– Как ты доехал?
– Отлично. Мы с Даниелом прибыли в Чикаго в конце прошлой недели. – Он поцеловал ее в лоб. – Я хотел поспеть к Рождеству, чтобы устроить вам сюрприз.
– И сюрприз удался на славу! А теперь садись к столу.
Коулу и Стефани пришлось снова подробно описывать свои приключения в метель. Потом Джонатан рассказывал об Англии, а Леви – о Востоке. Стефани чувствовала себя как дома, и сердце ее было переполнено любовью к этим людям, принявшим ее в свою семью. Даже Джонатан, совсем с ней незнакомый, разговаривал с ней как с родной.
После завтрака разгрузили фургон, и настало время дарить подарки. Стефани с замиранием сердца следила, как Коул разворачивает рубашку. Рубашка действительно оказалась точно под цвет его глаз. Коул был явно рад, и Стефани облегченно вздохнула.
– Ее сшила Стефани, – с улыбкой объяснила Кейт.
Коул изумленно воззрился на Стефани, и та захихикала.
– Не надо на меня так смотреть. Мне помогала Кейт.
– А почему я не слышал гневных воплей? Стефани гордо подняла голову.
– Я теперь шью гораздо лучше и ругаюсь только про себя.
– Стефани, это тебе от меня! – Джош протягивал ей маленький сверток.
Стефани разорвала оберточную бумагу и достала маленький деревянный свисток на кожаном ремешке.
– Джош, как красиво!
– Свистни!
Свисток издал высокий мелодичный звук, и лежавший у огня Сэм вскочил и бросился к Стефани.
Джош просиял.
– Если потеряешься, свистни. Сэм услышит, найдет тебя и отведет домой. – Вдруг его лицо омрачилось. – Я не хочу, чтобы ты опять потерялась.
– Джош! – Она не могла говорить и только крепко обняла мальчика.
Праздник продолжался, и счастье теснило Стефани грудь. Она чувствовала, что все вокруг любят ее и друг друга – чудесное, неведомое прежде чувство.
Под звуки удивленных и радостных восклицаний раскрывался один секрет за другим:
пара кожаных штанов для верховой езды для Джоша, кожаные рабочие рукавицы для Чарли, седельные сумки для Леви, шерстяная шаль с вышивкой для Кейт, новая шляпа для Коула и очень старая, пахнущая пылью книга «Мифы Греции» для Джонатана. Стефани недоуменно смотрела, как старик нежно гладит рваный переплет: остальные же нисколько не удивлялись.
– Я ее нашел в Сан-Франциско, – объяснил Леви. – У тебя на нее уйдет месяца два, не меньше.
Джонатан сиял.
– Давненько я не читал по-гречески, боюсь, и года не хватит.
Вдруг он с улыбкой повернулся к жене.
– Кейт, не пора ли достать коробку? Зря, что ли, я вез ее через полстраны? Небось по вашему с Беллой наущению!
– Конечно. Я не думала, что мы так скоро ее получим, но Рождество – прекрасный повод. – Кейт вытащила из-под груды подарков большую квадратную коробку и с радостной улыбкой поставила перед Стефани.
Та удивленно взглянула на Кейт.
– Это мне?
Кейт пожала плечами.
– Скоро весна. Начнутся танцы, вечеринки – надо же тебе в чем-то выходить в свет. Вот я и попросила невестку присмотреть тебе что-нибудь в Чикаго.
Стефани открыла коробку – и ахнула, увидев там изумрудно-зеленое шелковое платье.
– Ой, какая красота!
– А вот еще, – сказал Коул немного охрипшим голосом и протянул ей сверток. Стефани с волнением разорвала обертку и бечевку. Там был набор чудесных гребней с инкрустацией из перламутра. Стефани подняла глаза и, встретив пристальный взгляд Коула, поняла: он тоже хорошо помнит, как вынимал шпильки из ее волос в занесенной снегом сторожке.
