Однако если их пребывание затянется на более долгий срок, мы боимся, что Вашей светлости придется пополнить запасы вина, причем в больших количествах.
— Да, действительно похоже на то, что они пьют очень много, не так ли?
— Мне кажется, в таких случаях говорят, что в них все уходит, как в бездонную бочку.
— Верно. Так ты поговори с миссис Свит. А я пойду обсужу это дело с Люсиндой.
— Спать в твоих комнатах? — Люсинда выглядела потрясенной. — Ты что, с ума сошел, Прескотт?
— Дорогая, это единственный выход из сложившегося положения, который мы могли придумать.
— Мы?
— Да, я разговаривал с Эдом, и он согласился. Видишь ли, по правде говоря, он-то как раз первый и предложил это.
— Харгривс? Ты разговаривал со своим, лакеем, прежде чем спросить совета у меня, и он предложил, чтобы мы?.. О Боже, мы погибли. Это настоящая трагедия.
— Нет, не принимай это так близко к сердцу. Он уже догадался, что мы навещаем друг друга по ночам.
— Ты навещал меня, Прескотт. Я никогда не приходила к тебе.
— Ну, теперь нам вообще не придется ходить куда-либо! — они были наедине в ее спальне, и он, прижав Люсинду к себе, заключил в свои объятия. — Ты только подумай, это сэкономит нам так много времени ночью. Времени, которое мы сможем использовать для других целей.
— Да, я это прекрасно понимаю.
Быстро поцеловав ее в щеку и шутливо шлепнув сзади по юбкам, он отошел от нее.
— А сейчас поторопись. Нам нужно перенести все твои вещи отсюда прежде, чем миссис Свит приведет сюда судью.
— Я никогда больше не смогу предстать перед твоей семьей, понимаешь ты это или нет?
— Ты даже не представляешь, как тебе повезет!
— Не будь таким бесцеремонным, Прескотт. То, что думает твоя семья, возможно, не имеет большого значения для тебя, однако мне это важно.
— Ну и зря.
— И все же факт остается фактом. Нет, должно быть другое решение той проблемы, перед которой ты так опрометчиво поставил нас обоих.
— Дорогая, я уже обдуман все, что можно, поверь мне. И это единственное, что наверняка подойдет.
— Нет, не единственное.
— Хорошо, если у тебя появилась какая-то лучшая идея, я весь внимание.
— Детская, — просто сказала Люсинда.
— Что детская?
— Я буду спать в детской с девочками, пока судья Ченоуэф будет гостить у нас.
— Нет. Это абсолютно невозможно. Я даже и слышать об этом не желаю.
— Почему?
— Потому что это… это просто не пойдет, вот и все. Ты будешь с ними наверху, а я здесь, внизу, в полном одиночестве.
— Но это только на несколько дней, Прескотт. Я уверена, что ты сможешь… сдержать себя на несколько дней.
— Сдержать себя? — Прескотт почувствовал на себе теплоту взгляда ее бездонных серых глаз и ощутил, как волна безумной страсти побежала по всему его телу. Сдерживать себя для него было равносильно тому, чтобы решиться перерезать себе горло, а остаться без нее на долгий срок было равносильно этому действию.
И все же он понимал, что ему следует подчиниться ее предложению, чтобы ее доброе имя осталось незапятнанным.
— Хорошо, — согласился он, — тогда мы сделаем по-твоему.
Она прильнула к нему и поцеловала в щеку.
— Спасибо, Прескотт.
— Но как только судья Ченоуэф уедет, мы перенесем вещи обратно в твою комнату. А как, только уедет моя семья, ты перейдешь жить ко мне! Понятно?
— Мы поговорим об этом, когда придет время, — сказала она с улыбкой и вышла из комнаты.
Глава 20
Четвертое июля с самого рассвета было облачным и холодным. Моросил мелкий дождик, и туман обволакивал крошечный полуостровок Сент Кеверна. Уставившись из окна библиотеки на печальный пейзаж перед замком, Прескотт все более склонялся к мысли, что его тщательно разработанный план из-за дождя полностью провалится. Земля будет мокрой, а это означает, что нельзя будет развести костер на улице в яме, которая специально была вырыта для сегодняшнего дня. А если не будет огня в яме, то не будет и барбекю. А он-то сегодня уж было настроился отведать вкусного, жареного на углях, мяса.
— Возможно у нас все равно не будет для него нужного соуса, — бубнил он. — А барбекю никогда не получится хорошим, если к нему нет хорошего соуса.
— Это рецепт твоей тетушки Эмми? — спросила Люсинда.
— В большей или меньшей степени, да. Это то, что я из него мог вспомнить. Конечно, миссис Свит придется сделать некоторые замены, потому что у нас здесь нет всех нужных компонентов.
— На твоем месте я не стала бы беспокоиться. Твое барбекю будет пользоваться грандиозным успехом. Я жду не дождусь, когда смогу попробовать, — ты ведь столько мне о нем рассказывал!
Он отвернулся от окна, чтобы посмотреть на нее.
— Действительно?
— Да, конечно.
— И ты говоришь это не для того, чтобы просто меня успокоить?
