— Уокер общался кое с кем в Камбриа.
При упоминании о своем родном городе Лорел насторожилась.
— Кто такой Уокер? — спросила она.
— Один из наших лучших оперативных агентов, — ответила Редпэт. — Круз вызвал его из Сан-Франциско понаблюдать за вашим домом.
— Но зачем? — Лорел была потрясена.
— Я так и знал, что они вернутся, — сказал Круз. — Сколько их было?
— Точно, что трое, — ответила Редпэт. Лорел швырнула на стол свою кожаную сумку, словно так устала, что не в силах была держать ее больше на коленях.
— Неизвестные хорошо знают свое дело, — продолжила Редпэт, — Уокеру потребовалось два часа, чтобы заметить их.
— Что… — Лорел откашлялась, — что они делали возле моего дома?
— Прятались в кустах, поджидали, когда вы вернетесь, — невозмутимо объяснила Редпэт.
Лорел открыла рот, но не могла говорить. Губы ее побелели.
— Только сегодня рано утром, — продолжила Редпэт, — когда стало ясно, что вы не придете, они ворвались в дом и устроили обыск.
Круз сжал руки, словно хотел что-то сдавить. Например, шею Джемми Свэнна.
— Они устроили там полный беспорядок, — добавила Редпэт — но не нашли то, что искали.
— Откуда это известно? — поинтересовался Круз.
— Они заглянули в каждую комнату, открыли каждый шкаф, перевернули вверх дном каждый выдвижной ящик. Если бы яйцо нашли, то хоть что-нибудь да оставили нетронутым.
Лорел тяжело вздохнула. Она точно знала, что искали эти люди.
— Что предпринял Уокер? — спросил Круз, злясь при мысли о том, что стало с домом Лорел.
— Ничего, — ответила Редпэт.
— Черт побери, но почему?
— Таков был мой приказ. В настоящее время Уокер следит за незнакомцами, чтобы выяснить, кто они такие и с кем связаны.
— Что-нибудь уже узнал?
— Пока у него столько же информации, сколько и у тебя. Известно, что это мужчины и действуют безжалостно, но профессионально. Сейчас старший сержант ведет наблюдение за Карру, для того чтобы мы были уверены, что к нам никто не пожалует без приглашения.
— Скажи только одно слово, и я лично уничтожу их, — гневно произнес Круз.
Лорел крепко схватила кожаную сумку, отчего пальцы ее рук побелели.
— Я учту это, — сухо заметила Редпэт.
— Кто они? — спросил Круз. — Уокер выяснил?
— Возможно, полиция. Но Ранульф тоже так не считает, скорее всего это частные гражданские лица, как и мы. Но я думаю, и Уокер согласен, что они являются сообщниками Джемми Свэнна.
— В таком случае они не отступят, — произнесла Лорел.
— А ты в самом деле думала, что они оставили тебя в покое? — удивленно спросил Круз. — Несколько дней тому назад их направили убить тебя.
— Неужели яйцо может оцениваться в человеческую жизнь? — изумилась Лорел. — К тому же, по словам Кассандры, оно может быть всего лишь хорошей подделкой!
— Лорел, — процедил сквозь зубы Круз, — люди убьют за мешок с дерьмом или за другую какую-нибудь полнейшую ерунду. И все ради денег!
Лорел машинально принялась открывать застежку кожаной сумки.
— Существует вероятность того, что истинная ценность этого яйца намного выше той, что кажется на первый взгляд, — спокойно произнесла Редпэт.
— Это мнение Новикова? — грубо спросил Круз.
— Алексей ничего не знает. Он звонит каждые два часа, как заводной, и все еще играет роль невинной жертвы.
— Мне хотелось бы оторвать ему голову.
— У вас со старшим сержантом одинаковое желание, — заметила Редпэт, — вы оба слишком любите показывать свою силу.
— Неправда, — возразил Круз, — мы просто пользуемся ей, потому что это срабатывает лучше, чем вежливое обращение.
Лорел непроизвольно громко вскрикнула, оцарапав палец застежкой от сумки.
Круз тотчас повернулся на звук, взглянув на женщину, которая прошлой ночью была самой прекрасной любовницей и которая сейчас так ненавидела его и его работу, что даже не желала встречаться с ним взглядом.
— Неужели тебя настолько пугает насилие, даже если оно является последним шансом, чтобы спастись? — грубо спросил он. — Я думал, что женщина, великолепно водящая машину и носящая при себе пистолет, должна понимать значение применяемой силы.
— Это не то, что ты… — стала оправдываться Лорел.
— Нравится тебе или нет, но мы живем в ужасном мире, — продолжил, перебив ее, Круз, — и я чертовски устал от безжалостного со мной обращения неких уверенных в своем моральном превосходстве, особ у которых кишка тонка, чтобы защитить себя. И все только из-за того, что они имеют ошибочное представление об окружающей их действительности.
В наступившей тишине Лорел смотрела на раскрытую сумку, теребя ее в руках. Вначале побледневшее, ее лицо теперь пылало.
