Я и представить себе не мог, что мне еще раз придется делать кому-то предложение, и, признаться, немного нервничаю.
Рэнд ухмыльнулся:
— Думаю, ты сумеешь вскарабкаться на стены замка и похитить свою ненаглядную девицу, прежде чем она сообразит, что ей лучше держаться от такого типа, как ты, подальше.
Ник расхохотался, однако тотчас же снова посерьезнел.
— Надеюсь, развод не займет много времени. Я хочу избавить Элизабет от Бэскомба, и как только мы поженимся, он от нее отстанет.
Рэнд вздохнул.
— Дела подобного рода требуют времени. Думаю, что если Бэскомб узнает, что Элизабет твоя любовница, ее репутация пострадает, но по крайней мере он оставит ее в покое.
— Мы именно на это и рассчитывали. Ждали только конца сезона, чтобы дать возможность Мэгги устроить свою судьбу.
— Да, Мэгги… Ей тоже нелегко. Она очаровательная женщина. Если бы я искал себе жену, то лучшей бы не нашел.
— Она сегодня опять куда-то отправилась. Даже не знаю куда.
— Наверное, где-то с друзьями. За последние несколько недель у нее их появилось немало.
— Тебя тоже можно к ним отнести. Может быть, ты знаешь, влюбилась она уже в кого-нибудь или нет? Присмотрела ли себе мужа? Элизабет мне как-то сказала, что Мэгги пока не думает о замужестве. Наслаждается вновь обретенной свободой. И хотя я ее прекрасно понимаю, мне хочется, чтобы она вышла замуж. По-моему, моя сестра создана для семейной жизни и в глубине души всегда хотела выйти замуж. И я не успокоюсь, пока не выдам ее.
Рэнд улыбнулся:
— Думаю, она сейчас наслаждается свободой. Можно ли ее за это винить? Девять лет — долгий срок. — Он сделал глоток бренди. — А что касается того, определилась ли она с выбором, даже не знаю. По-моему, она ко всем относится одинаково. Скандал, вызванный твоим разводом, естественно, усложнит ей жизнь, но со временем сплетни утихнут.
— Надеюсь. Я хочу, чтобы Мэгги была счастлива.
— Уверен, что она и будет счастлива, когда услышит о твоей предстоящей женитьбе на Элизабет. — Рэнд протянул другу руку. — Удачи тебе, Ник. Надеюсь, ты знаешь: если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь на меня рассчитывать. — Он поставил стакан на стол. — А теперь, думаю, тебе пора. У тебя сегодня очень важное дело.
Ник ухмыльнулся:
— Что верно, то верно.
Глава 18
Элизабет ходила взад и вперед по спальне, и шелковая юбка шуршала в такт ее шагам. Ник пообещал ей прийти сегодня пораньше, попросил ее остаться вечером дома и посидеть в своей комнате. Хотел провести с ней побольше времени. Кухарка приготовила вкусный ужин, но с тех пор уже прошло несколько часов. Еда остывала на столе. Элизабет на нее даже не смотрела, хотя от голода у нее бурчало в животе.
Ужин был приготовлен на двоих. Элизабет понимала — прислуга догадывается, что она завела любовника. Слуги уже перемывали подопечной графа косточки, однако, сохраняя преданность своему хозяину, расчета не брали.
Мерси, Элиас и Тео догадывались, что мужчина, навещавший Элизабет, — Николас Уорринг. Однако никто Элизабет не осуждал и не презирал. Наоборот, на нее смотрели с жалостью. Ни для кого не было тайной, что Беспутный граф женщин ни во что не ставит. То, что Элизабет, как и многие другие до нее, попалась в его сети, лишь доказывало, что она не слишком умна.
Элизабет не пыталась возражать. Только Ник мог убедить их, что его нынешняя связь значит для него больше, чем предыдущие, однако не спешил этого делать. Элизабет молила Господа, чтобы слуги ошиблись. Конечно же, она не безразлична Николасу. Может быть, он даже любит ее. Он редко говорил с ней о будущем, но, когда разговор заходил об этом, Элизабет чувствовала, что они и дальше будут вместе.
Она снова подошла к камину, затем зашагала к окну. Вечерний воздух был напоен прохладой. Из сада доносилось благоухание цветов. Элизабет вдохнула нежный аромат, потом разгладила подол зеленого шелкового платья, отороченного черными бельгийскими кружевами, которое она специально выбрала для сегодняшнего вечера. Теперь ей казалось, что кружева эти царапают кожу, а туфли немилосердно жмут.
Николас, где ты? Он еще никогда не опаздывал, и, пока часы отсчитывали минуту за минутой, раздражение Элизабет сменилось беспокойством. А что, если люди Бэскомба избили его, как лорда Триклвуда и сэра Роберта Тинсли? Но Николас умеет постоять за себя. Он сильный, да и врасплох его вряд ли застанешь.
Постепенно в голову Элизабет закрались другие мысли, мрачные, ужасные. А что, если слуги правы, а она ошибается? Ведь они знают Ника Уорринга намного дольше ее. Что, если он выбрал как раз сегодняшний день для того, чтобы с ней расстаться? Может быть, она ему надоела и он завел себе другую любовницу?
