Когда Сол со своим дружком начнут ломать ему колени, Дэвис испугается и, я думаю, переметнется к нам.
Пил посмотрела на термос, и Уокер вылил ей в чашку два оставшихся глотка кофе.
– К тому же нам может повезти, и мы поймаем того, кто прикрывает Сола, – продолжала она. ѕ Если это удастся, мы получим кое-что. А сейчас все, что у нас есть, – это укусы проклятых насекомых.
Она протянула чашку Фарнсуорту, который допил последний глоток. Уокеру это понравилось, но он не спешил ей доверять до конца.
– Ты следила за Мел или за Фейт в ресторане? – поинтересовался он.
– За Мел.
Опыт игрока в покер сейчас как никогда пригодился. Уокер даже не моргнул, услышав откровенную ложь Пил.
– Мел под подозрением?
– Мы думали, что старик мог использовать ее как курьера, чтобы заплатить этим акулам. Но мы не угадали. По крайней мере в прошлый вечер.
Уокер мрачно улыбнулся.
– Я полагаю, что Дэвису нечем было бы заплатить. Судя по тому, в каком состоянии сейчас старое поместье, он не может позволить себе купить даже почтовую марку, которая стоит гораздо меньше, чем услуга курьера.
– Верно, – согласился Фарнсуорт. – Он на грани банкротства, его адвокат составляет бумаги.
– Он думает, что банкротство защитит его от мошенников? – спросил Уокер.
– Надежда на чудо, – сказала Пил. – С каждым случается.
Уокер подумал о великолепных рубинах. Даже проданные со скидкой, они вполне смогли бы оплатитьдолг Монтегю бандитам. Почему же Дэвис, находясь в таком положении, хочет подарить их невестке?
Или у него иные намерения – стащить рубины и с рыданиями кинуться в страховую компанию?
Если бы Уокер не носил при себе рубины, их бы украли уже в Саванне, а Донованы бы за это заплатили. Как некрасиво жить во лжи. Деньги спокойно перетекли бы от Донованов к Монтегю.
– А что ты тут делаешь? – спросила Пил.
– Охраняю рубины.
– Какие рубины? – удивилась она.
– Рубины Монтегю. Старые фамильные драгоценности.
Темные глаза ее сузились.
– Продолжай.
– Некоторое время назад Дэвис позвонил Фейт и попросил сделать свадебное ожерелье для Мел. Он предоставил ей материалы, то есть рубины и золото, а Фейт сделала дизайн и работу. В качестве гонорара она должна была оставить себе самый маленький из тех четырнадцати рубинов, которые он ей дал.
– Рубины? – нахмурилась Пил. – Сколько они стоят?
– Примерно, миллион.
Фарнсуорт тихо присвистнул.
– Черт побери. Не слабо. Почему же он с их помощью не отделается от Сола?
– Возможно, Дэвис рассчитывает иметь и рубины, и деньги за страховку, – сказала Пил.
– Я тоже так думаю, – согласился Уокер.
– На какие деньги он их купил? – спросил Фарнсуорт. –Они, черт побери, наверняка не внесены в список его активов.
– На самом деле камни могут быть семейной реликвией, – заметила Пил. – Многие ценности хранятся без внесения в список из-за налогов на наследство. Возможно, они краденые.
– Если бы они были краденые, Интернет был бы завален объявлениями. Их бы разыскивали, ѕ сказал Уокер.
– Ты проверял?
– Естественно, я сделал это прежде чем Арчер согласился застраховать их.
– Арчер? – удивилась Пил. – Арчер Донован, старший брат Фейт? Значит, он страхует эти драгоценные камни?
– Только до свадьбы, – сказал Уокер. – Потом они уже на страховке у Дэвиса.
Пил глубокомысленно ткнула пальцем в лоб.
– День святого Валентина. Что-то должно произойти с этими рубинами, причем скоро, или ничего хорошего Дэвиса не ждет.
– Вероятно, – согласился Уокер.
– Ты уверен, что камни настоящие? ѕ спросил Фарнсуорт. – Дэвис был бы не первый, кто страхует первоклассное стекло.