После ужина, помыв и убрав посуду, Стефани взяла ведро яблок и отправилась на конюшню. Пожалуй, это лучшее место, где можно скоротать время: надо же дать Джонатану и Кейт побыть наедине. Полчаса спустя она скормила Сумраку последнее яблоко – и вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав знакомый голос.
– Я смотрю, ты опять прикармливаешь моего коня. – От взгляда Коула вдоль позвоночника у нее пробежал сладкий озноб.
– Нет, я угостила всех в конюшне. А Сумрака оставила напоследок, иначе он бы все слопал.
– Не думал я, что все наши яблочные пироги окажутся в лошадиных желудках, – рассмеялся он. – Ну да ладно. – Он сунул руку в карман и достал оттуда маленький бархатный футляр. – Я не хотел дарить это при других.
Гадая, что там может быть, Стефани осторожно открыла футляр. Внутри лежала крошечная золотая снежинка на тонкой цепочке, а под ней – записка.
«Ни ты, ни я не хотим извинений. Вместо извинения прими этот подарок на память обо мне.
Коул».
Слезы навернулись ей на глаза.
– Стеф, что случилось? – испуганно и смущенно воскликнул Коул. – Я думал, тебе понравится.
– Нет, нет, мне нравится, очень нравится. Такой был чудесный день, и теперь еще это! Я так счастлива, Коул! Я просто...
Он нежно обнял ее.
– Понимаю, Стеф, понимаю. Я сам чувствую то же. – Он прижал ее к себе, коснувшись подбородком ее макушки. – Я никак не могу поверить, что ты сшила мне рубашку. Совсем недавно ты бросалась подушками, когда тебе предлагали взять иголку в руки.
Стефани улыбнулась сквозь слезы.
– Она подходит к твоим глазам. Я как увидела ткань – сразу захотела увидеть тебя в такой рубашке. Я просто не могла противиться этому желанию.
– Я тоже не могу, – прошептал он и, приподняв ее голову за подбородок, поцеловал – мягко и удивительно нежно, затем ласково убрал с ее щеки прядку волос. – Я хочу только одного...
Но Стефани не узнала, чего он хочет, – в конюшню, насвистывая, вошел Леви. Двое отпрянули друг от друга. Если он это и заметил, то виду не подал и, сказав: «Привет!», исчез в кладовке.
– Спасибо за цепочку, – пробормотала Стефани. – Я буду ее беречь.
Он провел пальцем по ее лицу.
–Я рад, что тебе понравилось.
Улыбнувшись в последний раз, он повернулся и вышел.
Стефани лежала в постели. В душе ее царил мир. Кейт и Джонатан были в соседней комнате, но до нее долетало лишь тихое бормотание, никакие более откровенные звуки сквозь стену не проникали. И Стефани не чувствовала себя незваной гостьей, стесняющей чужой покой.
Может, не так уж плохо, если память к ней не вернется? Вряд ли где-нибудь ей будет лучше, чем здесь. Стефани дотронулась до золотой снежинки на груди. Уже закрывая глаза, она вспомнила о свистке Джоша, о платье Кейт... Да, эти Кентреллы умеют завоевывать женские сердца!
24
Джонатан сложил письмо и грустно взглянул на жену.
– Ничего не поделаешь, Кейт, надо ехать.
– Ох, Джонатан, ты же только что вернулся!
– Знаю, но дело неотложное. Губернатор Мунлайт хочет отдать всю Территорию фермерам. Если он забудет о наших правах на скрытые пастбища, мы потеряем все, ради чего трудились.
– Ассоциация скотоводов никогда это не допустит.
Джонатан поднял брови.
– Не обманывает ли меня слух? Неужели моя жена, вечная защитница фермеров и бедных поселенцев, возносит хвалы ненавистно Ассоциации?
– Как же, дожидайся! Но почему они и могут послать кого-нибудь другого, ты же них не один?
– Нет, но, возможно, только я смогу понять точку зрения обеих сторон. Мунлайт защищает мелких хозяев, а Ассоциация отстаивает интересы тех, кто обустраивал Территорию. Стороны должны прийти к разумному решению иначе начнется настоящая война.
