Наконец он вынул замшевый мешочек из кармана и положил в него «Сердце полуночи». Чуть привстав, он расстегнул джинсы и положил рубин в потайной карман.
– Тебе помочь? – вежливо спросила Фейт. Он метнул в нее многозначительный взгляд.
– Позже.
– Теперь я тебя ловлю на слове.
– Сладкая моя, мне того и надо. Эту ночь стоит отпраздновать.
Фейт улыбнулась, несмотря на печаль, от которой у нее перехватило горло, будто веревка поранила ее нежную плоть.
Уокер надел прибор ночного видения и поднял весла. Через пятнадцать минут они были на причале Руби-Байю. Огни в большом доме все еще горели, когда ялик уткнулся носом в шаткий причал. Бумер был в доме. Он почувствовал запах посторонних и залаял.
– Я подержу лодку, вылезай, – сказал Уокер.
Фейт вышла из ялика гораздо увереннее, чем час назад садилась в него. Ее джинсы были липкие и скользкие. Она бы не хотела повторить такую прогулку, но по крайней мере ее больше не пугала мысль оказаться в маленькой лодке.
«Это стоит кое-чего», – сказала она себе. Не столько, конечно, сколько «Сердце полуночи», и, уж конечно, не столько, сколько любовь Уокера. Опыт отношений с Тони научил ее терпению. Она понимала, что только хотеть чего-то – мало. Надо радоваться тому, что у тебя есть, и знать, что желания мало стоят.
– О чем задумалась? – спросил Уокер и поставил ларец на причал.
– Так. Ни о чем. – Фейт потерла глаза. – Просто устала. Из-за волнения, я думаю. – Она собралась ступить на узкую тропу, ведущую к дому через заросли низкого кустарника. – Пойду скажу Эйприл, что ее корабль пришел.
– Подожди, моя сладкая. Уровень воды понижается. Мне надо ослабить веревку на ялике.
Фейт повернулась к Уокеру и стала терпеливо ждать. Никто из них не заметил фигуру, которая скользнула к причалу. Никто из них не почувствовал опасности, пока не стало слишком поздно. Внезапно чья-то сильная рука схватила Фейт за горло. Прежде чем она смогла что-либо крикнуть, рука зажала ей рот.
– Не дергайтесь, мисс Донован, – спокойно проговорил Иванов. – Малейшее движение – и я перережу вам горло.
Глава 35
Уокер мгновенно оценил обстановку и понял, что русский полностью контролирует ситуацию. Фейт была на волосок от смерти. Как и его брат, Лот, она совершила ошибку и доверилась не тому человеку.
Ледяной, смертельный гнев охватил Уокера.
– У нее нет рубина. – Он открыл крышку ларца и поставил его на рассохшийся причал. – Он у меня.
– «Сердце полуночи»? – требовательным тоном спросил русский. – У тебя этот рубин?
Уокер не задумываясь открыл ларец и достал оттуда горсть сверкающих драгоценностей.
– Он здесь.
Уокер раздвинул пальцы и позволил драгоценным камням снова упасть в серебряное нутро ларца, прежде чем Иванов смог увидеть что-то большее, чем просто игру света.
– Давай сюда рубин, – сказал русский. Уокер не собирался этого делать. В тот миг, когда Иванов получит «Сердце полуночи», Фейт будет мертва и он тоже. Фейт знала это так же хорошо, как и Уокер. Она попробовала дернуться. Но не могла. Малейшее движение душило ее. На ногах были кроссовки, а не туфли на шпильке. Она не могла причинить ими Иванову боль. Человек, который ее держал, был очень опытен. Он просчитал все возможные комбинации ее маневра.
– Никакого рубина, пока не отпустишь ее, – предупредил Уокер.
– Давай камень сюда – или она умрет.
– Убьешь ее – и ты мертвец.
Иванов был бледен.
– Я не боюсь тебя, недомерок. Давай рубин.
– Не я решаю, убить тебя или нет, – сказал Уокер, растягивая слова. – Марат Тарасов об этом позаботится. Но я могу себе представить, как он сначала развлечется. Он не захочет, чтобы тот, кто потерял «Сердце полуночи», умер легкой смертью.
