Ставни были опущены, и табличка «закрыто» висела в окне. Элай, оставив дочь на попечение Сэта, поднялся по наружной лестнице на кухню.
Там он позвал Бонни, которая тут же вышла к нему.
– Ты мог бы постучаться, – сказала она, заметно нервничая и держась на расстоянии.
– Лучше бы ты смотрела за дочерью, а не оставляла ее с Джиноа на целый день, – сердито заметил Элай, – но об этом мы поговорим позже. Сейчас нам надо обсудить кое-что другое.
Бонни была бледна.
– Хорошо, но в данный момент я занята, – ответила она. Элаю показалось, что она боится приблизиться к нему.
– Чем это ты так занята? – Элай не мог скрыть раздражения, – я хочу сказать тебе…
Бонни вздернула подбородок, и выражение ее глаз не предвещало ничего доброго.
– Как и ты, Элай, – холодно сказала она, – я должна работать. Так что извини…
Она уже собиралась уйти, но он схватил ее за руку и повернул к себе.
– Не извиню, отрезал Элай, вдруг ощутив непреодолимое желание обладать Бонни, несмотря на гнев, душивший его. Что может быть важнее, чем присмотреть за дочерью и поговорить с мужем?
Бонни смотрела на него с ненавистью. Она вырвала руку и отступила назад, ее глаза пылали от гнева.
– Я всегда забочусь о дочери, – сказала она, – помни, только из-за нее я согласилась на этот брак.
Она говорила так резко, что Элай виновато опустил голову.
– Согласен, я заслужил такое отношение, – он тяжело вздохнул, – прошлой ночью, когда мы говорили о Кайли…
Она внезапно отвернулась, прижав руки к груди.
– Пожалуйста, уйди.
Элай молча смотрел на нее, думая, что за страсть к этой женщине он расплачивается душевными муками. Бонни стоила этих мук, и ради нее он готов был пройти через ад.
– Прошлой ночью, когда я просил, чтобы Розмари жила в моем доме, я не угрожал тебе, я только предлагал…
Бонни повернулась, в ее глазах застыл вопрос.
– Но…
Элай поднял руку.
– Позволь мне закончить, Бонни. Я пытаюсь сказать, что люблю тебя. Что ты нужна мне. Это было трудное время для нас… Все рушилось…
Он замолчал, не находя слов, но Бонни ждала, что он скажет.
– Когда ты решила, что я использую Роз, чтобы заставить тебя выйти за меня замуж, я просто потерял рассудок.
Казалось, она готова поверить ему, но он ошибался.
– Ты провел эту ночь, – сухо сказал она, – в пансионе… с Эрлиной.
– Я не был с Эрлиной. Бонни опустила глаза.
– Я хотела бы верить в это, Элай.
Он осторожно приблизился к Бонни и поцеловал ее.
– Поверь мне, Бонни, это правда. Пойдем домой, мне нужно многое тебе объяснить.
В ее глазах блестели слезы.
– Боже, помоги мне! Я ничего так не хотела бы, как пойти с тобой домой, но…
Элай насторожился.
– Но…
– Тебя это не обрадует, – смущенно сказала она. Несмотря на раздражение, Элай понимал, что нельзя принимать всерьез то, что Бонни говорит сгоряча.
– Позволь мне самому решить, что меня радует, а что – нет.
Бонни упорно смотрела в сторону.
– Я сказала Форбсу, что снова буду танцевать в «Медном Ястребе».
Элай, с трудом сдержавшись, спокойно спросил:
– Почему?
Бонни молчала, ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Форбс взял Кэтти на мое место… Ей только четырнадцать, она слишком доверчива, тебе не нужно объяснять, что могло бы произойти…
Элай опустился на стул. Он не хотел, чтобы этот дурной день закончился совсем плохо. Его самого удивила сдержанность, с которой он заговорил.
– Не сомневаюсь, что ты могла бы избавить Кэтти от этой печальной участи, не предлагая взамен себя.
– Я сделала это назло тебе, – призналась Бонни. Такая откровенность нередко выручала ее.
– Я была… я и сейчас еще очень зла на тебя.