– Он прав, Кейт, – вмешался Коул. – Похоже, во всей Ассоциации только папа не считает поселенцев какими-то злобными вредителями, вроде койотов.
– И только папа сможет охладить страсти и заставить противников рассуждать разумно, – добавил Леви.
Кейт подняла руки.
– Хорошо, сдаюсь. Отправляйся в Шайенн, заседай в комитете при губернаторе. Не понимаю, чего я вообще с вами спорю. А теперь идите-ка все отсюда, а мы со Стефани займемся делом.
Пока женщины убирали со стола, Стефани заметила, что в глазах у Кейт блестят слезы.
– Кейт! – осторожно окликнула она. Та покачала головой.
– Это все январская погода. Я готова реветь навзрыд, так мне надоели холода. – Она взглянула на Стефани и вздохнула. – Ну согласна, не только погода. Себя пожалела. Я знаю, что Джонатану нужно ехать, но каждый раз устраиваю скандал. Терпеть не могу отпускать его от себя.
– А почему ты не поедешь с ним?
– В Шайенн? – Кейт покачала головой. – Я и хотела бы, но это невозможно.
– Ты боишься оставить дом на меня или меня в доме? – тихо спросила Стефани.
– Что ты, конечно, нет. Чарли на моих мальчишек всегда управу найдет, а в случае чего и Пруди Симпсон поможет. Нет, мне ничто не мешает уехать. – Она грустно улыбнулась. – Все дело в нас с Джонатаном. Единственное, в чем мы с ним никогда не согласны, – политика. Семнадцать лет назад мы решили: о чем бы ни шел спор, порога нашей спальни политика никогда не переступит. А если я поеду с ним в Шайенн...
Возражать Стефани не рискнула.
День отъезда Джонатана приближался. Кейт казалась веселой, как обычно, и Стефани думала, что она примирилась с разлукой. Но однажды ночью Стефани проснулась от звуков глухих рыданий. Послышался успокаивающий басовитый шепот, рыдания стихли. Но на душе у Стефани было тяжело, и она долго не могла заснуть.
Леви, похоже, тоже снедала тоска, и на месте ему не сиделось: он то уезжал в прерию, то отправлялся в поселок и возвращался только под утро. Стефани не думала, что это как-то связано с отъездом отца, и решила напрямик спросить его, в чем дело. Она нашла Леви в загоне: он бросал лошадям сено.
– Что выгнало тебя на улицу в такой холод? – улыбнулся он.
– Ты.
– Польщен, польщен.
– Тебя что-то беспокоит.
– Ты права. – Леви тяжело вздохнул. – Я влюблен, и влюблен безнадежно. – Леви выглядел совершенно убитым, но Стефани знала, что он просто ее поддразнивает. – Она любит моего брата. Я для нее просто друг, не больше.
– Не трать время на эту ненормальную, – весело посоветовала Стефани. – Серьезно, Леви, что случилось?
– Серьезно? – Он оперся на вилы и вздохнул. – Я хочу уехать.
– Уехать? Но почему?
Он грустно улыбнулся и покачал головой.
– Даже не знаю. Все эти четыре года я только и мечтал вернуться домой. И, когда наконец вернулся, поклялся самому себе, что никогда, никогда больше... Но в последнее время меня что-то гнетет. Когда папа сказал, что едет в Шайенн, я понял: вот что мне нужно.
– Вступить в Ассоциацию скотоводов?
– Нет, уехать на время.
– Куда?
– Не знаю. Может, с папой в Шайенн. А оттуда – в Колорадо, навещу кузину Касси и ее мужа.
В горле у Стефани стоял комок.
– Ничего не понимаю.
– Однажды одна очень умная женщина сказала мне: «В прошлое вернуться нельзя». Наше дело теперь в руках у Коула. Конечно, он с радостью снова возьмет меня в напарники – да я-то не хочу, вот в чем дело. Не знаю... Знаю только одно: здесь я никаких ответов не найду.
– Я буду скучать.