– Давай его сейчас же! – почти прокричал Иванов. Уокер поднял сундук, будто собираясь бросить его в воду.
– Дай ей вернуться домой – или я рассыплю все эти драгоценности по дну болота. Ты не сможешь ничего с этим сделать. – Его голос звучал сухо и уверенно, такой же была и его поза. – Тебе могло бы повезти, ты бы нашел «Сердце полуночи», но ни у тебя, ни у твоего босса нет столько времени. Считаю до трех. Один…
Страх и ярость охватили Иванова, он задрожал.
– Два, – непреклонно сказал Уокер. Фейт и русский видели решимость Уокера.
– Нет! – сказал Иванов. Он толкнул Фейт от себя так сильно, что она упала на тропинку, ведущую к дому. – Видишь? Она свободна!
Уокер не сводил глаз с русского.
Одно дело сделано, теперь предстоит сделать второе.
Но первое он должен закончить.
– Вставай и иди, милая.
– Но…
– Быстро! – сказал Уокер.
Когда Иванов собрался подойти к Уокеру, Фейт повернулась и побежала к дому. Она знала, где Монтегю хранит их позорный дробовик. Минута добежать, две – чтобы вернуться.
Конечно, Уокер мог продержаться это время. Но она очень переживала. Иванов сильный и пугающе опытный. Он знает все приемы рукопашного боя.
Фейт ворвалась в библиотеку, где Эйприл, Пил и Фарнсуорт обрабатывали Дэвиса, адвокат которого к этому времени отказался вести это дело и ушел.
– Что, черт возьми, случилось? – спросил Фарнсуорт. Она молниеносно сняла ружье с крючков, на которых оно висело.
– С дороги! – Фейт переложила в руках дробовик так, чтобы его ствол смотрел в потолок. Она хорошо усвоила уроки братьев, как обращаться с оружием.
– Иванов держит Уокера. на причале!
Фейт побежала к двери.
Фарнсуорт не задавал больше вопросов. Он помчался за ней. Глаза Фарнсуорта должны были приспособиться к темноте. Фейт надела прибор ночного видения и побежала еще быстрее. Она летела через кустарник, к причалу, и как раз в это время раздался жалобный голосок Плачущей Девочки. Он повис над болотом, как черный туман.
– Уокер! – закричала Фейт.
Причал был пуст, на нем не было ничего, кроме скомканной одежды.
– Уокер!
Плач девочки то становился громче, то затихал, то слегка дрожал, словно темная вода в ночи.
– Уокер, – позвала снова Фейт. – Где ты?
Когда Фарнсуорт взял у нее дробовик, она не сопротивлялась.
Ружье было тяжелое, двуствольное и к тому же заряженное. Оно представляло гораздо более серьезную опасность, чем тот пистолет, который был у него на поясе. Фарнсуорт взвел курок и направил ствол ружья в сторону причала.
– Кто на причале? – спросил он ровным голосом. Фейт боялась, что это был Уокер.
– Осторожнее, – взмолилась она.
– Дайте мне прибор ночного видения.
Фейт пропустила его слова мимо ушей. Ужасный крик разнесся по округе в третий раз.
– Господи, – пробормотал Фарнсуорт.
Вдруг бесформенный силуэт в конце рассохшегося причала начал обретать форму человеческой фигуры. Фейт увидела дикие глаза женщины, сверкающие в темноте.
– Тига, – недоверчиво сказала Фейт. – Это тетка Джеффа.
Словно отвечая ей, Тига закинула голову и завопила. Фейт поняла природу мифа о Плачущей Девочке.
– Вы видите кого-то еще? – спросил Фарнсуорт.
– Нет. – Фейт сняла с себя прибор ночного видения и отдала его агенту. – Я пойду узнаю, не видела ли Тига чего-то.
Фейт осторожно спустилась к причалу, вглядываясь в темноту.
Тига почувствовала, как старые доски закачались, и обернулась.