От такого предположения Элизабет почувствовала дурноту. Она верила Николасу Уоррингу, считала, что их связывает не просто страсть, а нечто большее, что чувство их трепетно и нежно, и все-таки ледяная рука недоверия сжала ее сердце. Минуты все шли, и Элизабет была уже вне себя от злости, страха и беспокойства.
Наконец, когда ей показалось, что терпение ее на исходе, с черной лестницы до нее донесся звук знакомых шагов. Вот в двери повернулся ключ, и у Элизабет словно гора с плеч свалилась. Она бросилась к двери, но сомнения по-прежнему одолевали ее. Почему он так задержался? Где пропадал? Отчего не прислал записку, что приедет попозже?
Она распахнула дверь и отступила в сторону, пропуская Ника в комнату. Первое, что она увидела, — огромный букет алых роз и широченную улыбку. Злость Элизабет как рукой сняло. Видимо, на это Николас и рассчитывал.
— Какие красивые! — воскликнула она, приняв букет и зарываясь лицом в благоухающие лепестки.
— Я с ног сбился, пока их отыскал. Из-за них еще больше опоздал.
Вспомнив о мучительных часах ожидания, Элизабет вздрогнула.
— Ты мог бы сообщить мне, что задерживаешься, — проговорила она с легкой укоризной.
Ну как можно сердиться на Николаса, когда у него, похоже, выдался и так нелегкий день! Она смотрела, как он, подойдя к столу, вынул из серебряной вазы вчерашние цветы и поставил в нее розы.
Ей показалось, что он как-то изменился. Элизабет никак не могла понять, в каком он пребывает настроении, чувствовала лишь, что он несколько скован, и сама ощущала некоторую неловкость. Обычно Николас приходил к ней одетым просто — белая рубашка и черные панталоны, но сегодня он сменил свой незатейливый наряд на темно-синий фрак, сидевший на нем как влитой, ослепительно белую рубашку с рюшами и кружевной галстук. Мускулистые ноги плотно облегали безукоризненно сшитые серые панталоны.
— Прости. Наверное, я должен был послать тебе записку, как только вернулся домой. Мне сегодня пришлось уехать из города по делам. А на обратном пути у меня сломалась карета.
Элизабет почувствовала, что последние остатки обиды исчезли, уступив место любопытству.
— По каким делам? — спросила она, только сейчас обратив внимание на бутылку дорогого шампанского, которую Николас поставил на стол.
— Может быть, выпьем по бокалу, и я расскажу тебе о них? — предложил Николас и заключил Элизабет в объятия. — Но сначала я хочу тебя поцеловать.
Такого Элизабет не ожидала. Она думала, что Николас поцелует ее страстно, жадно, давая понять, что впереди их ждет блаженная ночь любви. Впрочем, в том поцелуе, который подарил ей Николас, была страсть, но была и невыразимая нежность. Погрузившись в ее воздушное облако, Элизабет прижалась к нему всем телом. Сердце ее исступленно колотилось.
— Я скучала по тебе, — тихонько прошептала она. — Я думала, с тобой что-то случилось.
— Со мной и в самом деле кое-что случилось, любовь моя. Нечто совершенно невероятное. — Николас улыбнулся Элизабет, еще раз поцеловал ее и посадил на стоявшую у стены софу.
Подойдя к маленькому столику с мраморной столешницей, он поставил на серебряный поднос два хрустальных бокала, откупорил бутылку шампанского, наполнил их и торжественно вручил один Элизабет.
Элизабет ощутила нарастающее волнение. Она чувствовала, что должно произойти нечто важное, но представления не имела, что именно.
Николас поднял бокал, и Элизабет последовала его примеру.
— За нас! — провозгласил он, ласково глядя на Элизабет сияющими серебристыми глазами.
Элизабет сделала глоток искрящегося напитка, но расслабиться это не помогло. Кровь стучала у нее в висках, руки дрожали. Что же он сейчас скажет? К чему ей готовиться? Взяв у нее бокал, Николас поставил его рядом со своим на стол.
— В жизни мужчины и женщины есть два очень важных дня, — начал он. — День, когда они становятся любовниками, и день, когда они перестают ими быть.
— Перестают ими быть? — машинально переспросила Элизабет.
Что он такое говорит? Может быть, она ослышалась? Однако сердце у нее сжалось, в голове появилась пугающая пустота.
Николас улыбнулся:
— Да, любовь моя. Если ты согласишься, то сегодня ночью в последний раз будешь моей любовницей.
О Господи! На глаза Элизабет навернулись слезы. Она изо всех сил сдерживала их. Ноги подкашивались, и она была рада тому, что сидит, а не стоит.
— И именно поэтому ты сегодня так задержался?
— Именно поэтому, любовь моя.
— У тебя… появилась… другая?
— Другая? — удивился Николас и вдруг заметил в глазах Элизабет слезы. — Боже правый! Элизабет, радость моя, ну пожалуйста, не плачь! Никого, кроме тебя, у меня нет. — Он взъерошил рукой свои черные вьющиеся волосы. — О Господи! Я так и знал, что все испорчу! Я прошу тебя выйти за меня замуж. Начиная с сегодняшней ночи ты больше не будешь моей любовницей. Мы обручимся, потом поженимся, и ты станешь моей женой.