– Они настоящие.
Агенты оценили уверенность Уокера..
– Значит, они под твоей охраной, ѕ глубокомысленно заключила Пил. Сейчас она походила на того кем и была ѕ на федерального агента, который прокручивал в голове, как можно использовать новый факт с выгодой для себя.
– Да. Я отвечаю за них головой. – Уокер стал собирать остатки завтрака, который принес. Он знад, о чем Пил думает. У них свои задачи, у него – свои.
Его волновал один вопрос: зачем агентам понадобилось скрывать от него, что они не следили за Фейт.
Он знал, что ответ на этот вопрос обойдется ему дороже, чем кофе и холодные бисквиты. Сейчас у него недостаточно козырей, чтобы выбросить их на стол. Так что пора собирать вещички и ждать подходящего момента.
Поскольку важнее всего – остаться в этой игре.
Глава 24
Уокер вернулся в дом так же незаметно, как и вышел из него. Пол галереи скрипнул, когда он спрыгнул с ветки дуба, но Бумер, вероятно, слишком крепко спал и на шум не откликнулся. Все в доме спали. Кроме Фейт.
– Где ты был? – спросила она, как только Уокер закрыл за собой дверь.
Он с нежностью посмотрел на маленький беспорядок и на самую дорогую ему женщину. Даже в первых лучах утреннего света кожа ее пылала. Он знал, что не должен прикасаться к ней, и одновременно не мог удержаться, чтобы не вкусить этот запретный плод еще раз. Улыбаясь, он сбросил один ботинок.
– Уокер?
Другой ботинок тихо шлепнулся на ковер.
– Я не забыл сказать тебе, какая ты красивая? – спросил он, подходя к ее кровати. – Или я слишком торопился?
Дыхание у нее перехватило. В глазах вспыхнул свет воспоминаний.
– Ты заставил меня почувствовать себя красивой.
– Ты уверена?
Она смотрела на его обтягивающие джинсы.
– Раздевайся.
– Сладкая моя, если я разденусь, я не пожалею тебя.
Страсть охватила ее.
– В таком случае позволь мне помочь тебе.
Уокер засмеялся, но потом почувствовал, как ее пальцы рванули застежку на джинсах. Все, что он мог сделать, – это затаить дыхание. Он накрыл ее руки своими, вжимая ее пробудившееся тело в кровать.
– Я думаю, сейчас тебе будет очень хорошо, – протянул он.
Фейт посмотрела на него заинтригованным взглядом.
– Я и не сомневаюсь.
– Я сделаю это медленно и нежно, и ты увидишь, как глубоко и быстро я войду в тебя.
Она облизнула нижнюю губу кончиком языка.
– Я на седьмом небе от счастья.
Его медленная, нежная улыбка зажглась страстью.
– Я никогда ничего плохого тебе не сделаю, сладкая моя. Ты ведь знаешь это?
Она вздохнула и сжала пальцы вокруг его талии. Тугая живая волна пульсации завораживала ее.
– Если бы у меня возникли хоть какие-то сомнения на этот счет, меня бы не было здесь. – Не отдавая себе отчета, она облизывала губы, когда тянула вниз его джинсы. – И я уверена, что не собиралась бы попробовать, какой ты на вкус сегодня утром.
Дрожь, которая сотрясла его, удивила обоих. Он хотел сказать ей, какая она сексуальная, но у него не было сил, дыхание перехватило, слова пропали. Поэтому он быстро снял свои джинсы и стащил покрывало. Его рот чувствовал то, что глаза едва ли могли рассмотреть. Очень скоро Фейт уже извивалась и кричала.
Он взял ее ноги и развел их так, чтобы она вся открылась ему. Плоть Фейт была словно шелковистый огонь, он мял и целовал ее всю. Он хотел ее всю.
Глаза Фейт медленно открылись. В тусклом свете утра они были туманны и чувственны.
– Уокер?
– Да, сладкая. – Он сжал ее бедра.
Фейт застонала, испытывая приятные ощущения. Он еще не заполнил ее, но Фейт уже хотела этого. Она хотела этого прямо сейчас.
