– Пусть идет, Стефани. Он тебе не пара. Поедем домой, к цивилизованным людям.
Стефани повернулась к нему. Глаза ее сверкали.
– Орсон Пикетт, не лезь в чужие дела!
– Но, Стефани...
– Мне некогда с тобой препираться, Орсон, и мне плевать на твое мнение. Если у тебя есть хоть капля мозгов, убирайся в гостиницу! Исчезни! – С этими словами она подобрала юбки и бросилась вслед за Коулом. Задыхаясь от быстрого бега, она наконец догнала его. Он даже не замедлил шага.
– Коул, пожалуйста...
– Уезжай. Тебе здесь не место.
– Но, Коул, я не...
– Вот именно! Ты не та, за кого мы тебя принимали! – Он фыркнул. – Господи, как же я смешон! Называется: положил к твоим ногам все свое богатство! Ха! Да ты купишь и продашь мое ранчо с потрохами и даже не заметишь.
– Нет, Коул, все не так.
– Все так, и ты это знаешь. – Он отвернулся.
– Черт подери, Коул Кентрелл, выслушай меня! – закричала она и схватила его за рукав. – Я приехала, чтобы найти сестру.
– Сестру?
– Да. Она живет где-то здесь.
– И где же твоя сестра была все это время?
– Н-не знаю. Может, она переехала.
– Как ее зовут?
– Элизабет Скотт – то есть девичья фамилия Скотт. Она могла выйти замуж.
Его лицо окаменело, и во рту у Стефани стало сухо и горько.
– Так ты ко всему еще и врунья! – насмешливо сказал он, вырвал руку и зашагал прочь. Стефани побежала за ним. – Придумала бы что-нибудь получше. На моей памяти здесь не было ни одной Элизабет. К тому же Пикетт сказал, что у тебя нет родственников.
– Но, Коул, это правда!
Он не остановился.
– Коул, я люблю тебя!
Они были уже возле кузницы. Сквозь открытую дверь доносился перестук: кузнец подковывал Зорьку.
– Джо, подержи кобылу эту ночь у себя, – крикнул Коул. – Завтра пришлю за ней Чарли.
Он направился к Сумраку, но Стефани преградила ему путь.
– Я сказала, что люблю тебя. Или это уже неважно?
Мгновение он холодно смотрел на нее, затем молча приподнял, отставил с дороги и , начал отвязывать Сумрака.
– Коул! – закричала Стефани. – Ты сам говорил, что прошлое тебя не волнует, только будущее! Наше будущее!
– У нас нет будущего. Больше нет. Только этого не хватало – привязать себя на всю жизнь к светской пустышке! – Он вынул из кармана пачку мятых бумажек и сунул ей в руку. – Хватит на комнату в гостинице и билет до Сент-Луиса. Твои деньги я отдал Пикетту, но тебя отдавать на его милость не стану.
– Коул, мне не нужны твои деньги.
– Считай, что это плата за услуги. Достаточно даже для такой богачки. – Он вскочил в седло. – Я собирался купить тебе обручальное кольцо. Не хочу смотреть на эти деньги и вспоминать, какую ошибку я чуть было не совершил.
Она ухватилась за его ногу и с мольбой смотрела на него снизу вверх.
– Коул...
Его глаза были холодны как лед.
– Ты еще не поняла? – спросил он. – Я презираю таких, как ты. Я не хочу больше тебя видеть.
Он развернул Сумрака и ускакал прочь. Прочь из ее жизни. Ноги у Стефани подкосились, все тело было словно чужое. Сердце кричало: «Вернись!», но с пересохших губ не слетало ни звука. Она видела, как он вдруг приостановился, обернулся – и снова пришпорил коня.
Она побрела в гостиницу. Увидев ее, Орсон вскочил со стула. Один глаз у него был подбит, и он прикладывал к синяку сырое мясо.
– Стефани!
Она смерила его гневным взглядом.
– Не смей со мной даже заговаривать, Орсон Пикетт. Видит Бог, ничего приятного я тебе не скажу.