— Нет, мне правда хочется попробовать кусочек мяса, поджаренного на углях по-техасски. Должно быть, это очень пикантная еда.
— О, это действительно так! Один кусочек этого мяса с соусом тетушки Эмми — и можно гарантировать, что волосы появятся у тебя на гр… Ну, в общем не у тебя. Но ты знаешь, что я имею в виду.
— Да, боюсь, что догадываюсь. Но я как-нибудь обойдусь без волос, спасибо.
Прескотт взглянул на выпуклость под ее строгой белой блузкой и усмехнулся. Ему нравилась грудь Люсинды такой, какой она была — без волос. Гладкая, белоснежная, упругая и все же необыкновенно мягкая при прикосновении, с сосками, которые доставляли ему минуты высшего блаженства, когда его рот… Он попытался изменить ход своих мыслей, зная, что сейчас не время предаваться мечтаниям о груди Люсинды и о том наслаждении, которое он получал. Это могло привести только к тому, что ему захочется гораздо большего, а для этого сейчас совершенно не было времени.
— А что сейчас делают девочки? — спросил он.
— Они в детской. Ровена что-то читает им.
— Так вот, как только прекратится этот дождь, мы… Ведь он когда-нибудь прекратится, правда? Не может быть, чтобы погода была такой мерзкой Целый день.
— Послушай, Прескотт, иногда ты беспокоишься без всяких оснований по самым пустяковым вещам.
Она пересекла комнату и стала рядом с ним, выглянув в окно.
— Я надеюсь, что этот дождь прекратится уже через час или и того меньше.
— Ты так думаешь?
— Да. Посмотри вон туда. Видишь, небо у берега уже проясняется.
— Да, похоже на правду.
— Скоро выглянет солнце, и через час или два оно подсушит землю, так что ты сможешь начать готовить свое барбекю. По-моему, ты больше всего этим сейчас озабочен, так?
— Да, это одна из моих сегодняшних забот.
Он опять обратил свое внимание на дождь за окном, а Люсинда начала задумчиво рассматривать его лицо в профиль.
«Насколько он сложный, — подумала Люсинда. — Сразу он показался таким простоватым, но потом проявился удивительно многогранный характер».
Этот человек с красивым мальчишеским лицом доказал, что обладает уникальным чувством справедливости, умом и сильным мужским характером, и главное — нежной и романтической душой. Он, возможно, много ругался и жаловался на свою семью, но она подозревала, что в тайниках своей души хотел заработать их одобрение. А если не одобрение, то, по крайней мере, уважение.
Прескотт отвернулся от окна и, посмотрев на нее, увидел, что она пристально его рассматривает.
— Что случилось?
— Ничего. Я просто рассматривала тебя.
— Увидела что-нибудь интересное?
— О, очень много разных вещей.
— Так, например, что?
— Прежде всего то, что у тебя есть совесть.
— Она есть у всех, дорогая. По крайней мере, почти у всех, — добавил Прескотт, подумав об Эмерсоне.
— Но не такая, как твоя. И если я не ошибаюсь, она тебя чем-то беспокоит.
— Нет.
— По твоему виду я могу сказать, что ты о чем-то волнуешься, Прескотт.
— О чем мне волноваться?
— Возможно о том, как пройдет сегодняшний праздник?
— Но ведь ты только что сказала мне, что дождь скоро прекратится, так что это не подходит.
Она опять посмотрела на него, заглянув прямо в глубины его зеленых глаз.
— Ты что-то задумал, не так ли? О чем никто не должен догадаться?
Он повернулся, собираясь отойти от окна, но Люсинда все же успела заметить как краска залила его лицо.
— Ну, теперь ты уже вытащила кота из мешка.
— Так что это?
Он усмехнулся и сел на край письменного стола, согнув одну ногу, а другой упершись в пол.
— Я просто приготовил маленький сюрприз для своих родственников — вот и все.
— Какого рода сюрприз?
— Нет, я не могу сказать тебе. Это все испортит.
Она подошла к нему и стала напротив.
— Прескотт.
— Просто оповести всех, что сегодня вечером они должны одеться в карнавальные костюмы.
— Костюмы?
Он обнял ее за талию и притянул к себе. Опустив голову ей на плечо, он вдохнул тонкий аромат мыла и туалетной воды.
У Люсинды бешено забилось сердце, когда она почувствовала его теплое дыхание на своей шее.
— Прескотт, я очень сомневаюсь, что твоя семья подумала о том, чтобы привезти с собой маскарадные костюмы. Они, по-моему, привезли все, что угодно, но только не костюмы.
— Тогда им придется обойтись тем, что они смогут найти у нас на чердаке.
— По-видимому так.
— Посмотри и найди что-нибудь красивое и для себя.
Люсинда смутно припомнила, что она видела прелестное старое платье в одном из сундуков на чердаке. Газовое, кремового цвета платье с высокой талией и глубоким, но не скандальным декольте. И все же, если она почувствует, что выглядит в нем недостаточно скромно, то кружевной платок решит эту проблему. Однако ей следовало поторопиться и поскорее найти это платье, пока другие не начали копаться в сундуках, выбирая себе костюмы из этих многовековых одежд. И туфли… ей нужно будет найти приличные…
Но тут все мысли выветрились у нее из головы, потому что Прескотт начал нежно целовать ее в шею.
