Стефани молила Бога, чтобы вдова раз в жизни повела себя прилично.
– Коул, ты, конечно, знаком с Джоном Макгрудером. – Мужчины кивнули друг другу, а Салли бросила злобный взгляд на Стефани. – А это наша милая малютка Стефани. Простите, что не называю ее фамилии, но она и сама ее позабыла.
Стефани любезно улыбнулась.
– Салли, вам ни к чему звать меня малюткой. Вы не так уж намного старше меня.
Дружеская улыбка на лице Салли заметно поблекла.
– Я говорю не о возрасте.
– Ах, о росте? Это с вашей стороны очень мило. Но ведь, как только я встану, мистер Макгрудер увидит, какая я великанша, особенно рядом с вами. – Она повернулась к воздыхателю Салли. – Салли ужасно старается как-то сгладить мой несчастный рост: но, увы, все бесполезно. Я как была, так и останусь долговязой.
Мистер Макгрудер поспешил уверить Стефани, что фигура у нее очень статная. Салли зло прищурилась.
– Какое у вас очаровательное ожерельице, – проговорила она и как бы невзначай дотронулась до своей шеи, где красовались четыре ряда алмазов и сапфиров. Это украшение принадлежало семье ее покойного мужа и досталось Салли по наследству. Она никогда не упускала случая его надеть.
– Спасибо. Это подарок, и он мне очень дорог.
Ее глаза встретились с глазами Коула. Только слепой не заметил бы этого взгляда – нежного взгляда влюбленных, хранящих общую тайну. А Салли была отнюдь не слепа. Ее глаза вспыхнули яростью.
– Вы выяснили что-нибудь о своем прошлом? – спросила она. Салли была уверена, что Стефани знает об объявлении и сейчас она провалится от стыда!
– Нет, да я о нем и думать забыла.
Салли распирало от желания назвать Стефани в лицо преступницей. Ведь ее разыскивают для дознания! Но она сдержалась. Если сейчас она проговорится, потом будет очень трудно уговорить Стефани уехать. Салли не собиралась своими руками разрушать тщательно подготовленную ловушку.
Коул изумленно наблюдал, как Стефани отражает злобные наскоки и обращает их против самой Салли. Со стороны – ни дать ни взять утонченная дама ведет светскую беседу. Что же все-таки у нее в прошлом?
Наконец, Салли совсем скисла, и Стефани решила, что с нее достаточно. Да и сама она устала отбиваться от оскорблений.
– Ну что, будем есть?
Кажется, самое время забыть о раздорах: но Салли никак не хотела угомониться. Пока она возилась с лентой на своей коробке, Коул успел открыть коробку Стефани. Салли заглянула туда и снисходительно улыбнулась.
– Боже мой, Кейт превзошла самое себя. Стефани взглянула на Кейт, сидевшую за соседним столом, прямо за спиной у Салли.
– Вы правы. Смотрите, как мистер Коллинз наслаждается ее стряпней.
Кейт и Франк сидели рядышком и действительно наслаждались – только не стряпней, а перепалкой за соседним столом.
– Но она ведь и вашу коробку наполнила. – Голос Салли стал совершенно ледяным, и мистер Макгрудер смущенно заерзал.
– Стеф все это сделала сама, – объявил Коул, похлопывая себя по животу. – Держу пари, с тех пор как она нам готовит, я поправился фунтов на десять.
Метнув на Стефани злобный взгляд.
Салли сняла крышку со своей коробки и завопила дурным голосом. Прямо на жареной курице восседала огромная живая жаба.
29
Несколько минут Коул и мистер Макгрудер утешали рыдающую Салли. Одна лишь Стефани заметила, что с другого конца зала за этой сценой пристально наблюдают Джош и оба младших Симпсона. Мальчишки громко хохотали. Нетрудно было догадаться, чья это проделка, но Стефани решила хранить догадку при себе. Она спокойно достала свой ужин и принялась за еду.