Стефани записала свое имя в регистрационной книге и, не обращая внимания на Орсона, ушла к себе в номер и опустилась на кровать. На руке у нее блеснуло золото. Стефани вспомнилось: она снимает кольцо Орсона и сердито швыряет в ларец с драгоценностями. Конечно, обручальное кольцо защитит ее в дороге от приставаний, – но лучше уж Стефани наденет мамино обручальное кольцо; оно убережет ее ничуть не хуже... Вот и уберегло.
Стефани выглянула в окно и вздохнула. Если бы не потеря памяти, в Конском Ручье ее ждал бы тяжелый удар. Папа был уверен, что Элизабет здесь. На смертном одре он просил Стефани разыскать единоутробную сестру и отдать ей ее долю наследства. Впервые за десять лет Эштон Скотт заговорил о падчерице. Но поиски оказались бы напрасными. Может, Элизабет и жила когда-то поблизости от поселка, но теперь ее здесь нет.
Жестокое разочарование! А тут еще Коул... Как же обидно, как больно! Полчаса назад он собирался покупать ей обручальное кольцо, а теперь гонит прочь. Почему? Впрочем, это ненадолго. Сейчас он вне себя, но скоро остынет и переменит решение. А если нет? Тогда она его больше не увидит.
А она даже не попрощалась с Кейт и Джошем! Стефани почувствовала, что не может больше сидеть на месте. Она сунула деньги Коула в рукав и пошла к кузнице. Небо озарял яркий закат, – но Стефани не замечала красот природы.
Кузнец ушел домой ужинать; дверь конюшни была открыта. Стефани быстро нашла седло Мегги и положила деньги в седельную сумку. Затем она присела возле Зорьки и не отходила от нее, пока не сгустились сумерки: никак не могла оторваться от последней ниточки, связывающей ее с Коулом.
На обратном пути она зашла в магазин, но Франк Коллинз лишь подтвердил слова Коула: на его памяти ни в поселке, ни в окрестностях не было женщины по имени Элизабет. Стефани уныло доплелась до гостиницы, вошла в номер и села на кровать, не зажигая лампы, – на душе и без света было тошно.
Ее не утешало даже возвращение памяти. Пожалуй, стало только хуже. Да, формально она обручена с Орсоном: таково было заветное желание отца. Но задолго до встречи с Коулом Кентреллом Стефани поняла, что Орсон ей не подходит. Если и были какие-то сомнения, то через неделю после смерти отца она окончательно решилась разорвать помолвку.
Ослепленная горем, Стефани уцепилась за последнюю волю отца как за соломинку. Ею владело одно желание: отыскать любимую сестру. Она попросила Орсона поехать с ней в Вайоминг. Он отказался. Они спорили несколько дней. Орсон призвал на помощь Нэнс, лучшую подругу Стефани, и та тоже начала отговаривать ее от поездки. Они допекали ее вместе и по очереди, ни на миг не оставляя одну.
Наконец Стефани не выдержала. Притворившись больной, она избавилась от непрошеных сторожей и собрала все деньги, какие нашлись в доме. Квартал только начался, и наличности оказалось немало. Теперь надо было одеться попроще, чтобы сбить Орсона со следа и не привлекать внимания в дороге.
Осмотрев свой гардероб, Стефани убедилась, что ни одно из платьев для ее целей не годится. Тогда она позаимствовала платье у экономки. Сидело оно мешком. Стефани заплела косу – как для прогулки верхом или работы в саду – и улыбнулась своему отражению: этакая неприметная простушка! Тогда она и представить не могла, как возненавидит со временем это серое платье.
Еще она взяла с собой старое пальто для верховой езды. Оно было весьма поношенное и достаточно толстое: зашитые в подкладку деньги никто не заметит. Стефани села в поезд, идущий в Вайоминг. Она была уверена, что никто ее не выследит, и ехала себе неспешно, восстанавливая силы после многих недель ухода за отцом.