— Круз, — обратилась к нему Редпэт, — ты обладаешь уникальным даром говорить неподходящие слова в неподходящее время.
— Нет, — резко оборвала ее Лорел, — пусть выскажется. Одному Богу известно, сколько времени он потратил, делая то, что другие либо боятся делать, либо их тошнило от этого. И только один Бог знает, чем расплатился Круз за это. И что заплатил мой отец.
В комнате долго было тихо, и лишь слышалось завывание дующего с пустыни ветра, проносившегося над каменными стенами, окружающими городок Карру.
Наконец Лорел посмотрела на Круза. Этот тоскливый взгляд напомнил ему о том однообразии жизни и скуке, с которыми он сталкивался день за днем, пока не познакомился с Лорел, и она научила его смеяться от души. А он научил ее страдать и бояться.
— Лорел, — произнес Круз, направившись к ней, — дорогая, я не хотел причинять тебе боль.
Она стояла неподвижно, наблюдая за тем, как он приближался.
— На этот раз я более решительна, — проговорила она.
Круз протянул руку и коснулся ее щеки.
— Нет.
— Тихо произнесла Лорел, отстранясь от него. — Не сейчас… когда я предаю своего отца.
Прежде чем Круз смог сделать какое-то движение, Лорел обратилась к Редпэт:
— Я знаю, где отец хочет со мной встретиться. Я покажу вам.
— Нет, — тут же произнес Круз, — слишком опасно. Только скажи, в каком месте, и жди здесь.
— Не согласна, — резко ответила Лорел. Посмотрев на Круза, она не проронила больше ни слова, да в этом и не было необходимости.
Каждый, кто способен был видеть, мог заметить, что она не собиралась уступать. Никому.
— Кассандра, — настоятельно попросил Круз, — объясни ей, как это опасно.
— Не беспокойся, — сказала Лорел, не отрывая взгляда от Круза, — я была с тобой в Камбриа, помнишь?
— А ты помнишь, что чуть не погибла там?
— Помню. Ты спас мне жизнь.
— Однако ты снова намерена подставлять себя под пули?
— Да.
— Зачем?
— Чтобы снова увидеть его. Я должна знать, действительно ли он так безнадежен или же просто… продажен.
— Ты не можешь быть абсолютно уверенной, что он будет там. Проклятие, возможно, это всего лишь ловушка!
— Отец будет там.
— Почему ты так уверена? — разгневался Круз. — Свэнн тоже знает, что это Может быть западней. Откуда ты знаешь, что он обязательно придет на встречу с тобой?
— У меня есть то, что ему нужно… очень нужно.
Лорел вытянула руки. На ее ладони лежал огромный красный камень. Он сиял так, словно был заряжен от какого-то космического источника.
— Что это? — спросила Редпэт.
— «Рубиновый сюрприз», — спокойно произнесла Лорел. — Я только что нашла его в своей сумке среди прочих драгоценных камней.
Глава 25
Полуденное солнце, померкнувшее от смога и соленого воздуха, напоминало спелый апельсин. Выходя из лимузина Хадсона, Клэр Тод была встречена ритмичными раскатами грома. Лениво потянувшись, чтобы скрыть свое беспокойство, она взглянула на холодный голубой океан.
Огромные волны, рожденные штормом, бушевавшим тысячу миль отсюда, катились к берегу и с грохотом разбивались о пустынный пляж. Их подавляющая сила очаровывала и приводила Клэр в трепет.
— Красивый пляж, — сказала Тод водителю. — Что случилось с туристами?
— У мистера Хадсона нет ни одного из них, — ответил Билл Кэхилл. — Они только будут пачкать песок на его пляже.
В настоящее время Кэхилл был недоволен тем, какие обязанности возложил на него Хадсон. Он являлся агентом безопасности и телохранителем, но не шофером и мальчиком на побегушках. Однако последние два дня Хадсон обращался с ним, как с ничтожеством.
— А какова площадь пляжа мистера Хадсона? — поинтересовалась Тод.
— Четверть мили в любом направлении.
— Здесь настолько дорогая земля, что она продается по дюйму. Один фут стоит тысячи долларов. Как часто он приходит сюда?
— Довольно часто, — сказал Кэхилл, надеясь задеть Тод. — Это только одно из его любовных гнездышек.
Она рассмеялась, облизав губы:
— Шеф на самом деле старый шельмец, правда?
— Настоящий кобель. Он содержит несколько обученных проституток подобно тому, как другие богатые люди содержат обученных лошадей или собак.
Тод метнула косой взгляд на Кэхилла. На вид ему было около пятидесяти лет. Несмотря на То что держался он довольно энергично и бодро, холодное дыхание приближающейся старости уже коснулось его.
— Хадсон заботлив? — спросила Тод звучным грудным голосом.
Кэхилл внимательно осмотрел ее с головы до ног, а затем с ног до головы и ответил:
— Думаю, нет. Сюда, мисс Тод.
Дом на пляже казался неприветливым, суровым и без лишней роскоши. Впереди располагался японский сад с декоративными каменными горками. Массивные деревянные двери, ведущие в дом, были отделаны желтой медью.