– Почему? – спросила она.
– Что почему? – Он говорил протяжно, несмотря на то что его тело покрылось потом.
– Почему ты ждешь?
– Чего жду?
– Ты знаешь!
Ее бедра двигались навстречу, почти засасывая его в себя.
– Я не знаю, скажи.
– Ты дразнилка.
– Так, у меня было много имен, но… – Его голос надломился. Бедра Фейт двигались так, что он уже готов был взорваться. Уокер застонал. – Ты доконаешь меня.
– Теперь ты понимаешь.
– Я хочу убедиться, что даю тебе то, чего ты хочешь. Чего ты хочешь?
Дразнящее прикосновение и отступление были невыносимы. Он не продвигался глубже.
– Тебя, – хрипло сказала она. – Черт побери, Уокер, я хочу тебя!
– Ты меня уже получила, – сказал он, продвигаясь еще на чуть-чуть в ее шелковистую плоть. Она крутила бедрами все сильнее.
– Мне мало тебя…
– А, вот как? – Он продвинулся еще глубже. – Лучше?
Она задрожала, внутри у нее все ритмично сжималось.
– Еще.
– Да ты, оказывается, жадная? Мне нравится это в женщине.
Она царапала его бедра.
– И это мне тоже нравится, – сказал он. – Давай. Вперед, моя сладкая. Покажи мне, как ты меня хочешь.
– Глубоко, – прошептала она.
Он уступил ей еще один дюйм и был вознагражден обильной шелковистой влагой ее плоти и сладкой пульсацией ее тела, которую он тотчас ощутил. Он снова отступил, несмотря на то, что пот лил у него по спине. Он с силой толкнулся было обратно, но заставил себя удержаться на полпути. От запаха и жара ее тела голова Уокера стала легкой.
– Уокер, – хрипло проговорила она, – Зачем ты меня мучаешь?
– Проклятие, ты такая сладкая, что я не могу не дразнить тебя.
Он положил ее ноги себе на плечи и насадил ее на себя. Он смотрел на ее прекрасное дрожащее тело и наслаждался этим зрелищем. Она была в его руках вся. Он чувствовал ее, как чувствовал себя.
Как только она выкрикнула его имя, он, к ее удовольствию, начал двигаться так, как нужно было им обоим, сильно и глубоко. Фейт выгнулась ему навстречу, и он едва успел поцеловать ее, прежде чем она, освобождаясь, закричала.
Фейт медленно приходила в себя, она забыла, где она.
Лишь спустя несколько минут она почувствовала на себе тяжесть тела Уокера.
Фейт тихо засмеялась.
– Ты был прав.
– Мм? – промычал Уокер, которому лень было отрывать губы от ее шеи.
– Я потрясена.
Нехотя Уокер открыл рот.
– Полагаю, сейчас начнутся умные рассуждения о женском начале?
Она улыбнулась и вцепилась зубами ему в челюсть.
– Ты ошибся. Я хотела сказать, что «Камасутра» отдыхает.
Он тихо засмеялся.
– Кажется, эта книга не была в списке литературы для чтения в моей школе.
– Никогда не читал ее? – спросила она, приглаживая ему волосы.
– В средней школе? Нет.
– А в неполной средней школе?
– Нет.
– О Господи. В детском саду, что ли, ты ее читал?
Он снова засмеялся.
– Нет, – сказал он, покусывая ее груди.
– Извини, но я не верю, что ты ее прочел в утробе.
Засмеявшись, Уокер крепко обнял ее и перевернулся на спину. Она двигалась легко. Фейт – совершенная партнерша для него, это он понял сразу, но она близка ему и по духу. Никогда он не знал женщины, похожей на Фейт. Деловая, романтичная, способная располосовать своими шпильками ногу грабителя, обманчиво хрупкая и обманчиво сильная.
Впервые он понял, почему мотылек летит на пламя: лучше погибнуть, чем оставаться одному в холоде и мраке.
– …слышишь? – спросила Фейт.
– Что? – сказал он, встряхнув головой, словно хотел освободиться от собственных мыслей.
