– Я не уверена в этом, – сказала она. Ей хотелось сказать золовке, что Элай не вернулся домой этой ночью, но гордость заставила ее промолчать. Может, та и сама знала об этом.
К ним подошел сияющий Сэт, держа Розмари на плече. Бонни подумала: «Будут ли у Кэллаханов дети?» И улыбнулась этой мысли.
– Пусть Розмари останется с нами, – попросила Джиноа. – Это такая радость!
Предстоящее объяснение с Веббом пугало Бонни.
«Пожалуй лучше, – решила она, – оставить Роз здесь». Она поцеловала пухлую щечку дочери.
– Веди себя хорошо, пока меня не будет, радость моя. Я принесу тебе куклу, когда вернусь.
Роз обрадовалась.
– До свиданья, мама, – сказала она, помахав ручкой.
Через несколько минут Бонни уже входила в магазин. Привычная обстановка успокоила ее. Хоть ее и заставили выйти замуж, но у нее остались Розмари и этот магазин.
– Кэтти! – крикнула она, поднимаясь по лестнице.
Молчание.
– Кэтти! – вновь крикнула Бонни.
Сьюзен, выйдя от Вебба, отвела глаза.
– Кэтти нет мисс Мак Катчен. Она собрала вещи и ушла.
– Ушла? – переспросила Бонни. – Куда?
Сьюзен пожала плечами и возбужденно заговорила.
– Разве не удивительно! Только что был доктор и принес Веббу… мистеру Хатчисону… костыли.
Все еще пытаясь понять, куда делась Кэтти, Бонни вошла в спальню. Вебб в самом деле поднялся с кровати и стоял, опираясь на костыли.
– Ты уверен, что достаточно окреп? – начала Бонни, заметив резкую бледность Вебба.
Его голубые глаза пристально и отчужденно смотрели на Бонни.
– Я достаточно окреп, – сухо сказал он.
– Так ты уже слышал? – тихо спросила Бонни.
– О твоей свадьбе? – голос Вебба был почти враждебным. – Ты могла бы предупредить, что изменила свои намерения, Бонни.
Бонни опустила голову и замешкалась у двери. Ей нечего было сказать в своё оправдание: ее намерения изменились задолго до того, как Элай принудил ее к браку, она просто не решалась сказать Веббу правду.
– Прости меня!
– Нет! Мне следовало верить людям, которые говорили, что ты спишь с Элаем! Я должен был ожидать этого! – Вебб заковылял к двери, заставив Бонни отступить.
Она смотрела на него испуганная и смущенная, потому что Вебб был прав.
– Спала с Элаем?
– Сьюзен! – крикнул Вебб, словно не замечая Бонни.
Та вышла из комнаты Кэтти с ребенком на руках и в соломенной шляпке на голове, ее щеки были пунцовыми, и она старалась не смотреть на Бонни.
– Мистер Хатчисон попросил меня приглядеть за его домом, пока он не поправится. Теперь нам с Самуилом есть, где жить.
– Надеюсь, ты будешь, счастлив, – тихо сказала Бонни Веббу, потом взглянула на Сьюзен. – У Вебба отличный дом, и смотреть за ним – одно удовольствие. Кроме того, он очень талантливый издатель, Сьюзен, и я надеюсь, ты не позволишь ему бросить работу, в которой смысл его жизни.
Все замолчали.
– Как только я смогу передвигаться на этих проклятых костылях, – сказал, наконец, Вебб, – газета снова начнет выходить.
Зная, что Вебб не может сам спуститься по лестнице, Бонни взяла у Сьюзен ребенка. Даже с помощью Сьюзен Веббу было очень трудно сделать это.
Фургон – Сьюзен Фэрли, видимо, договорилась об этом заранее – стоял возле магазина. Один из сыновей паромщика был на козлах. Он приподнял в знак приветствия засаленную шляпу и ухмыльнулся.
– Доброе утро, мэм! – сказал он Бонни. Бонни отдала маленького Самуила матери.
– Ну что, Роб, отец привел в порядок паром? – спросила она.