Дерево, кафель, камень, тусклый свет… У Тод было такое чувство, словно она входила в кафедральный собор. Огромные двери тихо закрылись за ней, огородив от разбушевавшейся морской стихии. Воздух в помещении был холодным и неподвижным.
— Туда, — произнес Кэхилл, указывая рукой. — Идите на шум. Хадсон ждет вас.
«Шумом» являлась современная музыка, доносившаяся из комнаты в самом конце длинного, покрытого кафелем, коридора. Не взглянув на Кэхилла, Тод направилась туда, где ее ожидали.
В конце концов она добралась до солярия, где на столе для массажа, сделанного из хрома и мягкой, как масло, кожи, лежал на животе голый Хадсон. Крепкая женщина с прямыми черными волосами, собранными в пучок, методично работал рядом со столом, словно часовой, стоял штатив на колесиках. К нему был подвешен пакет, заполненный прозрачной желтой жидкостью. От пакета отводила, прозрачная пластиковая трубка, соединенная с иглой, торчавшей в правой ноге Хадсона.
— Входите, сказал Хадсон, не поднимая головы, Извините, но последние несколько дней были довольно изнурительными, а последующие обещают быть даже хуже. Следует немного подбодриться.
Тод, смущаясь, зашла в комнату. Благодаря предвечернему солнцу влажный воздух в солярии стал неприятно теплым. Она с отвращением взглянула на желтую жидкость, на трубку, через которую эта жидкость протекала, и на иглу, к которой подсоединялась трубка. Это напоминало ей о многом: о бедности, об изнасиловании, о наркотиках.
— Вы… вы часто проделываете это?
— Раз в месяц. Можно принимать курс лечения и гораздо чаще, не боясь никаких осложнений, но каждый раз при повторении утрачивается эффективность. Я стараюсь поддерживать строгий режим.
— А что это за жидкость? — спросила Тод. — Очень похожа на мочу.
Хадсон поднял голову и бросил на нее взгляд, в котором отражалась почти отцовская терпимость.
— Эта жидкость имеет очень длинное и непроизносимое румынское название. В английском языке ему нет эквивалента, потому что до сих пор здесь еще никто ее не применял.
— Так что же это такое, шейные железки обезьяны?
— Мое дорогое дитя, — улыбаясь произнес Хадсон, — вы всему верите, о чем читаете в книгах или газетах?
Тод тоже улыбнулась, почувствовав себя непринужденно в комнате с Хадсоном. В его глазах светилось желание.
— Я верю только интересным вещам, — сказала она.
— Таким, например, как вечная молодость?
— Я слишком молода, чтобы думать об этом.
Это была ложь, но она уже давно привыкла лгать и, надо признаться, делала это так же хорошо, как и занималась сексом.
— Когда-нибудь вы посмотритесь в зеркало и заметите, что ваши прелестные груди провисли чуть ли не до живота, — сказал Хадсон, — а милая попочка сморщилась.
Тод улыбнулась, с сомнением проведя по названным местам.
— Тогда вы решитесь лечь под хирургический нож, — продолжил Хадсон. — С его помощью будут проделывать разные манипуляции, после которых на вашем теле останутся швы. Но через некоторое время груди и попа снова обвиснут. — Хадсон опустил голову, но продолжал смотреть на Тод, рассказывая ей о возможных переменах в ее жизни. — Спустя несколько лет вы снова ляжете под нож, а потом это войдет у вас в привычку и будет продолжаться, пока вы не собьетесь со счета. Но к тому времени ваша кожа станет дряблой и покроется болезненными пятнами. С помощью скальпеля, искусно используемого в хороших руках хирурга, вам все равно не добиться вечной молодости. Просто с годами морщинки скроют швы.
По телу Тод пробежала дрожь. Старость, как и океан, была одной из тех немногих вещей, которые пугали ее. В старости нет победителей. Человек просто стареет, его внешность портится, а потом он и вовсе умирает.
— Именно это и произошло с вами, старичок? — грубо спросила она. — Швы и морщины, это всё, что у вас осталось?
— Подойдите поближе и увидите сами.
Нежелание принять его предложение подсказало Хадсону, что он был прав в оценке того, как Тод отреагирует на все увиденное здесь, а именно на то, что он находился во власти трубочек и игл. Это была нормальная реакция здорового, молодого организма.
Клэр подошла к лежащему на столе человеку на расстояние вытянутой руки. Массажистка продолжала выполнять, то, что ей было положено, как будто в комнате больше никого не было.
— Подойдите ближе, — повторил Хадсон, глядя на Тод своими старчески проницательными глазами. — Дотроньтесь до меня. Я живой, не бойтесь!
Тод медленно провела рукой по его телу, начиная от плеча и заканчивая коленом. Таким телом, крепким и гибким, обладали лишь очень здоровые сорокалетние мужчины. А запас жизненных сил с точки зрения секса был как у подростка. Она обнаружила это еще во время их первой встречи на борту личного самолета Хадсона, когда ласкала нижнюю часть его тела и шепотом шантажировала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40