– Это Мел. Я думаю, что-то случилось.
Внезапно слабый, но достаточно ясный крик женщины раздался в тишине дома.
– Боже, надеюсь, это не из-за ребенка! – Фейт выскочила из кровати и принялась искать свою одежду.
Уокер надел свои трусы ценой в миллион долларов и схватил нож. Зажав его в зубах, он потянулся к своим джинсам. Когда он надел штаны, Фейт уже вылетела из двери. Он кинулся за ней.
– Мел? – кричала Фейт. – Мел, где ты? Что случилось?
Мысль о Банди Энджеле и о головорезе из России подстегнула Уокера. Он летел как на крыльях. На полпути в холл он догнал Фейт и дернул ее за руку.
– Что?.. – возмутилась она.
– Побудь здесь, пока я не выясню, что произошло, – сказал он.
– Но…
– Никаких «но». Это может быть засадой. Будь здесь.
– А ты как?
Но она говорила уже с его спиной. Уокер спустился по лестнице так тихо, словно призрак. Фейт видела, как он вынул нож, а ножны сунул в карман. Неожиданно взгляд ее привлекли шрамы на его спине. Она не знала, что ее сильнее потрясло – нож или эти былые раны.
В животе Фейт все перевернулось. Она побежала в спальню, достала из сумочки баллончик с перцем и понеслась вниз, стараясь ступать как можно тише.
Сколько ни прислушивался Уокер, нигде не было никакого крика, никакого намека на схватку. Он все еще был осторожен и чувствовал, что Фейт идет за ним. Уокер оглянулся и посмотрел на нее убийственным взглядом. Она выдержала его.
Он привлек ее к себе и тихо сказал:
– Сладкая моя, если ты будешь на меня вот так смотреть, ты не сможешь сесть неделю на свою попку.
Она уткнулась ему в ухо и так же тихо ответила:
– Если ты будешь смотреть на меня вот так, сладкий мой, ты не увидишь меня больше.
Они тихо скользнули на нижний этаж и стали вместе прислушиваться.
Уокер прошел мимо библиотеки и стремительно направился в заднюю часть дома. Фейт шла за ним по пятам. Дверь кухни оказалась приоткрыта. Он подвинул Фейт к той стороне двери, где были петли, а сам придвинулся к щели.
– …мертвый! – кричала Мел. Фейт вздрогнула.
– Нет, он… нет, дорогая, – бормотал Джефф. – Видишь? Он дышит.
– Ты уверен?
Уокер приоткрыл дверь кухни, чтобы заглянуть внутрь. Мел и Джефф в пижамах сидели на полу возле Бумера. В прибывающем свете дня Уокер увидел Бумера, который распластался на линолеуме, как толстый мягкий коврик.
– Я уверен, – успокаивая, сказал Джефф. – Дай мне твою руку. Чувствуешь, как дышит? Глубоко. С ним все нормально. – Но в голосе Джеффа было какое-то волнение, которое он не мог скрыть.
– Почему же он не проснулся, когда я споткнулась об него?
Длинно выдохнув, Уокер вложил нож в ножны и засунул его за пояс джинсов.
– Что случилось? – спросил он, входя на кухню. Джефф вздрогнул от неожиданности.
– Бумер, – просто сказала Мел, со слезами на глазах глядя на собаку. – Он не просыпается.
Когда Уокер присел рядом с собакой, вошла в кухню и Фейт.
– Что случилось, Мел? – спросила Фейт, опускаясь на колени рядом с подругой. – Мне показалось, ты кричала.
– Я захотела есть и пошла в кухню за крекерами, – рассказывала Мел, не отрывая глаз от собаки. – Я была сонная и не заметила Бумера. Я, должно быть, завизжала, когда споткнулась о него.
– Я прибежал сюда на ее крик, – сказал Джефф, поглаживая Мел по плечу так же, как она гладила Бумера по голове. – Ты упала?
Она покачала головой.
– Ты уверена? – настаивал он. – С тобой и малышом все в порядке?
– Я схватилась за стол, чтобы не упасть, – призналась Мел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41