Как только трапеза закончилась, из зала вынесли все столы, кроме одного, у дальней стены. Там женщины – и Стефани вместе с ними – расставили привезенные торты, пироги и печенье. Здесь можно будет подкрепиться во время танцев. Посреди стола водрузили огромную чашу пунша. Чарли не сводил с нее глаз.
– Мисс Стефани, пунш-то, похоже, кусается, – доверительно заметил он. – Вы с ним поосторожнее.
Услышав загадочные слова, Стефани удивленно посмотрела на Чарли, затем заглянула в миску, полную темной жидкости, – и ничего опасного не увидела. Должно быть, очередной розыгрыш.
Пунш был на редкость вкусный, и Стефани, наблюдая за танцующими, незаметно выпила целый стакан. Фигуры танца были ей незнакомы, но выглядело это очень весело.
– Хочешь попробовать? – спросил Коул.
– Лучше еще посмотрю. По-моему, это довольно трудно.
– Не так уж трудно. Надо только выучить команды распорядителя. – Следующие несколько танцев Коул сидел рядом с ней и объяснял, что значит каждая команда. Вдруг музыканты заиграли новую мелодию.
– Ой, Коул, вальс!
– Точно. – Он лукаво взглянул на нее. – Похоже, вальс для тебя привычней?
– Да. Мне кажется, я даже умею его танцевать.
– Тогда, мадам, окажите мне честь.
– С удовольствием, сэр.
Коул и Стефани вышли на середину зала. Он обнял ее за талию, и они закружились в танце. Оба танцевали превосходно, и скоро все вокруг исчезло: они слышали только музыку и видели только друг друга. Казалось, в мире не осталось никого, кроме них. И это было недалеко от истины: остальные танцоры остановились и в немом восхищении любовались высокой, грациозной, легко кружившейся по залу парой.
Наконец музыка смолкла. Коул поклонился, а Стефани присела в изящном реверансе. Они по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Вдруг шумные аплодисменты вернули их на землю. Удивленно оглянувшись, они увидели вокруг множество улыбающихся лиц. Коул увел покрасневшую Стефани к скамье и шепнул ей на ухо:
– Теперь мы знаем, что тебе уже приходилось танцевать вальс.
– Боже мой, – благоговейно воскликнула Пруди, – я и не думала, что вальс – это так красиво! До чего же приятно было на вас смотреть!
И все с ней согласились – кроме Салли, у которой вдруг страшно разболелась голова. Стефани даже не заметила, как вдовушка ушла, сопровождаемая услужливым мистером Макгрудером.
Коул решил, что они со Стефани дали сплетницам достаточно пищи, и на следующие танцы приглашал других. Стефани, потягивая пунш, наблюдала за танцующими.
– Мисс Стефани, вы не против... э-э... можно вас пригласить? – Перед ней стоял красный и смущенный Билли Рей Симпсон. Должно быть, прежде чем подойти, он долго набирался храбрости. У Стефани мелькнула мысль, что Билли с большим удовольствием пригласил бы свою ровесницу, да боится отказа.
Стефани смотрела на танец долго, но, кажется, так ничего и не усвоила. Однако по некоторым причинам она сейчас ничего не боялась.
– С удовольствием, Билли Рей, только объясни мне, как это делается.
Несмотря на смущение, юноша оказался отличным учителем, и скоро Стефани освоилась. Она танцевала все танцы подряд, а в перерывах утоляла жажду пуншем.
Наконец Коул решил, что достаточно повращался в обществе и все кумушки им довольны, и вернулся к Стефани.
– Ой, Коул, как хорошо, что ты пришел! – Стефани покачивалась и всматривалась в его лицо затуманенным взором.
– Да ты пьяна! – изумился Коул.
– Так вот почему у тебя три глаза! – Она очень старалась свести глаза вместе, но они безнадежно разъезжались. – Я не могла напиться. Я ничего не пила, только пунш. Очень вкусный. – Она протянула Коулу стакан. –
Попробуй.