– Руби? Я думала, что ты ушла. Твоя душа.
Фейт смотрела под ноги Тиге. Содержимое ларца было разбросано вокруг них. Она узнала три свои украденные вещи, но не было ничего похожего на «Сердце полуночи». Взгляд Фейт привлекла лужа. Это не вода. Это кровь.
– Моя душа и я – вместе, – сказала Фейт, стараясь говорить как можно нежнее. – Вы видели Уокера?
Тига села на причал и начала раскладывать рубиновые драгоценности. Она не обращала внимания на лужу крови. Камни хрустально звенели, падая в холодное нутро серебряного ларца.
– Тига, вы видели Уокера?
– Они уехали, драгоценная.
– Куда?
Тига вздрогнула от голоса Фейт.
– Куда? – повторила Фейт мягко.
– Туда, к другим мертвым.
Фейт смотрела сквозь Тигу. Она видела только ночь. Вдруг Фейт отметила, что к причалу привязан всего один ялик.
– Они забрали ялик, – сказала она Фарнсуорту, – Вы можете разглядеть что-нибудь?
– Нет. Но не волнуйтесь. Уокер намного умнее, чем нам кажется.
– Как и Иванов.
– Да, – нехотя согласился Фарнсуорт. – Он профессионал.
– Профессионал в какой сфере?
Фарнсуорт не ответил. Он не думал, что Фейт успокоит его ответ.
Тига перешагнула через ларец и пошла к своему ялику.
– Присмотри за этими душами для меня, моя детка. А я – за твоими.
– Все в порядке, Тига. Уокер охраняет нас.
Старуха колебалась, отвязывая ялик.
– Уокер? Не тот ли это молодой человек, которому нравится моя стряпня?
– Да.
– О! – Тига смотрела на веревку, словно спрашивая себя, что она делает у нее в руке. – Ты уверена, моя драгоценная? Я не могу быть спокойна, если ты несчастна.
– Я уверена, Тига. Идите отдыхать. У меня есть, все, что мне нужно. Спасибо.
Тига длинно выдохнула.
– Я устала. Я не спала долго, очень долго.
– Тогда идите домой и ложитесь спать. Никто никогда не обидит вас. Вы в безопасности, как и я.
Медленная теплая улыбка расползлась по лицу Тиги.
– Спасибо, Руби, любимая. Видеть тебя – такое облегчение для меня. Я знаю, ты не можешь остаться надолго. У Бога есть другие дела для ангелов. Но ты попрощайся со мной, перед тем как уйти, и я не буду больше бродить по болоту и плакать.
– Я приду попрощаться, Тига. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, драгоценная.
Фарнсуорт наблюдал, как старуха сливается с темнотой, шагая по тропе к дому. Он покачал головой, спрашивая себя, что это было. Когда он повернулся к Фейт, чтобы спросить ее, она откинула крышку ларца. Он увидел свет и слезы на ее лице и решил не задавать никаких вопросов. Он просто стоял и смотрел в ночь.
Наконец ялик отделился от причала. Фарнсуорт долго смотрел ему вслед.
– Вытрите слезы, – мягко сказал он. – Ваш любимый возвращается.
– С чего вы взяли, что он мой любимый.
– Если это не так, значит, я слеп.
Ялик причалил.
Фейт знала, что лице ее в слезах. Но это было не важно.
– Где Иванов?
Уокер снял прибор ночного видения и вытер пот, который разъедал глаза.
– Я потерял его.
– Он, должно быть, хороший пловец, – нейтральным тоном сказал Фарнсуорт.
– Плавает как рыба, – сказал Уокер. По мрачному взгляду Уокера Фарнсуорт понял, что русский действительно плавает как рыба.
– Эйприл Джой очень расстроится.
– Нет. Ведь я покажу ей вот что… – сказал Уокер, залезая к себе в штаны. Когда он вынул руку, «Сердце полуночи» мерцал у него на ладони. Он был размером с кулак младенца и окружен жемчугом, будто слезами ангела.
Эйприл Джой вышла из укрытия и направилась к причалу.