– Из-за того, что по-твоему я связан с Эрлиной? – тяжело вздохнул Элай.
– Ты поступил очень жестоко, Элай, – сказала Бонни, все еще держась на расстоянии от него.
Он почувствовал не только обиду, но отчасти и удовлетворение.
– Ведь ты ясно дала мне понять, что не хочешь спать со мной в одной постели, Бонни.
Они вспыхнула.
– Поэтому ты нашел другую постель!
– Я спал в своей постели, – проговорил Элай, – в своей постели и совершенно один, хотя и в пансионе Эрлины.
– Какое прекрасное оправдание не только для тебя, но и для Эрлины.
Он поднял ее подбородок и заставил Бонни взглянуть себе в глаза.
– Я повторяю, что не нарушал свои обеты ни с Эрлиной Кэлб, ни с какой другой женщиной.
Он почувствовал, как она вздрогнула. Теперь он проклинал себя за то, что подорвал веру Бонни в себя еще тогда, в Нью-Йорке. А тут еще и Консолата!..
Бонни хотела ответить ему, но кто-то постучал в дверь.
– Я посмотрю, кто внизу, мэм, – откликнулась девочка.
Элай закрыл глаза и выругался. Ну, почему ему никогда не удается сказать Бонни все, что он хочет и должен ей сказать!
Сэт стоял на пороге в индейском шлеме, держа Розмари за руку. Он был так забавен, что Бонни рассмеялась, хотя слезы еще стояли у нее в глазах.
– Прошу прощения, миссис Мак Катчен, – добродушно пробормотал Сэт, – но мисс Роз кажется, проголодалась.
Бонни бросилась к девочке и прижала ее к себе.
– Спасибо, Сэт. Почему бы тебе не зайти?
Сэт перевел взгляд с Бойни на Элая и поспешно сорвал с себя перья. Сэт всегда сочувствовал Бонни, но сейчас она молила Бога, чтобы адвокат не вздумал вмешаться в их разговор: это только повредило бы ей.
– Это зависит от того, – начал Сэт, – собирается ли мистер Мак Катчен остаться здесь. Ты готов поехать сейчас, Элай?
– Нет, Сэт, не готов. Но я хочу, чтобы ты отвез Розмари и Кэтти к Джиноа.
– Конечно, – согласился Сэт, – я только…
Он не успел закончить. На лестнице послышались торопливые шаги. Бонни повернулась посмотреть, что заставило Кэтти так спешить. Реальность превзошла ее ожидания.
Глаза Кэтти округлились, лицо пылало.
– Мэм, вы не поверите! Внизу ваш отец… он прямо из Ирландии!
Чтобы не уронить дочь, Бонни поставила Розмари на пол, а сама опустилась на стул.
– Мэм? – Кэтти, явно встревоженная, вопросительно посмотрела на Бонни.
Элай выскочил из кухни, не проронив ни слова. Его шаги раздались на наружной лестнице, Бонни закрыла лицо руками.
– Мне кажется, что вы не особенно рады, – заметил Сэт, – могу ли я чем-нибудь помочь вам, миссис Мак Катчен?
Бонни собралась с мыслями.
– Пожалуйста, отвези Роз и Кэтти к Джиноа.
Кэтти смутилась.
– Мэм, вы, в самом деле, хотите, чтобы я уехала?
– Да, – ответила Бонни, ожидая, что вот-вот появится отец. – Все правильно, Кэтти. Пожалуйста, отправляйся с мистером Кэллаханом.
Услышав, как за Кэтти закрылась дверь, Бонни поднялась – на пороге стоял Джек Фитцпатрик. Он был все еще привлекателен, хотя его темные волосы поредели, а нос стал заметно краснее.
– Ты хорошо следишь за магазином, – сказал он вместо приветствия, – спасибо тебе за это.
Бонни растерялась. Она никогда не была особенно близка с отцом, хотя считала долгом посылать ему деньги после его загадочного бегства в Ирландию. Сейчас она со смущением думала о том, что из-за него едва не потеряла магазин. После того, как она с такими усилиями удержала магазин на плаву, ей чуть было не пришлось отдать его Форбсу.