– Бог ты мой, неужели Чарли тебе не сказал, что пунш кусается?
– Конечно, сказал. – Она сморщила нос. – Какая глупость! Вовсе он не кусается. У него даже зубов нет.
– Это значит, что он сделан на основе неразбавленного виски.
– А-а. – Она уставилась в стакан и икнула. – Извини.
– Кажется, нам пора домой.
– Как? А Кейт?
– Они с Джошем и Чарли уехали несколько часов назад.
– Да ну? – удивилась Стефани. – А я не заметила.
– Сколько стаканов ты выпила? – с улыбкой спросил Коул.
Стефани пожала плечами.
– Не знаю. Сбилась со счета. – Она вздохнула и осторожно поставила стакан на стол. – А что, правда пора ехать?
– Еще как пора, – ответил Коул, укутывая ее шалью.
Он усадил Стефани в открытую коляску и тронулся с места. Стефани привалилась к нему и вздохнула. На свежем воздухе в голове у нее немного прояснилось.
– Коул, я тебя люблю. Ты меня спас от метели, и от диких индейцев, и сейчас от пунша. – Она хихикнула. – Ты очень храбрый.
– Еще какой храбрый! Ведь ехать рядом с пьяным в открытой коляске опасно. А ты зато спасла меня от похитителя скота.
– Это же был Леви.
– Да, но ты-то этого не знала.
– А вы оба надо мной смеялись.
– Ты бы себя видела! – Коул фыркнул. – Как ты стояла с ружьем и угрожала здоровенному Леви... Ты бы сама посмеялась.
Стефани прильнула к нему и положила голову ему на плечо. Коулу это было очень приятно. Она долго молчала, и он уже думал, что она заснула.
– Коул! – Ее голос звучал ясно и отчетливо, – должно быть, хмель из головы уже выветрился. – Прости, что я нагрубила Салли. Я старалась быть вежливой, но она... Ты так добр ко мне, и я не имела права так разговаривать с твоей возлюбленной.
– Что? – Коул был ошеломлен. – Кто тебе сказал, что Салли – моя возлюбленная?
– Никто. И так нетрудно догадаться. Каждый раз, когда я тебя чем-нибудь рассержу, ты уезжаешь к ней. – Стефани говорила тихо и робко. – Ты ее любишь?
Коул натянул поводья. Лошадь остановилась.
– Стеф, я никогда ее не любил, и она мне больше не любовница. Мы уже несколько месяцев не встречались наедине.
Она вздохнула.
– Это хорошо. Я не хочу, чтобы ты на ней женился.
– Господи, да я лучше женюсь на гремучей змее!
– Ты сказал Смелому Орлу, что гремучая змея – это я, – напомнила Стефани.
– Это верно. Ты настоящий чертенок. Увела у меня лошадь, ругаешься со мной, облила холодной водой. Кстати, за воду мы еще не поквитались. – Он тряхнул поводья и направил повозку в сторону от дороги.
Стефани выпрямилась.
– Что ты делаешь?
– Там есть ручеек. Весной вода в нем очень холодная.
– Коул Кентрелл, не смей! Это платье мне подарила Кейт, я не позволю тебе его испортить!
– Платье можно снять. – Он лукаво покосился на нее.
Она взглянула в сторону ручья.
– Хм, а это мысль.
Он засмеялся и повернул лошадей к дому.
– Это гарантированное воспаление легких.
– Может, лучше не будем квитаться? – спросила она и снова прислонилась к нему.
– Ну нет!
Ехали они долго, но наконец приехали. Вглядываясь в темные очертания дворовых построек, Стефани теснее прижалась к Коулу.
– Я пойду с тобой в конюшню. Боюсь, я не смогу сама дойти до дома.
Стефани уселась на охапку сена и смотрела, как Коул распрягает. Когда он вывел лошадь в загон, Стефани, тихо напевая, неуверенно поднялась на ноги. Коул улыбнулся, взял ее за руку и повел к дому.
Вдруг она остановилась.
