— Вы и девять лет назад солгали, заявив, что Николас убил вашего безоружного брата.
— Но Рейвенуорт и в самом деле убил Стивена. Всем было известно, что он гораздо лучший стрелок. То, что мой брат был вооружен, не имело значения.
— Думаю, для присяжных имело бы.
Бэскомб нахмурился:
— Ну хватит! Мне надоело попусту болтать. Нам пора идти.
— Никуда я с вами не пойду!
На лице Бэскомба появилось угрожающее выражение. Если он и удивился, то не показал этого. Сунув руку в карман, он молниеносным движением вытащил пистолет.
— Нет, пойдете, моя дорогая, — проговорил он, кровожадно улыбаясь.
В ту же секунду дверь в маленькую комнату распахнулась, и на пороге ее возник Рэнд, а из-за стеллажей появился Николас. Оба они были вооружены.
— Опусти пистолет, Бэскомб! Ну, живо! — бросил Николас, шагнув к своему врагу.
Лицо Хэмптона исказилось от ненависти. Он бросил на Элизабет взгляд, не суливший ей ничего хорошего.
— Я просто кретин, что поверил тебе! Нужно было мне сразу догадаться, что у тебя не хватит ума принять мой бесценный дар!
— Я люблю Николаса, но вам, похоже, не дано понять, что такое любовь.
Бэскомб медленно прицелился в Николаса.
— Ты думаешь, что наконец-то перехитрил меня. Думаешь, что на этот раз выиграл. — Рука его, сжимавшая пистолет, от напряжения побелела, и у Элизабет сжалось сердце. — Она и в самом деле так много для тебя значит?
— Она для меня все, — тихо ответил Николас.
Бэскомб криво усмехнулся.
— Это плохо, — бросил он и, молниеносным движением повернувшись в сторону Элизабет, нажал на курок.
— Нет! — крикнул Николас, и в ту же секунду раздался выстрел. Грудь Элизабет пронзила острая боль.
Рэнд тоже выстрелил, однако Элизабет этого уже не слышала. Ноги у нее подкосились, и она начала медленно оседать на пол.
— Элизабет! Бесс! — закричал Николас, бросаясь к ней.
Голос его доносился до Элизабет как сквозь туман. Веки внезапно сделались необыкновенно тяжелыми, а боль в груди была такая, что ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Дыхание ее стало прерывистым. Руки и ноги похолодели.
Она видела, как Николас опустился рядом с ней, положил ее голову к себе на колени, видела, как по щекам его потекли слезы, однако сказать ничего не могла. Боль в груди все разрасталась, делалась все нестерпимее. Элизабет знала, что Николас держит ее за руку, однако не чувствовала его прикосновения.
— Не умирай, — прошептал он. — Пожалуйста, не умирай.
— Николас…
Трясущейся рукой Николас гладил ее по голове, прижимал руку к своим дрожащим губам, однако Элизабет не чувствовала их тепла.
— Элизабет… прошу тебя… не покидай меня. Я ждал тебя всю свою жизнь. Ты нужна мне, Бесс. — Голос его дрогнул. — Ты мне так нужна!
Она не хотела умирать. Она не может его так бросить! Она мечтала стать женой Николаса, родить ему детей. Элизабет попыталась сказать ему это, но голос ей не подчинялся. Попыталась поднять голову, но та была как каменная.
— Молчи, — дрожащим голосом прошептал ей Николас. — Ты должна беречь силы. — Он с трудом сглотнул, и Элизабет увидела, как напряглось его горло. — Рэнд уже побежал за врачом. Держись.
Грудь Элизабет снова пронзила боль, и она закрыла глаза. Как же ей хотелось, чтобы он сказал ей, что любит ее! Если ей суждено умереть, пусть последними в ее жизни будут эти слова. Они дали бы ей силы предстать перед неизведанным.