– Я не ждала тебя, – проговорила Бонни.
Джек Фитцпатрик засмеялся. Он был в дешевом костюме, сильно измятом в вагоне. Хотя он провел в Нортридже не более получаса, от него пахло спиртным.
– Кажется, ты не слишком рада меня видеть, – заметил он, располагаясь за столом. – Я немного проголодался, так что если не возражаешь…
Бонни возражала – ох, как она возражала! И все же приготовила ему яичницу.
– Хорошая девочка, – одобрительно сказал отец. Бонни заставила себя повернуться к Джеку Фитцпатрику.
– Ты вернулся навсегда? – спросила она.
Отец улыбнулся и кивнул. Его лицо заросло щетиной, и он явно давно не мылся.
– Кажется, ты не очень-то довольна этим, дочка.
Бонни кипела от возмущения.
– Я была не очень довольна, когда уплатила твои картежные долги в «Медном Ястребе», – ответила она, со стуком поставив тарелку перед отцом, – это обошлось мне в пять тысяч долларов.
– Но пять тысяч ты заработала, торгуя моими товарами в моем магазине, – уточнил Джек Фитцпатрик, убежденный в своей правоте. – Я скоро женюсь. Жить мы будем здесь.
Бонни положила на стол нож и вилку, достала хлеб и масло.
– Кто же у тебя на примете? На ком ты собираешься жениться?
– О, всегда найдутся вдовы, готовые вступить в брак с деловым человеком. Не думаю, что невесту трудно найти.
Едва сдерживая ярость, Бонни заварила чай.
– Так вот оно как! Через столько лет ты собираешься осесть здесь и забрать у меня магазин, хотя я едва сумела сохранить его!
Брови на испитом лице удивленно поднялись.
– Ты замужем, и о тебе заботится муж. Богатый человек, между прочим. Зачем же тебе магазин?
Бонни не собиралась с ним спорить.
– Произошло много такого, о чем ты не знаешь.
– Конечно, – согласился Джек, – ни словечка с тех пор, как сообщила о смерти мальчика.
Упоминания о Кайли было достаточно, Бонни тут же пришла в себя.
– Думаю, тебе не хватало денег, а не писем.
Казалось, отец обиделся. Встретив его укоризненный взгляд, Бонни отвернулась.
– Доченька!
Это окончательно вывело Бонни из себя.
– Не смей говорить со мной так, словно я девочка с косичками. Я взрослая женщина и самостоятельно управляю этим магазином. Ты задолжал мне много, отец.
Джек занялся яичницей, он украдкой поглядывал на Бонни.
– Рад, что твой гордый ирландский дух не сломлен, дочка. Действительно рад!
«Ну и ну, – подумала Бонни. – Отец, видно, считает, что она очень счастлива!» Бойни, вздохнув, села за стол.
– А где же мистер Мак Катчен? – спросил Джек. – И как это он позволил жене выкручиваться, чтобы спасти магазин от краха?
Бонни в упор посмотрела на отца.
– Я ушла от Элая после смерти Кайли.
Джек поперхнулся, видимо, решив, что теперь ему придется содержать дочь. Это нарушало все его планы.
– Ушла от него, – задыхаясь проговорил он.
– О, не волнуйся! Мы снова поженились прошлой ночью. Кстати, у тебя есть внучка.
Джек выпучил глаза.
– Однако!
Бонни улыбнулась, решив ничего не объяснять ему: пусть отец узнает все от городских сплетников.
– Ты, должно быть, устал, – сказала она. – Я уйду, а ты отдыхай.
– Бонни?!
Она закрыла дверь.
Внизу ее ждала портниха с большой коробкой в руках.
В коробке было яркое шелковое платье для танцев. Не желая встречаться ни с кем из знакомых, она быстро зашагала прочь, ни на кого не глядя.
Возле пансиона ее поджидала Эрлина.
– Однако ты вернулась в «Медный Ястреб», – проворковала она.
Бонни остановилась.
– Не понимаю, почему тебя это волнует?
– Надеюсь, ты хорошо спала и не слишком беспокоилась о своем муже? – спросила Эрлина. – Я хорошо о нем позаботилась.
