– Я сказал… – Он откашлялся и попробовал снова:
– Я сказал, что я отправил его на консигнацию.
Уокер знал ответ на свой следующий вопрос, но должен был задать его в любом случае.
– Кто вместо вас должен был принять мучительную смерть? ѕ холодно спросил он.
– Никто! Я не собирался…
– Чепуха, – прервал его Уокер. – Вы знали, что без рубина вы покойник. Кого вы выбрали вместо себя?
Фейт догадалась обо всем, раньше чем Дэвис открыл рот.
– Меня, – ответила она. – Он сказал русским, что их драгоценный камень у меня.
Уокер наблюдал за стариком.
– Дэвис?
– Я не знал, что делать, – сказал Дэвис, а слезы медленно текли по его лицу. – Он собирался меня убить.
Уокер готов был сам это сделать.
– Похоже, это желание не одного человека, мистер Монтегю, – сказал Уокер. – Иными словами, вы сказали, что дали Фейт рубин вместе с остальными драгоценностями, верно?
Дэвис закрыл глаза. Его рот был плотно сжат.
– Да, – наконец хрипло сказал он.
– С частью ожерелья? – спросил Уокер, не желая допустить ни малейшего недоразумения.
– Да.
Уокер задал вопрос на миллион долларов небрежно, как человек, который просит спичку:
– Где сейчас большой рубин?
– Я не знаю.
– Неудовлетворительный ответ, – сказал Уокер холодно. Он посмотрел на Фейт, словно хотел убедиться, что она в безопасности. Потом взглянул на Джеффа.
– Придется вам потратиться на адвоката, – сказал Уокер. – Иначе твоему отцу не позавидуешь.
Глава 31
Через два часа на обшарпанной галерее особняка Руби-Байю появилась Эйприл Джой. Синди Пил угостила Эйприл остывшим кофе, пока адвокат Дэвиса Монтегю составлял на кухне проект договора с подзащитным. Условия договора были таковы: в обмен на сотрудничество Дэвиса с ФБР все обвинения с семьи Монтегю будут сняты. Но Дэвис должен будет помочь засадить в тюрьму Сола, Джо и Банди.
Если бы Эйприл Джой могла, она бы похитила свидетеля, но не пошла на это, потому что знала: ФБР поднимет шумиху. А это ей совершенно ни к чему. Сейчас главное – поручить Максу Бартону прослушать все допросы Дэвиса.
Единственная причина, почему Эйприл не суетилась, заключалась в том, что Дэвис, похоже, на самом деле ничего не знает о предмете, который ее интересует. А это – «Сердце полуночи». Старый пьяница уверяет, что потерял его, а Синди Пил ему верит.
Эйприл чувствовала, что Фейт Донован знает больше, чем говорит. Поэтому-то Эйприл и приехала сюда из Сиэтла.
– Хорошо, – сказала она Пил холодным тоном, – пьяница твой. Но ты передаешь мне каждое слово, которое он скажет о русском канале, в тот момент когда он его произнесет. Если окажется, что он знает что-то о «Сердце полуночи», ты сразу же связываешься со мной. Согласна?
Пил была реалисткой. Эйприл Джой, может, с виду и щупленькая, но связываться с ней опасно. Эта женщина гораздо сильнее, хитрее и жестче любого мужчины. Если Эйприл хотела превратить чью-нибудь жизнь в ад, ей это ничего не стоило. Она могла все.
– Конечно, – спокойно согласилась Пил. – Мы всегда идем на сотрудничество с другими федеральными службами.
Эйприл фыркнула и сунула руки в карманы своих черных брюк.
– Конечно, сестренка. – Она повела плечами, и небрежно накинутый на них алый пиджак заколыхался. Одежда ее была из магазина готового платья, но сидела на ней изумительно. – Где сейчас остальные обитатели дома?
– Младший наверху. Остальные обедают. – В голосе Синди чувствовалась обида. Сидеть в болоте невесело, а в доме из огромной кухни сейчас разносятся невероятные запахи.