Элизабет с трудом облизнула пересохшие губы. Попыталась сглотнуть, но у нее ничего не получилось. С невероятным трудом открыв глаза, Элизабет увидела склоненного над ней Николаса. Щеки его были мокрыми от слез.
Собрав последние силы, Элизабет обхватила ладонями его лицо.
— Я… люблю тебя, — прошептала она. — А ты… меня любишь?
Из груди Николаса вырвался отчаянный стон. Элизабет увидела, как губы его начали шевелиться. Она чувствовала, что он произносит те самые слова, которые она так давно и так отчаянно хотела услышать. Губы Николаса все шевелились, но она не понимала, что он говорит, и ей стало неимоверно грустно оттого, что она так никогда и не узнает, произнес ли он слова любви.
Перед глазами Элизабет все закружилось. Боль, доставлявшая ей столько страданий, постепенно стала стихать. Элизабет в последний раз увидела, как Николас потянулся к ней, губы его шевельнулись, прося ее, очевидно, не покидать его, потом глаза ее закрылись, и любимое лицо исчезло.
Глава 26
Ник прижал бледную безжизненную руку Элизабет к своей щеке. Она была холодна как лед, а пульс на запястье почти не прощупывался.
— Я люблю тебя, Элизабет. О Господи, как я тебя люблю!
Ник повторял эту фразу сотни раз за посдедние три — а может, четыре? — дня. Сколько времени он просидел у постели Элизабет, Николас не помнил. Знал лишь, что Элизабет находится на краю смерти, что она потеряла сознание до того, как он успел сказать слова, которые она так жаждала услышать и которые он так долго носил в своем сердце.
Он поцеловал ее ладонь и осторожно положил холодную безжизненную руку на одеяло. Николас смотрел на Элизабет, и сердце его сжималось от боли, а чувство вины тяжелым камнем давило на грудь. Он один виноват во всем, что случилось. Нельзя было позволять ей встречаться с Бэском-бом. Он так старался защитить ее, однако ему в очередной раз это не удалось.
Прерывисто вздохнув, Николас опустил голову и принялся горячу молиться.
«О Господи! Я знаю, что не оправдал Твоих надежд. Я делал то, о чем потом сожалел, то, что впоследствии хотел бы изменить. Я неоднократно обманывал Твои ожидания. Быть может, впоследствии я опять их обману. Но сейчас я стал другим человеком, гораздо лучше, чем прежде, и все благодаря Элизабет. Я знаю, что не заслуживаю ее, и, вероятно, никогда не буду ее достоин. Но дело в том, что я люблю ее больше жизни и умоляю Тебя: сделай так, чтобы она жила! Я буду заботиться о ней, Господи. Я постараюсь быть лучше, чем я есть».
Тяжело вздохнув, Николас откинулся на спинку стула, на котором провел последние четыре дня. Ему хотелось кричать от ярости и плакать от бессилия. Но Элизабет это не помогло бы. Ей нужна была его сила, и, значит, Николас должен быть сильным.
Он не лгал. Он и в самом деле любил ее больше жизни и не собирался отдавать ее смерти.
Мэгги Уорринг Саттон, маркиза Трент, стояла рядом с мужем у дверей спальни Элизабет.
— Я не могу этого больше видеть, Эндрю! Не могу смотреть, как он мучается! — дрогнувшим голосом проговорила она.
День за днем Николас просиживал у постели Элизабет. И никакими силами его нельзя было от нее оторвать. Он не ел, не спал. Под глазами его залегли черные круги. Но все было напрасно: Элизабет не приходила в сознание.
— Ты не должна терять надежды, любовь моя, — проговорил Эндрю, сжимая руку Мэгги. — Врач сказал, что еще есть шанс.
— Она не может умереть, Эндрю. Николас ее так любит!
— Он неустанно повторяет, что никогда не говорил ей о своей любви. Молит ее о том, чтобы она открыла глаза, и тогда он мог бы сказать ей об этрм.