Коробка с платьем выпала из рук Бонни.
– Я так благодарна тебе, – отрезала она, – что и слов не нахожу.
Эрлина казалась такой чувственной, что Бонни тут же представила себе, как она заботилась об Элае.
– Мужчина не должен проводить один брачную ночь, не так ли?
Бонни взяла себя в руки.
– Надеюсь, ты не думаешь, что разбила мне сердце? Я очень рада, что ты была с ним в эту ночь. Ведь наш, брак – чистая выдумка.
– Конечно, Бонни. Должно быть, поэтому ты и готова вцепиться мне в волосы.
Бонни молча подняла коробку с платьем, потом взглянула на Эрлину.
– Ты потеряла Вебба Хатчисона, Эрлина… думаю, что он женится на Сьюзен Фэрли еще до конца лета. А ты теперь мстишь мне за то, что потеряла его.
– Зачем мне жалеть о Веббе, Элай Мак Катчен куда лучше! Он настоящий мужчина!
«Ну что ж, еще минута, и я совершу хладнокровное преднамеренное убийство!»
Она бросила коробку и начала подниматься по ступенькам. Вдруг чьи-то сильные руки схватили ее за локти.
– Ангел, Ангел, – упрекнул ее Форбс. – Надеюсь, ты не собираешься драться с Эрлиной? – он помолчал и затем добавил, – она, должно быть, тяжелее тебя фунтов на сорок:
При этих словах лицо Эрлины залилось краской. Она совсем забыла про Бонни и бросилась в дом, захлопнув за собой дверь.
Бонни, немного остыв, взглянула в знакомые наглые глаза.
– Не хочется этого говорить, но я благодарна тебе, Форбс. Боже, еще немного – и я покрыла бы себя позором!
Форбс поднял коробку.
– Я просто забочусь о своих доходах. Эта кошка разодрала бы тебя в клочки, и я остался бы в убытке.
Бонни разозлилась.
– Ты просто не выносишь, когда замечают твою доброту, ведь так?
Он улыбнулся, сунул коробку под мышку и помог Бонни спуститься с крыльца.
– Разве у меня есть доброта? Это что-то новое.
– Ты самый законченный негодяй! – воскликнула Бонни. Она поправила платье и пустилась почти бегом, наверстывая упущенное время.
Форбс засмеялся.
– Вот это больше похоже на правду, – сказал он, догнав Бонни.
Глава 26
Они подошли к «Медному Ястребу». Только тут Бонни сказала.
– Я не буду танцевать, Форбс.
Брови Форбса поднялись, он открыл дверь и провел Бонни через салун на кухню.
– И это после того, как я, старый дурак, проявил великодушие и клюнул на твою удочку, – Он швырнул коробку на пол, но было заметно, что он не злится.
Бонни с любопытством посмотрела на него. В этот вечер на кухне не было никого, кроме нее и Форбса.
– Я думала, ты взорвешься, – сказала она. Форбс сел на скамейку напротив Бонни.
– Ох, ну и парочка мы с тобой, что ты, что я, – он поставил локоть на край стола и опустил голову на ладонь. – Ты любишь Элая, а я – Элизабет! И однако, мы делаем все, чтобы их оттолкнуть. Что ты думаешь об этом, Бонни? – Бонни открыла рот. Она не ждала такого признания от Форбса.
– Не знаю, как ты, – жалобно проговорила она, – но я боюсь.
– Боишься? Чего?
Бонни пожала плечами.
– Не того, что он меня мучает, вовсе нет! Только того, что от него зависит и мое счастье.
Форбс сжал руку Бонни. Он добродушно усмехался.
– Неужели ты, Ангел, мэр Нортриджа, полагаешься на кого-то кроме себя, устраивая свою жизнь и счастье! Не верю этому!
Бонни не пыталась освободить свою руку. Ее дружба с Форбсом, сотканная из противоречий, была старой крепкой дружбой.
– Поверь мне, Форбс, – сказала она, – потому что так оно и есть. Если Элай опять изменил мне, я этого не выдержу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34