– Хорошо пахнет, – заметила Эйприл.
– Уокер на рассвете принес нам какие-то бисквиты. С тех пор я все время думаю о еде.
На секунду Эйприл задумалась об Оуэне Уокере. Она не знала некоторых моментов его биографии. Даже не владея полной информацией о нем, она предполагала, что манера говорить, растягивая слова, – просто игра. Арчер Донован не нанимал болванов, а Уокер быстро стал его незаменимым сотрудником.
Это означало, что Уокер – тот человек, который способен выполнить любую работу.
– Попытаюсь добыть тебе обед, – сказала Эйприл.
Фейт только проглотила последнюю ложку сливочного супа из самки краба, как вошла Тига с огромным блюдом ребрышек-барбекю и маленькими крабами. На большом блюде был гарнир: салат из моркови, капусты и лука.
– Холодный виноградный пирог на десерт, – объявила Тига. – Так что оставь для него место, Руби.
Фейт сумела превратить гримасу в улыбку. Она уже перестала убеждать Тигу, что ее зовут Фейт.
– Постараюсь, – пообещала Фейт.
– Ты всегда была очень хорошей, с того мгновения, как родилась. – Она поставила тарелку перед Фейт и пристально посмотрела на нее. – Я хотела оставить тебя и сделала это, но мама сказала, что ты уже ушла… Такая долгая, такая печальная песня, не правильно, несправедливо, он никогда не должен был… но он мог. Он это делал, и делал, и делал…
От распевного голоса Тиги по коже Фейт побежали мурашки, но все же она нашла в себе силы улыбнуться.
– Я слышала, ты плакала в тишине и вздыхала, драгоценная Руби. Так хорошо видеть тебя, быть с тобой. Три маленьких подарка. Они очень симпатичные, но их мало. Тринадцать новых красных душ нужно только для меня одной, а четырнадцатая – чтобы освободить тебя. Та душа такая же, как твой нежный маленький кулачок. Мне жаль, что ты не можешь увидеть ее, Руби. Когда ты отдашь мне эти тринадцать душ, мы обе станем свободны. Ешь побольше, моя драгоценная, моя маленькая. Болото – голодное место.
Фейт безмолвно наблюдала, как Тига подкладывала ей еду на тарелку. Уокер подождал, когда Тига отвернется, и поменялся с Фейт тарелками.
На этот раз Мел есть не хотелось. Она взяла немного салата, маленького краба и одно-единственное ребрышко. Она двигала вилкой еду по тарелке, словно пыталась решить, с чего начать.
Джеффа за столом не было. Он не мог сесть за один стол с женщиной, которая так лихо его одурачила. Но он не хотел расстраивать Мел, которая не могла поверить, что Фейт воровка.
– Почему ты не ешь, Мел? – спросила Фейт. – Подумай о ребенке.
Мел взглянула на нее и улыбнулась, прогоняя тень из карих глаз.
– Прости, что Тига продолжает называть тебя Руби.
Фейт пожала плечами:
– Ничего страшного. А кто такая Руби?
– Ее дочь, – ответил Дэвис, стоя в дверях. Он снял свои окровавленные вещи, но сказать, что он стал хорошо одет, было нельзя. Белая рубашка от пота казалась прозрачной. Пояс коричневых брюк болтался на талии. Дэвис тяжело опирался на трость, которую ему одолжил Уокер.
Мел вздрогнула:
– Ее дочь?
Дэвис устало кивнул. Он медленно подошел к столу и выдвинул свой стул. Бумер вылез из-под стола и ткнулся носом ему в руку. Дэвис рассеянно поласкал длинные уши собаки.
– Я не знала, что Тига была замужем, – сказала Мел.
– Она и не была. Ее младенец был ублюдком.
– Наверное, мужчина, который отказался от нее, был ублюдком, но не ребенок. – поправила его Фейт.
Дэвис посмотрел на нее:
– О, отец младенца был самый настоящий сукин сын, это правда. Но есть причина, почему он не женился на ней. Он был женат. На ее матери.