У Мэгги сжалось сердце. Перед глазами встало искаженное болью лицо брата, его поникшая фигура. А внизу, на первом этаже, метался по гостиной обезумевший от горя Рэнд Клейтон, кляня себя за то, что согласился на встречу Элизабет с Бэскомбом, считая, что никакая опасность ей не угрожает. Тетя Софи чувствовала себя лучше остальных. Она хлопотала у постели племянницы с рассвета до заката и была твердо убеждена, что та будет жить.
Смерть Оливера Бэскомба никому не принесла облегче-ния, ведь за нее пришлось так дорого заплатить.
— Я не могу этого вынести, Эндрю, — всхлипнув, снова проговорила Мэгги.
Однако в глубине души она знала, что выдержит. Она черпала силы в муже. Его уверенность давала ей поддержку. Она даже представить себе не могла, как чудесно любить такого человека, как Эндрю Саттон, строить вместе с ним планы на будущее, с нетерпением ждать появления на свет детей.
И Мэгги принялась молить Господа о том, чтобы он подарил Николасу такое же счастье, сохранив жизнь его любимой.
Николас ходил взад и вперед по комнате рядом с Элизабет. В течение многих дней он приходил то в ярость, то в отчаяние, то принимался молиться. Сейчас он как раз пребывал в состоянии ярости и очень надеялся, что Элизабет его слышит.
— Ты не умрешь! Слышишь, Элизабет Вулкот? Сейчас ты откроешь свои большие зеленые глаза и выслушаешь то, что я тебе хочу сказать.
Элизабет не шевелилась.
— Ты выйдешь за меня замуж, слышишь? Ты согласилась стать моей женой, и ты сделаешь то, что обещала.
Но Элизабет никак не реагировала.
Ник, не в силах оставаться в неподвижности, продолжал мерить шагами комнату.
— Мне надоело с тобой спорить, Бесс. Ты упряма и своенравна. Ты редко меня слушаешься, но на сей раз ты сделаешь так, как я тебе говорю. Врач сказал, что твоя рана начинает затягиваться. Так что нечего тебе здесь лежать, делая вид, что ты меня не слышишь. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились.
Николас прерывисто вздохнул. А стоит ли продолжать? Он чувствовал себя таким несчастным и одиноким!
И все-таки он не хотел сдаваться:
— Я с вами говорю, мисс Вулкот! Я люблю тебя, слышишь? Мы поженимся и…
Внезапно он осекся, заметив, что Элизабет открыла глаза. Сначала Николас решил, что ему это кажется, что он просто сошел с ума от переживаний последних дней, но Элизабет все смотрела и смотрела на него своими зелеными глазами и слегка улыбалась. Тут он понял, что он в своем уме.
— Скажи еще… — прошептала Элизабет.
Опустившись на колени рядом с кроватью, Николас взял ее прохладную ладонь в свою дрожащую руку.
— Я хочу, чтобы мы поженились.
— Нет… не это…
Слезы навернулись Нику на глаза.
— Я люблю тебя. Я полюбил тебя с самого первого дня нашей встречи, когда ты вошла в мой кабинет. Я любил тебя тогда, когда ты сидела в саду, разглядывая какую-то дурацкую птицу. Я любил тебя и тогда, когда ты вошла в вонючую камеру, в которую меня бросили, и заявила, что я должен бежать.
— Я… не умру, — проговорила Элизабет с такой уверенностью, что Николас вздохнул с облегчением и улыбнулся. Он уж и забыл, как это здорово — улыбаться.
— Ты не умрешь. Я тебе не позволю.
— Я люблю тебя.
Николас вдруг почувствовал такой прилив нежности, что у него перехватило дыхание. Господь внял его молитвам и вернул ему Элизабет! А Николас был не таким человеком, который верит в чудеса. Наклонившись, он легонько поцеловал Элизабет в губы.
— Я тоже тебя люблю. И с этой минуты я буду говорить об этом, пока тебе не надоест меня слушать.
— Правда, милорд? — прошептала Элизабет.