— Ты не должен этого делать, — сказала она.
— Почему нет?
— Нам еще надо обсудить вопрос о бале с масками и костюмами.
Он отодвинулся.
— С масками? Я как-то не додумался. Теперь же, когда ты упомянула об этом, мне кажется, что это неплохая идея. Мы даже будем давать призы за лучшую маску.
Усмехнувшись, он вернулся к удовольствию, которое получал, целуя длинную шею Люсинды и чувствительные места у нее за ухом, при прикосновении к которым она издала легкий стон наслаждения.
— А потом? — спросила она, тяжело дыша.
— Потом?
— Да, позже. После бала.
— Мы пойдем спать. Вместе.
— А что это за ящики, которые ты получил несколько дней назад?
— Какие ящики?
— Без всяких меток. Те, которые ты хранишь на улице возле конюшни.
— А, те ящики…
— Разве они не для сегодняшнего праздника.
— Нет, не беспокойся о них. Лучше подумай о постели, о том, как мы с тобой вдвоем заберемся под теплое мягкое одеяло.
— Ты наверно, забыл, что я сплю в детской? Как я могу забраться в твою кровать, когда я буду спать наверху в своей собственной?
— Оставь это мне, — сказал он. — Я найду способ.
Люсинда сдалась в битве со своим самообладанием и позволила взять верх своему желанию. Она взяла в ладони голову Прескотта, пробежав пальцами по его густым волосам, и овладела его губами. Взяв на себя более агрессивную роль, чем когда-либо раньше, она стала делать с ним то, что уже давно хотела сделать, но до сих пор не находила в себе для этого достаточно смелости. Ее язык проник в глубину его рта, слегка коснувшись неровной поверхности его зубов, и, наконец, встретился с его языком. Боже, это было такое блаженство!
Слегка удивленный энергией ее неожиданного натиска, Прескотт не протестовал. Он расслабился и позволил ей на этот раз делать все по-своему. Когда она с силой прижалась к нему, он лег на спину на крышке стола, крепко держа ее в своих руках. Какой-то острый предмет вонзился ему в спину, и он на мгновение изогнулся, чтобы рукой смахнуть его с поверхности стола.
Люсинда взобралась на него сверху и своими ногами обвила его бедра. Она так приятно покусывала зубами мочку его уха, что у него в жилах взыграла кровь, и все тело напряглось от страсти. Не в силах больше сдерживать себя, она уже собиралась начать расстегивать пуговицы его брюк, и Прескотт был готов помочь ей в этом, когда дверь в библиотеку неожиданно растворилась и кто-то кашлянул. Они оба словно окаменели. Прескотт, прижав голову Люсинды к своей груди, повернулся, чтобы посмотреть, кто поймал их.
— Прошу прощения, милорд.
— Черт побери, что тебе нужно, Эд? Разве ты не видишь, что мы заняты?
— Э-э, да, милорд, мы просто подумали, что Ваша светлость пожелает узнать, что приехал итальянец.
— Итальянец?
— Да, милорд. Сеньор Луиджи Манетти. Нам кажется, что он так назвал свое имя.
— Манетти, Манетти. Да! Э-э… э-э… пусть он подождет минуточку.
— Очень хорошо, милорд.
Дверь закрылась, и Люсинда вскочила на ноги. Ее лицо заливал густой румянец смущения.
— Я так и знала, что кто-нибудь обязательно поймает нас. Разве я не говорила тебе, если мы будем продолжать в том же духе, то это обязательно случится?
— Да, но это был только Эд.
— О Боже, Прескотт.
— По крайней мере все могло быть и хуже.
— Куда уж хуже?!
— Например, Эсмеральда могла войти сейчас, увидеть нас в таком положении, и ее бы хватил удар.
— Больше никогда, — сказала Люсинда, поправляя свою одежду. — Ты слышишь меня? Пока все гости и посетители не покинут этот дом, ты никогда больше не будешь делать ничего подобного.
— Я? Но ведь это ты начала все, дорогая, а не я.
Выпрямив спину и высоко подняв подбородок Люсинда гордо направилась к двери.
— Ты это все выдумываешь.
— Черт, ничего подобного. Еще пару минут, и ты бы наверняка изнасиловала меня.
Она бросила на него удивленный взгляд и затем рассмеялась.
— Изнасиловала тебя?
— Ну, ты знаешь, что я имел в виду.
— Да, я знаю, и я, возможно, сделала бы это… Хотя там было бы видно, ведь так?
— Хочешь попробовать снова?
— Может быть.
— Для меня «может быть» не пойдет.
— Хорошо. Позже.
— Обещаешь?
— Даю тебе слово.
И взгляд, которым она одарила его на прощание, еще раз заверил его, что она была женщиной, которая не бросала слов на ветер. Как ему повезло!
Глава 21
— Что? — прошептал кузен Гарольд кузине Крессиде.
— Я думаю, он сказал — барбекю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39