К несчастью, Орсон, обо всем догадавшись, устремился следом, догнал ее поезд в Шайенне и незамеченным подсел в соседний вагон. Они встретились в нескольких милях от Конского Ручья. Начался спор, не содержавший в себе ничего нового: ни один не смог переубедить другого.
Орсон настаивал, чтобы она вернулась в Сент-Луис. Она отослала его, сказав, что хочет остаться одна и подумать. Поезд остановился набрать воды, и Стефани спрыгнула с подножки – прямо в руки Коула Кентрелла. С этой минуты все остальное потеряло для нее значение и смысл.
Они же знакомы почти год! Как мог он подумать, что она похожа на презираемых им богачек? Стефани, не раздеваясь, упала на кровать и долго лежала, безнадежно глядя в темноту. Только когда горизонт на востоке окрасился розовым, она забылась беспокойным сном.
Несколько часов спустя ее разбудил стук в дверь.
– Мисс Скотт! Мужчина ждет внизу, хочет вас видеть.
– Скажите мистеру Пикетту, что я не хочу с ним разговаривать.
– Это не мистер Пикетт. Стефани вскочила.
– Сейчас спущусь! – Она пригладила волосы, оправила платье и бросилась вниз.
У окна стоял Чарли и нервно мял в руках шляпу. Стефани тяжело вздохнула, но постаралась ничем не выдать своего разочарования.
– Доброе утро, Чарли. Что привело тебя в поселок в такую рань?
– Меня прислал Коул.
Надежда вспыхнула в ее груди – и тут же погасла: Чарли был явно смущен и избегал смотреть ей в глаза.
– У меня в фургоне все ваши вещи... Куда мне их выгружать?
Стефани показалось, что в ее сердце вонзился нож. Ведь сейчас Коул уже не в ярости: он все обдумал, холодно и трезво, и решил, что она ему не нужна. Что ж... Элизабет здесь нет, и оставаться в Конском Ручье бессмысленно.
– Отвези, пожалуйста, на станцию. Я сегодня уезжаю в Сент-Луис.
Он сочувственно взглянул на нее.
– Может, хотите написать записку Кейт?
– Да, спасибо. – Она попросила у гостиничного клерка перо и бумагу и торопливо черкнула несколько слов и свой адрес в Сент-Луисе.
Чарли грустно покачал головой.
– Я не знаю, что случилось, мисс Стефани, но мне очень жаль.
Она попыталась улыбнуться.
– Мне тоже. – Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в морщинистую, выдубленную ветром щеку. – Прощай, Чарли. Я никогда тебя не забуду.
Казалось, Чарли хотел ответить, но, видно, не смог. Он кивнул и вышел, комкая в руках шляпу.
Спустя несколько минут Орсон Пикетт услыхал стук в дверь, открыл – и удивленно расширил глаза: на пороге стояла Стефани.
– Орсон, как скоро ты сможешь собраться?
У Орсона отвисла челюсть.
– Что? Мы едем в Сент-Луис? Почему ты передумала?
Она грозно сдвинула брови.
– Орсон, не задавай вопросов. Если ты еще об этом заикнешься, клянусь, я подобью тебе второй глаз!
Чарли вошел на кухню и с первого взгляда понял, что здесь неладно. Коул сидел за столом. Напротив него стоял Джош и гневно смотрел на отца.
– Папа, ты обещал, что не выгонишь Стефани!
– Я тебе уже сказал, сынок. Она вспомнила, кто она такая, и решила вернуться домой.
– Это неправда! Она не могла уехать и не попрощаться!
– Она попросила меня попрощаться за нее.
Глаза Джоша наполнились слезами.
– Папа, Стефани вернется, если ты ее попросишь! Я знаю, вернется!
– Возможно. Но я ее просить не буду.
– Почему?
– Вырастешь – поймешь.
– Я все понимаю! Я понимаю, что ты ее выгнал! Я тебе никогда этого не прощу! Никогда! – Крик превратился в рыдания, и Джош выбежал вон.
Коул в ледяном молчании пил кофе. Чарли откашлялся.
– Ну? – не глядя на него, прорычал Коул.