Фейт решила, что ослышалась, и со стуком положила вилку на тарелку, которая подпрыгнула и полетела со стола.
Ловким движением Уокер поймал вилку.
– Дэвис, это плохой разговор для застольной беседы.
Дэвис горько усмехнулся. Так же горько было у него в горле. Три часа он ничего не пил. Его не волновало, какое впечатление производят его слова на других.
– Тебе не нравится правда, мальчик? Тогда заткни уши болотной грязью.
– Папа Монтегю, пожалуйста, не надо, – попросила Мел.
Он поставил локти на стол и посмотрел на будущую невестку взглядом, в котором были и грусть, и нетерпение.
– Не волнуйся, дорогая. Джеффи не такой ублюдок, каким был его дедушка. Как и я, слава тебе, Господи. Потом все расскажу тебе, такое случается даже в самых лучших семьях.
– Кровосмешение? – недоверчиво спросила Фейт. Тига внезапно встала из-за стола и произнесла ясным, детским голоском:
– Я испорченная, непослушная девочка. Он говорит мне каждый раз, что я очень, очень испорченная. Я себя презираю. – Она улыбнулась и, будто молясь, сказала:
– Я не заслуживаю твоего внимания, папа. И никогда не заслужу. – Ее длинные бледные пальцы дрожали. – Но я это делала, и он это делал. Мама увидела мой рубин, подарок на день рождения, и папа ушел далеко. Гром… Молния… Я виновата. Я презираю себя. – Она обвела всех безразличным взглядом. – Благословенное время. Вот крабы, вы видите? Обед в восемь. Не опаздывайте.
Никто не говорил после ухода Тиги. Мел вздохнула и вздрогнула.
– Джефф знает?
– Вероятно, – бросил Дэвис. – Дети, к сожалению, очень догадливы.
– Такое трудно скрыть, – спокойно заметил Уокер.
– Папа пил, – устало сказал Дэвис, – девочек любил несозревших. Ему было все равно, чья она, хоть собственная.
– Жаль, что вор не убил его раньше, – отчетливо произнесла Фейт.
Дэвис пожал плечами:
– Есть экземпляры и похуже его.
– А есть и получше, – бросила она в ответ.
– Все это в прошлом. Давнее дело, очень, очень давнее.
– Но не для Тиги. Для нее это настоящее.
Дэвид сверлил глазами графин с бурбоном. Он был почти пуст. Ему придется идти в кладовую, чтобы найти свою заначку. Он спрашивал себя, хватит ли у него сил на это.
– Бьюсь об заклад, это был не вор, – сказал Уокер.
– Да? – удивился Дэвис.
– Тига дернула спусковой крючок, прицелившись в вашего папашу, или у его жены наконец открылись глаза.
На мгновение Дэвис оторопел, и его взгляд стал другим, изучающим.
– Может быть, и так. Мать была крепка на руку, но тогда мы не потеряли бы ларец, не так ли? Она всегда ругалась, что он расплачивается за девочек рубинами из ларца.
Слова Тиги, которые почти не имели смысла, соединились вдруг для Фейт в единое целое. Несчастье всегда случалось там, где рубины и мертвые или потерянные души. Она спрашивала себя, видела ли Тига семейные драгоценности на других девочках и знала ли об их происхождении. Тогда можно объяснить ее навязчивую идею насчет рубинов, что они были ценой душ.
– Может быть, после расплаты за девочек тот ларец и опустел, – тихо предположила Мел. – Стал таким же пустым, как сердце вашего отца.
– Дорогуша, – сказал Дэвис утомленным голосом, – я видел ларец незадолго до убийства отца. В нем лежали драгоценности.
– Так продайте нам карту, чтобы отыскать сокровища, – предложила Эйприл, входя в комнату. – У вас будет столько денег, что не придется подсовывать никому осушенное болото, называя его полем для гольфа.
– Кто вы, черт побери? – воскликнул Дэвис, глядя на красивую, уверенную в себе американку азиатского происхождения, которая стояла в дверном проеме, словно королева Руби-Байю.