– Коул, потанцуй со мной. Мне всегда хотелось танцевать вальс при свете луны. – Она замолчала и нахмурилась. – По крайней мере, мне кажется, я всегда этого хотела.
Коул и сам не раз приложился к пуншу, да и к припрятанной в укромном месте бутылке, так что он счел предложение вполне разумным. Всю дорогу до дома они прошли танцуя. Коул отчаянно фальшивил, но упорно пытался напеть «Голубой Дунай», а Стефани заливисто смеялась.
У дверей танец перешел в поцелуй. Действовал он неодолимо, и они оказались в спальне прежде, чем поняли, что происходит. Коул пнул ногой дверь.
– Боже мой, Стефани! – Он поспешно поставил ее на ноги и поправил ей платье. – Я не собираюсь пользоваться тем, что ты выпила.
Стефани схватила его за руки.
– Я уже не пьяна, и я хочу, чтобы ты мной воспользовался.
– Если ты не пьяна, почему же не могла дойти сама?
– Я соврала. – Она вытащила гребни и распустила волосы. – Ну пожалуйста, Коул, не заставляй себя упрашивать.
Секунду он молча смотрел на нее, затем притянул ее к себе.
– Я никогда не заставляю даму упрашивать, – прошептал он. Их губы соприкоснулись.
Одежда полетела на пол: оба они были наги, и тела их сияли в лунном свете. Коул поднял ее и понес в постель. Роскошные рыжие волосы обвивали его тело. Нежными словами и прикосновениями они благоговейно ласкали друг друга. Наконец мужчина и женщина слились в палящем и потрясающем взрыве страсти. Весь мир исчез; Коула и Стефани больше не было – они стали единым целым.
Потом они лежали, обнявшись, удивляясь своему счастью. Стефани протянула руку и дотронулась до его щеки.
– Ты меня обманул. С каждым разом все лучше и лучше.
– Эту теорию можно проверить. – Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб. – Немного практики, и ты станешь настоящим знатоком.
– Ах ты... – Стефани шутливо толкнула его в грудь. Вдруг ее лицо посерьезнело. – Коул, помнишь что я говорила? Это правда. Я люблю тебя, люблю всем сердцем.
– Стеф, я...
Она закрыла ему рот ладонью.
– Нет, не говори ничего. Я знаю, что ты меня не любишь, и я об этом не прошу. Я не хочу тебя завлекать. Это нечестно, ведь мы не знаем, кто я, и я не хочу повредить тебе или твоей семье. Когда я узнаю, чьи эти проклятые деньги, я верну их сама. Вот почему я хотела, чтобы ты любил меня сегодня, – вдруг другого случая уже не будет.
Он в ужасе отстранился.
– Ты думала, я избегаю тебя из-за этих денег?
– А разве нет?
– Боже, какой же я болван и себялюбец! Я должен был тебе рассказать! – Он снова сжал ее в объятиях. – Когда мы ночевали в сторожке, ты разговаривала во сне. Звала Джеймса, очень расстраивалась, что уезжаешь, не попрощавшись с ним.
– И что же?
Он долго молчал.
– Ты сказала, что любишь его.
– И поэтому ты все время от меня бегал? О, Коул, если я и любила его, что это меняет? – Она пробежала пальцами по точеным линиям его лица. – То, что я чувствую к тебе, в тысячу раз сильнее. Этого я не забуду, сколько бы лошадей не било меня копытами по голове. Как только я узнала, что Джеймс мне не муж, я тут же перестала о нем думать. Я люблю тебя, глубоко, страстно, неодолимо, тебя, а не какого-то мифического Джеймса, которого, может быть, никогда и не увижу! – Она помолчала. – Но тебе действительно все равно, что ты, возможно, спишь с воровкой?
Он прижал ее к себе.
– Я сплю с удивительной женщиной. Доброй, любящей. С женщиной, которая, глазом не моргнув, поставила на место распоясавшуюся сучку. С женщиной, которую я...
Поцелуй заставил его умолкнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32