– Да, мэм, – ответил он. Он явно ухмылялся. – Я слыхал, у вас перемены в жизни, мэм?
Бонни хотелось немедленно укрыться в магазине: – Где ты слышал это? – спросила она.
Молодой Фенвик помогал почти беспомощному Веббу забраться в фургон.
– Мистер Мак Катчен сказал нам об этом утром за завтраком. Совсем неплохо провести у Эрлины первую брачную ночь, не так ли?
Вебб ошарашенно посмотрел на Бонни. Ей казалось, что она умрет от стыда и унижения здесь, у дверей своего магазина. «Сказать об этом одному из сыновей Фенвика – все равно, что объявить всему Нортриджу. Эта история немедленно обойдет весь город».
Бонни съежилась. Вебб, высунувшись из фургона, спросил:
– Какого дьявола он делал у Эрлины? – потом, наклонившись к Бонни, прошептал:
– Ты вышла замуж за Мак Катчена этой ночью, или нет?
Бонни только кивнула.
– И он оставил тебя одну?
Бонни опять кивнула: в ее глазах стояли слезы. Вебб, казалось, кипел от ярости, его глаза налились кровью.
– Если так… я должен найти этого сукиного сына и сломать ему шею.
Бонни, едва шевеля губами, проговорила:
– Едва ли тебе это удастся. Ты на костылях и так долго лежал без движения.
Словно не замечая ни Роба, ни Сьюзен, ни прохожих, Вебб спросил:
– Бонни, у нас с тобой есть еще шанс?
Бонни понимала, как больно так безответно любить. К горлу подступил комок, покачав головой, она бросилась в магазин и закрыла за собой дверь.
Услышав, как отъехал фургон, она подняла ставни и открыла магазин.
Первым посетителем оказался очень взволнованный Тат О'Бейтон, устремив на нее огромные круглые глаза, он сказал:
– Миссис Мак Катчен, вы должны что-то сделать!
Бонни встревожилась. Что за ужасный день!
– Не торопись, Тат, твердо сказала она, – скажи толком, что произошло?
– Это Кэтти… она нашла работу в «Медном Ястребе»… вот, что она сделала! – Тат взвыл, тиская в руках шапку, – я старался отговорить ее. Я, в самом деле, старался, но она не слушала, решила стать «шарманкой» и сколотить состояние. Она сказала, что к тому времени, когда мы сможем пожениться, она уже купит нам дом.
– О Боже, – простонала Бонни, – что еще меня ждет?
– Что нам делать? – настаивал Тат, охваченный паникой.
Бонни опустила ставни и снова закрыла магазин.
– Я скажу тебе, что намерена делать, – ответила она – для начала я выдеру Форбсу волосы!
Тат застыл на месте, пытаясь представить эту картину.
Бонни сердито сказал:
– Ради Бога, Тат, не стой, как пугало на грядке, пойдем!
Длинноногий Тат едва поспевал за Бонни. Решив отнять овечку у волка, она развила немыслимую скорость. Ярость бурлила в ней, как вода в паровозной топке.

Часть четвертая
Светлый Ангел
Глава 24
Бонни никого и ничего не замечала, спускаясь с запыхавшимся Татом по холму. Они миновали столярную мастерскую, меблированные комнаты Эрлины, развалины издательства Вебба и, наконец, достигли «Медного Ястреба».
Двери были открыты по случаю жаркой июньской погоды. Изнутри доносились грохот молотков и визжание пил. Настороженный Форбс, словно предчувствуя опасность, стоял у входа.
– Я ждал тебя, Ангел, – сказал он. Его дерзкий взгляд скользнул мельком по Тату. Форбс тотчас понял, что мальчик не представляет для него опасности.
– Прими мои поздравления в связи с твоей второй попыткой вкусить супружеское блаженство.
– Твои поздравления, – осадила его Бонни, – мне даром не нужны. Я пришла, чтобы забрать Кэтти домой, и ты знаешь это, мерзавец!
Форбс широко улыбнулся, покачиваясь на каблуках.
– А, бывшая нянюшка. Огорчен, любовь моя, но ты опоздала.
