Твердо положив руку на плечо Джеку, Женевьева повела его к двери, стараясь не думать о том, зачем ему понадобились ключи тюремщика.
В тюрьме, окутанной сырым и холодным сумраком, было тихо, если не считать приводящих в уныние привычных звуков человеческого горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35