– Эйприл Джой, – представил ее Уокер. – Собственной персоной. Появление ее было неизбежно, – добавил он.
– Бьюсь об заклад, ты не ждал ее так рано.
– Надежда – дело хорошее, – протянул Уокер, застенчиво улыбаясь.
Эйприл одарила его ласковым взглядом своих узких глаз.
– Похоже, все мужчины, которые переступают порог империи Донованов, проходят тест на красоту.
– Нет, мэм, – быстро сказал Уокер. – Иначе я провалился бы с треском. Меня наняли за другие достоинства.
Эйприл улыбнулась:
– А какой скромный. Я думаю, мы прекрасно поладим.
Уокер был слишком хитер, чтобы принять всерьез ее слова.
– Вы ели, мэм?
– Это приглашение?
– На ужин, – отчеканила Фейт. – Десерт очень легкий.
Уокер улыбнулся.
– Десерт, да? Он на самом деле такой, как вы говорите.
Эйприл посмотрела на Фейт и Уокера и решила отбросить мысль о том, чтобы разделять и властвовать. Уокер, видно, нашел свою женщину. Эйприл знала, что одни мужчины просто так смотрят на сторону, а другие никогда не посмотрят туда, даже если их будут звать. Уокер был из последних.
Пожав плечами, она села на место Джеффа. Перед ней стояла пустая тарелка.
– Забудьте про десерт, – сказала она, – Я хочу вон те ребрышки.
– Кто вы? – в упор спросила Мел.
– Представитель правительства.
– ФБР? – спросила Мел.
– Нет.
– Тогда кто?
Уокер передал ей блюдо с ребрышками.
– Если она скажет, ей придется тебя убить, – сказал Уокер.
– Забавно, – усмехнулась Эйприл. – Действительно забавно. – Она положила ребрышки на свою тарелку. – Мисс Бьюкенен, вы не обязаны принимать участие в предстоящем разговоре. Если вы останетесь, вам, как и вашему будущему свекру, будет обеспечена защита. Свадьба состоится?
– В День святого Валентина, – сказала Мел, вставая. – Через два дня.
– Я сомневаюсь, что к тому времени все прояснится, – заметила Эйприл. – Вас позовут.
Мел не хотела есть с самого начала. А теперь у нее пропал всякий аппетит. Она бросила салфетку на стол.
– Я рада, что вы находите нашу ситуацию забавной.
В ясных глазах Эйприл не было никакого юмора.
– Мисс Бьюкенен, для вашей же пользы я позволяю вам выйти отсюда. Я могу отправить в тюрьму и вас, и вашего будущего ребенка, как важного свидетеля международных контрабандных операций.
– Она ничего не знает, – грубо бросил Дэвис. Он провел руками по лицу, вздрогнул от боли и замер. – Черт побери, она не знает!
– Он прав, – сказала Мел напряженным голосом. – Все, что я знаю относительно финансовых дел Монтегю, – так это то, что их вел папа Монтегю.
– Так отправляйтесь гулять и продолжайте оставаться в полном неведении, – посоветовала Эйприл и впилась белыми мелкими зубами в сочное ребрышко.
Мел вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Эйприл облизала пальцы, вытерла их салфеткой и сказала Уокеру:
– Я предлагаю тебе тоже отправиться следом за мисс Бьюкенен.
– Я отказываюсь.
– Ты рискуешь лишиться свободы?
Фейт стукнула ножом по столу, привлекая внимание Эйприл.
– Уокер ничего не знает о деньгах Монтегю, – категоричным тоном заявила она.
– Вы следите за ним в темноте, не так ли? – Эйприл взялась за другое ребрышко.
– Что вы имеете в виду? – с сарказмом поинтересовалась Фейт.
– Ваше имя – Донован, поэтому не стоит казаться глупее, чем вы есть.
Уокер положил руку на бедро Фейт, предупреждая ее об осторожности.
Эйприл посмотрела на Дэвиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41