– Будь я проклята, если это так, Форбс! – воскликнула Бонни. – Где она?
– Наверху, – весело отозвался Форбс, – ее готовят к…
Бонни слишком хорошо знала, к чему готовят Кэтти, это касалось не только нарядов.
– Девочке всего четырнадцать лет, – бросила она, потеснив хозяина.
Форбс загородил ей дорогу и крепко сжал ее локоть. Бонни видела: у входа собирается толпа зевак, молотки и пилы замолчали. Стычка на лестнице была намного интересней, чем ремонт полов в танцзале.
– Не так быстро, ласточка, – предостерегающе сказал Форбс, – ты уже не имеешь права находиться здесь, так что, боюсь, мне придется тебя выкинуть. Видимо, я так и поступлю.
– Элаю это не понравится, – заметил кто-то из мужчин.
– Кто-нибудь должен быстро пойти к Эрлине и сообщить мистеру Мак Катчен, – сказал другой.
Бонни вздрогнула при упоминании имен Элая и Эрлины, от чего довольная улыбка появилась на лице Форбса. Он словно провоцировал ее.
– Мистер Мак Катчен обладает большей выдержкой, чем я предполагал, – сказал Форбс, – иметь законное право разделить с тобой ложе – и удержаться! Да он просто святой… или дурак.
– Конечно! – воскликнул один из мужчин. Затем и другие начали высказываться по поводу Элая. Бонни все же удалось сохранить самообладание.
Она вскинула подбородок и вырвала руку у Форбса. С вызовом, взглянув на него, она крикнула:
– Кэтти!
– Разговор с ней ничего не даст тебе, – небрежно заметил Форбс. Он явно наслаждался спектаклем, но в его прищуренных глазах светилась затаенная злоба. – Она разочаровалась в тебе, Ангел, и деньги, которые она сможет заработать здесь, слишком привлекательны для нее.
Бонни знала: Кэтти слишком молода и неопытна, чтобы иметь дело с таким, как Форбс. Несмотря на множество прочитанных книг, девочка не знает жестокой реальности жизни.
Бонни окончательно убедилась в этом, когда Кэтти появилась наверху, одетая в жалкое платье из тафты и боа из перьев. Взглянув на Бонни, она гордо подняла голову. Бонни невольно вспомнила, как сама была своевольна в четырнадцать лет.
Кэтти, рассматривая ногти на руках, сделала вид, что ей очень скучно.
– Из-за чего такой шум? – спросила она, зевая. Бонни не собиралась говорить с ней об опасностях этого заведения. Она знала, что это – пустая трата времени. Кэтти подло обманули, пообещав ей позаботиться о ее будущем, и был только один способ удержать ее от прыжка в этот омут. План, неожиданно придуманный Бонни, годился и для другой цели.
Форбс наблюдал за Бонни, выражение его лица было то самодовольным, то неуверенным.
– Займитесь делом, – приказал он рабочим, приводящим в порядок полы в танцзале. Затем он окинул встревоженным взглядом толпу, теснившуюся у дверей. – Эй вы! Покупайте пиво или убирайтесь отсюда к черту!
Народ неохотно разошелся, а в танцзале снова застучали молотки и завизжали пилы.
Кэтти стояла наверху, прислонившись к балюстраде, но вид у нее был уже не столь уверенный.
– Почему вы не пригласили меня на свадьбу, мэм? – спросила она. – Ведь мы были друзьями.
Вот оно что! Бонни вздохнула.
– Извини, Кэтти, у меня и в мыслях не было обидеть тебя, но все произошло так быстро…
Тут вмешался Тат:
– Надень свою обычную одежду, Катрин, – твердо сказал он, – ты похожа на потаскушку в этом наряде.
Кэтти вспыхнула и стала медленно спускаться.
– Ты знаешь, сколько денег я заработаю здесь за два года? Вполне достаточно, чтобы купить домик…
Бонни повернулась к Форбсу, предоставив Тату и Кэтти разбираться во всем самим.
– У меня есть к тебе предложение, – начала она.