— Обещаю тебе, Элизабет. Я люблю тебя. И я буду тебе постоянно об этом напоминать. Я не позволю тебе об этом забыть.
И Николас был твердо намерен сдержать свое обещание.
Эпилог
Элизабет прижалась к Нику. Они только что в очередной раз познали друг друга, и счастье витало над их постелью.
Сегодня минуло полгода со дня их свадьбы, которую Элизабет с Николасом отпраздновали в Рейвенуорт-Холле. На церемонии присутствовали все их друзья: Рэнд и вдовствующая герцогиня, маркиз Трент и Мэгги и многие другие. Они даже не предполагали, что соберется столько гостей. На некотором расстоянии стояли Элиас, Тео, Мерей Браун и остальные преданные слуги.
Джексона Фримантла, естественно, среди них не было. Его к тому времени уже уволили безо всяких рекомендаций.
После свадьбы в первую брачную ночь Николас подарил Элизабет не фамильное рубиновое ожерелье Рейвенуортов, которое так и осталось в сейфе Сидни, а очаровательный кулон, украшенный бриллиантами и изумрудами, великолепно подходивший к ее зеленым глазам.
Вспомнив о кулоне, Элизабет улыбнулась. Она надела его на сегодняшнее торжество, а Николас сделал ей сюрприз — подарил к нему браслет и серьги. У Элизабет тоже был для Николаса подарок, гораздо более ценный, чем любые драгоценности.
Она почувствовала, как Николас коснулся ее плеча, потом спины, легонько поцеловал в шею, и по телу Элизабет пробежала сладкая дрожь. Николас был ненасытен, особенно сегодня. Он снова хотел ее, и, как всегда, Элизабет не могла не ответить тем же.
Элизабет взглянула на мужа. В глазах его полыхало желание и любовь.
— Спасибо за браслет, — проговорила она. — Полгода, конечно, не такой большой срок, но с тех пор как мы с тобой познакомились, для меня каждый день — праздник.
Николас легонько поцеловал ее в губы.
— Ты, Бесс, для меня бесценное сокровище. И я каждый день благодарю Господа за то, что он мне тебя послал.
Элизабет взяла Николаса за руку, пальцы их сплелись.
— У меня для тебя тоже есть подарок. Я хотела подарить его тебе раньше, еще вечером, но… ты тогда был занят, и я подумала, что сделаю это попозже.
Николас поднял черные брови.
— Я считал, что ты уже сделала мне подарок. Я думал, что когда ты довела меня до полного сумасшествия, а потом целовала меня в…
— Николас Уорринг! — перебила его Элизабет. — Это вовсе не тот подарок, о котором я говорю, и ты это отлично знаешь!
Николас лукаво ухмыльнулся. В конце концов, его недаром звали Беспутным графом. К счастью, он им и остался.
— Прости.
Однако по шаловливому блеску его глаз Элизабет поняла, что на самом деле он вовсе не чувствует себя виноватым.
— Подарок, который я для тебя приготовила, будет с тобой всю жизнь. Догадываешься, о чем я говорю?
Ухмыльнувшись, Николас покачал головой:
— Новые сапоги для верховой езды?
Улыбнувшись, Элизабет взяла руку Николаса и осторожно положила ее себе на живот. Ухмылка Николаса тотчас же исчезла.
— Скажи, что ты не шутишь! О Господи, Бесс, неужели это и в самом деле ребенок?
Лицо Николаса озарилось такой надеждой, что на глаза Элизабет навернулись слезы.
— У нас будет ребенок, милорд. И если нам повезет, это будет сын.
Николас открыл было рот, однако не смог произнести ни слова. На мгновение он отвернулся, а когда снова взглянул на Элизабет, на губах его снова играла улыбка.
— Об этом подарке я мечтал больше всего на свете, но никогда не думал, что получу его. Сын у нас родится или дочь, не имеет значения. Важно, что это будет наш ребенок и что мы будем любить его без памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49