– Где Иванов?
– Он ушел, – сказал Уокер.
– Черт побери! Фарнсуорт, иди подстрахуй Пил. Она с семейством Монтегю в библиотеке.
Фарнсуорт, посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем уйти.
Уокер одной рукой обнял Фейт, а другой сжимал «Сердце полуночи». Фейт положила руку ему на талию и прижалась к нему так же сильно, как он к ней. По обе стороны причала простиралось болото.
– Теперь Иванов нам не помешает, – сказал Уокер в своей манере. – Он, вероятно, еще машет руками, чтобы выбраться из болота. Но сомневаюсь, что это ему удастся. Эта трясина засасывает и не таких болотных крыс, как он.
– У него «Сердце полуночи»?
Уокер покачал головой.
– У меня.
Эйприл думала несколько секунд и пришла к выводу, что все, что случилось этой ночью, – к лучшему. Да, Уокер навсегда вывел Иванова из игры. Это плохо. Русский мог дать ей кое-какую информацию о Тарасове. Но если выбирать между рубином и Ивановым, она бы выбрала рубин. А его убила бы.
Эйприл поставила пистолет на предохранитель и спрятала его под пиджак. Она посмотрела на часы, высчитала, сколько времени в Санкт-Петербурге, и улыбнулась.
– Все кончено, ловкач, – сказала она.
– Ловкач? – удивился Уокер.
– Любой мужчина, который вступил в единоборство с таким человеком, как Иванов, – ловкач. По моим меркам. Рубин, – сказала она, протягивая руку. – У нас мало времени.
– Почему? – спросила Фейт. Эйприл сузила свои красивые черные глаза и оглядела Фейт глубокомысленным взглядом.
– Эрмитаж открывает новую экспозицию царских вещей. «Сердце полуночи» займет там достойное место. Рубин нужно вернуть к открытию.
– Чтобы Тарасов не получил по заднице? – спросил Уокер.
– Скорее по другому месту.
– Вы так боитесь Соколова? – спросил Уокер.
– Просто Тарасов – наш, Соколов – нет. Есть еще вопросы?
Уокер пожал плечами, потом сделал ловкое обманное движение, будто собирался бросить камень в болото.
Может быть, первый раз в своей в жизни Эйприл Джой вздрогнула.
Уокер почти нежно улыбнулся и протянул ей рубин. Эйприл изумленно смотрела на него, ожидая подвоха. Уокер отдал ей драгоценный камень.
– Теперь ты в долгу у Донованов. В большом долгу. Полагаю, ожерелье Мел будет своего рода вознаграждением за это.
– Уже в расчете, – сухо сказала Эйприл. – Все драгоценности от Тарасова пойдут через «Донован интернэшнл».
– Что? – спросила Фейт. – Краденый товар?
– Марат Борисович Тарасов – высокое должностное лицо, в обязанности которого, кроме всего прочего, входит контроль за музеями, которые распродают свои фонды, – нейтральным тоном объяснила Эйприл. – России нужны деньги. Выбраковка музейных фондов – один из способов получить валюту. Если Тарасов и выкраивает что-то для себя, это нас не касается.
– Если подобного рода вещи делаются под прикрытием правительства, это воровством не является, – уточнил Уокер.
– К сожалению, не я устанавливаю правила. Это единственный мир, который у меня есть. Я забочусь о нем, как только могу.
– Ты действительно должна забрать работу Фейт? – спросил Уокер.
– Все, что просил этот ублюдок, – большой рубин. Его я и отдам ему. Больше ничего.
Эйприл Джой повернулась и ушла. Через минуту раздался гул мощного двигателя. Зашелестел гравий под колесами, и автомобиль стремительно помчался вниз, прочь из поместья Руби-Байю.
Уокер посмотрел на Фейт.
– О чем ты думаешь, моя сладкая?
– Я думаю обо всем, что с нами произошло.
Он взял ее лицо в ладони, словно хотел получше разглядеть.
– Как бы ты отнеслась к тому, чтобы получить рубиновое обручальное кольцо, а не бриллиантовое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41