– Она сегодня уезжает.
– Отлично!
– Сынок, подумай хорошенько. Потом раскаешься, да поздно будет.
– В чем я раскаиваюсь, так это в том, что сразу ее не выгнал.
Чарли безнадежно покачал головой.
– Кейт, она прислала тебе записку.
– Дай сюда! – крикнул Коул и вырвал записку у него из рук.
– Коул Кентрелл, отдай сейчас же, не то я... – Она взглянула в его лицо и осеклась.
– Чтоб духа этой женщины в нашем доме не было! – Коул скомкал клочок бумаги, схватил шляпу и выскочил за дверь.
Кейт заговорила первой:
– Господи помилуй, таким он не был с того дня...
– Знаю. С того дня, как умерла Мегги. – Чарли грустно покачал головой. – А посмотрела бы ты на мисс Стефани! Я, как ее увидел... Мне словно пулю в сердце всадили.
– Не представляю, что могло случиться! – покачала головой Кейт.
– А я и знать не хочу! – бросил Чарли уже с порога.
33
Дорога в Сент-Луис была долгой и унылой. Стефани разговаривала с Орсоном только при крайней необходимости. Его попытки завязать разговор наталкивались на непробиваемую стену молчания. И Орсон начинал понимать, что это не вспышка гнева или обиды: Стефани просто закрылась от него наглухо.
Нэнс встречала их на вокзале. Не откликнуться на ее радость было невозможно.
– Стефани! – воскликнула она и обняла подругу. – Я так ужасно скучала!
Стефани обняла ее в ответ и слабо улыбнулась.
– Я тоже очень рада тебя видеть, Нэнс. Стефани уверяла, что прекрасно доберется домой сама, но Орсон и Нэнс решили доставить ее до порога. По пути Орсон рассказывал Нэнс о поездке, и оба они старались втянуть в беседу Стефани, но она отделывалась односложными ответами или молчала.
Наконец коляска подкатила к дому. Дверь открыл прямой, как палка, седой дворецкий.
– Добро пожаловать, мисс Стефани.
– Спасибо, Джеймс.
– Приготовить угощение для ваших гостей?
– Нет. Мистер Пикетт вернулся из долгого путешествия. Ему, должно быть, хочется поскорее попасть домой.
Даже не взглянув на остолбеневшую парочку, Джеймс закрыл дверь у них перед носом и последовал за Стефани в библиотеку. Много лет назад через этот особняк прошла длинная череда гувернанток – и ни одна из них не могла справиться с Элизабет и Стефани Скотт. Когда очередная гувернантка уволилась, не проработав и недели, Джеймс принялся за воспитание девочек сам. Он понимал и любил проказливых сестер и где лаской, где строгостью учил их сдерживать неуемное озорство. Для всех он был дворецким Эштона Скотта, по-английски чопорным и вылощенным, но для Элизабет и Стефани он всегда оставался милым Джеймсом.
Стефани швырнула шляпу на стул и крепко обняла старика.
– О, Джеймс, как я рада тебя видеть! Я боялась, что тебя здесь не застану.
Джеймс улыбнулся.
– Я подумал, что вы, вернувшись, захотите увидеть свой дом таким, каким его оставили.
– Но я ведь сказала, что уезжаю ненадолго, а прошло столько времени... Ты не боялся, что я могу совсем не вернуться?
– Я решил, что разумнее будет подождать.
– Как же ты ухитрялся целый год вести хозяйство? Ведь я не оставила ни цента!
– Мистер Пикетт обо всем знал. Я обращался за средствами к нему. Полагаю, он давал мне деньги из наследства вашего отца.
– Ах да, конечно, наш сообразительный Орсон! – Едва слова сорвались с языка, Стефани стало за них стыдно. – Я надеялась, что скоро вернусь, но все равно, мне нельзя было так тебя оставлять.
– Я думаю, вам было не до этого, – мягко ответил он. Затем выпрямился во весь рост и строго, по-учительски, сдвинув брови, посмотрел на нее сверху вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32