– Не бойся, я вернусь, – улыбнулся он.
– Но я уеду. – На глазах у нее показались слезы. – Может быть, мы никогда больше не увидимся.
– А у меня такое чувство, что увидимся. – Он дружески сжал ее плечо. – Брат тебя просто так не отпустит.
Губы Стефани задрожали, из глаз брызнули слезы.
– Ты не понимаешь, Леви: у него нет выбора. И вообще, не знаю, нужна ли я ему.
Леви крепко обнял ее.
– Не бойся, Стефани, нужна.
– Ох, Леви! – Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Дай Бог, чтобы ты нашел то, что ищешь!
– Спасибо. Может, это...
Вдруг какая-то неведомая сила оторвала их друг от друга, и Леви с грохотом полетел на пол. Над ним со сжатыми кулаками стоял Коул.
Стефани завизжала. Леви вскочил и кинулся на Коула. Братья покатились по полу, нанося друг другу страшные удары. Стефани поняла, что сама разнять их не сможет, и бросилась за помощью. Джонатан и Чарли как раз спешивались, когда она выскочила из загона.
– Слава Богу, вы уже здесь! Коул и Леви... На конюшне... Быстрее!
Мужчины бросились на конюшню – и остановились в дверях.
– Будь я проклят! – воскликнул Джонатан и прислонился к стене. – Давненько они так не дрались!
– И вы их не остановите? – изумленно спросила Стефани.
– А как? – сухо спросил Чарли. – Если уж они начали, черта с два их остановишь!
– Они же покалечат друг друга! Чарли взглянул в ее побледневшее лицо.
– Идите-ка домой, мисс Стефани. Не годится вам на это смотреть.
Джонатан весело улыбнулся.
– Не беспокойтесь. Они не причинят друг другу вреда.
В этот миг Леви опустил кулак на лицо Коула. От глухого звука удара Стефани почувствовала спазмы в горле. Не оглядываясь, она выбежала вон.
Чарли и Джонатан остались и наблюдали за дракой с интересом истинных ценителей искусства. Драка длилась долго: Коул и Леви . были примерно равны друг другу по силе. Наконец, после крепкого удара Коул упал и не смог подняться.
Леви, тяжело дыша, стоял над ним.
– Идиот несчастный, ничего ты не понял, – проговорил он. Затем ноги его подогнулись, и он упал рядом с братом.
Десять минут спустя Чарли и Джонатан вошли в дом. За ними, опираясь друг на друга, плелись Коул и Леви. Стефани бросилась им навстречу.
Когда Стефани рассказала Кейт, что происходит на конюшне, та приготовила миски с горячей водой, чистые тряпочки, йод, – и все это со спокойствием, которое достигается только большим опытом. Вообще никого, кроме Стефани, ничуть не обеспокоило, что братья избили друг друга до бесчувствия.
Сами же они спорили, но вовсе не о том, из-за чего подрались.
– Чего тебе недостает? Что ты хочешь найти в чужих краях? – спрашивал Коул.
– Не знаю. – Леви пожал плечами. – Знаю только, что надо искать.
Кейт переводила взгляд с одного на другого.
– О чем вы?
– Леви уезжает.
Кейт смывала с лица старшего сына кровь и грязь. Рука ее испуганно застыла. -Что?
– Послушай, Кейт... – начал Джонатан.
Кейт не обратила на него внимания – ее суровый взгляд был прикован к лицу Леви.
– Куда это ты собрался?
– Съезжу к Касси, а оттуда... не знаю.
– А кто, по-твоему, будет работать на ранчо? Начинается самое хлопотливое время в году, а вы с отцом уезжаете.
Кейт начала смазывать йодом содранные костяшки пальцев, и Леви заскрипел зубами.
– Четыре года вы прекрасно справлялись без меня. И потом, подросли Билли Рей Симпсон и Джейк Саммерфилд. Оба они прекрасные работники.
– Не станешь же ты уезжать в середине января! – зашел с другого конца Коул. – Если не замерзнешь, считай, что тебе крупно повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32