Из глаз Элизабет хлынули слезы, и наступило такое облегчение, что у нее даже закружилась голова. В следующую секунду она уже оказалась в объятиях Николаса. Уткнувшись лицом ему в плечо, она замерла, с наслаждением ощущая его сильную руку на своих волосах.
— Прости меня, любовь моя. Я хотел сделать предложение по всем правилам, чтобы эти минуты запомнились тебе на всю жизнь, но от волнения сказал не то, что нужно. Так я и знал, что у меня ничего путного не получится!
— Ох, Николас… — Элизабет вытерла слезы носовым платком, который он ей протянул. — Я ничего не понимаю. Как мы можем пожениться?
Взяв ее за руку, Николас коротко рассказал ей, как он ездил к Рейчел и до чего они договорились.
— Мне нужно было раньше предложить ей ожерелье из рубинов, она всегда мечтала его заполучить. Процедура развода потребует, конечно, какого-то времени, но как только Сидни все подготовит, мы сможем пожениться… если ты, конечно, согласна.
Поцеловав Элизабет в макушку, Николас разомкнул объятия и опустился на колено.
— Элизабет Вулкот, вы окажете мне большую честь, если согласитесь стать моей женой.
Элизабет почувствовала, что сердце ее разрывается от любви. Вытерев непрошеную слезинку, она проговорила:
— Неужели ты отдал ей фамильное ожерелье? Но ведь оно…
— Элизабет, — перебил ее Николас, — я на коленях умоляю тебя выйти за меня замуж.
Улыбнувшись ему сквозь слезы, Элизабет проговорила:
— Для меня большая честь стать вашей женой, милорд.
Порывисто вскочив, Николас заключил ее в объятия.
— Элизабет… любовь моя…
Он прильнул к ее губам нежным поцелуем и, подхватив на руки, понес к постели.
— Я люблю тебя, — прошептала она, уткнувшись ему в шею и чувствуя, как ее переполняет бурлящая радость. Элизабет замерла в ожидании ответного признания, и, не услышав его, попыталась убедить себя, что Николас сказал слова любви слишком тихо.
Элизабет проснулась, ощущая рядом с собой родное тепло. Николас лежал на боку, отвернувшись от нее. Его длинное мускулистое обнаженное тело лишь слегка прикрывала простыня. Элизабет бросились в глаза крошечные белые шрамы на его плече, резко выделявшиеся на фоне гладкой смуглой кожи. Элизабет прижалась губами к одной из маленьких отметин, вдыхая такой знакомый и любимый запах тела Николаса, вбирая в себя его тепло.
Николас пошевелился и перекатился на спину. Густые черные ресницы дрогнули, глаза открылись.
— Ты меня целовала. Я чувствовал твои губы. Никогда еще не встречал такую ненасытную особу, как ты.
Улыбнувшись, он протянул руку к Элизабет, однако она не улыбнулась в ответ.
Коснувшись кончиком пальца тонкого белого шрама, она спросила:
— Они ведь били тебя, правда? Когда ты был на Ямайке… Били…
Рука Николаса упала. Он с деланным безразличием пожал плечами.
— Меня сослали туда за убийство. Я быстро выучился искусству выживания и тому, как избежать гнева охранников. Так что били меня всего несколько раз.
— Мне даже подумать страшно, что ты, должно быть, вынес.
Николас вздохнул и закинул руки за голову.
— Не скрою, было трудно, но я выжил! Тяжелее всего было одиночество. Иногда казалось, что не выдержу, так сильно я скучал по дому, по семье. Мама умерла еще раньше, но отец был жив. Мы с ним всегда отлично ладили, и я очень боялся, что не увижу ни его, ни сестру. Так и случилось. Когда я вернулся, он уже умер, а Мэгги ушла в монастырь. Я никогда не прощу себе страданий, которые им причинил, но если бы опять попал в подобную ситуацию, то поступил бы точно так же.
Элизабет легонько поцеловала Николаса в шею.
— Ты заслуживаешь счастья. Ты слишком долго был одинок. — Она ласково улыбнулась ему. — Я хочу родить тебе сына, Николас. Хочу, чтобы у тебя была семья, о которой ты так всегда мечтал.
Перевернув Элизабет на спину, Николас взглянул на нее жадным и одновременно нежным взглядом.
— В таком случае почему бы не начать прямо сейчас? Это может оказаться не так легко, как кажется.
В ответ Элизабет окинула его внимательным взглядом. Ей уже не раз хотелось спросить Николаса, любит ли он ее? Каждый день она молила об этом Господа, но спросить не решалась. Вот и сейчас, вместо того чтобы задать ему этот вопрос, она потянулась к нему и поцеловала. Элизабет понимала, что Николасу уже давно пора идти, он еще никогда так долго у нее не задерживался, но ему, похоже, никак не хотелось расставаться.
Они только что снова отдались на волю своей страсти, как раздался громкий стук в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49