Форбс насмешливо улыбнулся.
– Ангел, Ангел… как я мечтал услышать это!
– Не пренебрегай удачей, Форбс, – шепнула она, – я готова вернуться сюда и стать «шарманкой» вместо Кэтти.
Брови Форбса взлетели так высоко, что почти исчезли под прядью волос, упавшей на лоб.
– Ты и впрямь решила, что я рехнулся, Ангел! Неужели ты думаешь, что мне нужны неприятности?
Бонни невинно улыбнулась.
– Каких неприятностей ты ждешь, Даррент? – спросила она.
Форбс иронически посмотрел на нее, повернулся на каблуках и направился в бар. Бонни пошла за ним и увидела, что он, обойдя новую стойку, взял бутылочку чистейшего шотландского виски.
– Будь все проклято, Бонни! – отрезал он. – Не считаешь ли ты меня простаком? Я знаю, куда ты клонишь, так что избавь меня от этого.
Бонни подавила улыбку. Много лет назад, еще в Лоскутном городке, она могла, строя глазки Форбсу, очаровывать его до того, что он готов был подарить ей все, начиная от карандашей и кончая дешевыми сладостями. Сейчас она делает то же самое, и, как ни странно, это все еще срабатывает. Она склонилась над стойкой.
– Ты боишься Элая, да?
– Клянусь Богом, конечно, боюсь, если это связано с тобой! – взорвался Форбс, резко поставив бутылку. Откупорив ее, он наполнил стакан. – Не знаю, что за дьявольщина творится с вами. Возможно, Элай очарован женскими талантами Эрлины Кэлб, а может и нет… но я не стану помогать тебе мстить ему.
– Подумай о деньгах, которые ты получишь, если я вернусь сюда.
Форбс нахмурился и налил себе двойную дозу шотландского.
– Я зарабатываю гораздо больше как управляющий заводом. Мне неохота вновь оказаться за воротами – с меня хватило и первого опыта, заметь это, дражайшая.
– Элай никогда не выгонит тебя за это, – сказала Бонни. – Пора бы тебе понять, что мой муж не смешивает личную жизнь с деловой.
– Взгляни на это, – Форбс указал на маленький шрам под правым глазом, – это свидетельствует о другом.
– По-моему, это прибавило тебе очарования: шрамы придают мужчине значительный вид, а это всегда нравится женщинам, – серьезно заметила Бонни. Протянув руку, она коснулась шрама кончиком пальца. – Я хочу танцевать, Форбс, пожалуйста!
Форбс задумчиво тянул виски.
– Готов признать, что потерял многих клиентов с тех пор, как ты ушла, но ты явно заблуждаешься, думая, что Элай Мак Катчен закроет на это глаза и позволит своей жене танцевать в «Медном Ястребе». Это взбесит его.
– Может быть.
Форбс прислонился к стене бара и мрачно спросил:
– Зачем это тебе, Бонни? Ты что, устала от жизни?
Бонни вздохнула.
– Ты прав, я хочу отомстить. Нет смысла отрицать это.
Форбс наслаждался тем, что угадал правду.
– Хорошо, Ангел, будь по-твоему! Но предупреждаю: когда Элай Мак Катчен разнесет эти двери, я и пальцем не шевельну, чтобы защитить тебя. Более того, я заставлю тебя оплатить причиненный ущерб.
– Как насчет Кэтти? Она слишком молода, чтобы работать здесь.
Форбс что-то обдумывал.
– Она прекрасная девочка, Бонни, и могла бы привлечь не меньше клиентов, чем ты.
Бонни выложила главный козырь.
– Как ты думаешь, что скажет Элизабет, когда я расскажу ей грязную историю о том, как ты ради прибыли пользуешься невинными девочками?
Форбс побледнел.
– Но, – весело продолжала Бонни, – один добрый поступок, возможно, склонит мисс Симмонс закрыть глаза на некоторые твои… недостатки.
– Эту женщину не поколеблет ничто: разве только я спалю это заведение и построю на пепелище пристанище для влюбленных, – пробормотал Форбс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34