– Ты хочешь сказать, что назвал его в честь кого-то?
– Да, – немного смущаясь, ответила за Ти Мэгги. – Тетя Уилла… она выглядела точно так же, как этот козел, только без бороды, конечно.
Этот неожиданный поворот дела снова всех развеселил. Прошло несколько минут, прежде чем все, наконец, успокоились. Разглядывая порванную рубашку Рейда, Мэгги сказала:
– Мне действительно жаль, что так случилось, позвольте, я зашью вашу рубашку.
Он смутился.
– Вам не обязательно делать это, мэм.
– Мне не трудно. В конце концов, этот козел – мой.
– А я считаю, что у вас и так хватает дел, – заметил Рейд.
– Нет, правда, – Мэгги улыбнулась. – Пожалуйста, позвольте мне зашить вашу рубашку, мне лучше будет.
Она подумала, насколько моложе и красивее становился Рейд, когда его лицо светилось весельем. Ему следовало улыбаться почаще.
Ее взгляд скользнул по его губам. У него были полные, красивой формы губы, а за ними – ряд белых ровных зубов. Мэгги невольно засмотрелась на Рейда, ей показалось, что в его глазах вспыхнул ответный огонек, но он быстро пропал. Был ли он на самом деле? Взволнованная, Мэгги отвернулась, надеясь, что краска не залила ее лицо.
– Хорошо, – согласился наконец Рейд. – Только позвольте мне сначала переодеться.
И он направился в хлев.
Когда он ушел, Мэгги и мальчики быстро привели место происшествия в порядок, все вернули на свои места. Спустя несколько минут вернулся Рейд и отдал разорванную рубашку Мэгги. Помня о странном чувстве, которое она испытала, разглядывая Рейда, она почти с неохотой взяла ее. Рубашка показалась ей вдруг слишком интимной вещью, как будто Мэгги коснулась его тела. Она с настороженностью держала ее в руках, прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего не сказав в ответ, Мэгги не находила в себе сил сдвинуться с места.
Рядом с ней нетерпеливо топтался Уилл.
– Рейд, посмотри, – Уилл заглядывая ему в лицо. – Мы с Ти поставили столбики.
Его слова нарушили очарование, охватившее Мэгги и Рейда, сделавшее их молчаливыми и неподвижными. Рейд повернулся к Уиллу, который, ожидая похвалы, стоял возле столбиков.
– Да, я вижу. Спасибо вам обоим. Хорошая работа.
Мэгги наконец очнулась и пошла к дому. Ей не нравилось ее состояние. Что с ней такое происходит?
– Я закончу здесь, – услышала она голос Рейда, – и мы сможем начать наши занятия, Ти.
– Можно мне заниматься с вами? – спросил Уилл. В его голосе послышались просящие нотки.
Мэгги остановилась и посмотрела на всех троих. У Уилла было тоскливое, по-собачьи просящее выражение лица, которое появлялось тогда, когда ему казалось, что его бросают. У Мэгги заныло сердце. Она надеялась, что Рейд будет терпелив с ним, поэтому с облегчением услышала ответ:
– Конечно, Уилл. Давай после обеда, пойдет?
– Правда? – сияя, Уилл повернулся к Ти. – Я тоже буду учиться!
– Это здорово, Уилл. – Ти улыбнулся, но глаза его беспокойно обратились в сторону матери.
Мэгги прикусила губу. Очевидно, Рейд не понял чего-то об Уилле.
– Мальчики, может, вам лучше вернуться к работе? Уилли, ты знаешь, что масло никогда не получиться, если его не взбивать.
– Хорошо. – Уилл тяжело вздохнул и потащился за Мэгги на кухню. Взбивание масла перестало быть для него интересным, ведь теперь он будет заниматься с Рейдом.
– Мистер Прескот, – Мэгги неловко было начинать этот разговор.
– Да?
Она остановилась рядом с ним.
– Я… ну, я не уверена, что вы понимаете, в каком состоянии находится Уилл. Он хочет быть похожим на Ти, хочет научиться читать и писать, но он не сможет.
– Мы не знаем, на что способен человеческий мозг. Я знаю случаи, которые считались безнадежными…
Мэгги прервала его.
– То, что вы слышали, не имеет никакого значения. Мы говорим об Уилле, и я не хотела бы, чтобы вы вселяли в него надежду, что он сможет научиться чему-нибудь. Это жестоко, поймите.
– Похоже, вам ужасно не хочется, чтобы он попытался. Почему? Проще оставить его таким, какой он есть? Мэгги возмутилась.
– Проще! Вы считаете, что я хочу облегчить себе жизнь? Вы думаете, я не пыталась сделать его таким, какой он был раньше? Что я не проводила час за часом с ним за грифельной доской вместе с Ти, пытаясь научить его алфавиту? Но все бесполезно, ни имени своего, ни слова, ни хоть несколько букв! Ничего! Он даже не в состоянии скопировать их, он пишет буквы задом наперед или пропустит, что захочет, и не может понять, где правильно написано, а где нет. Он ничего не может запомнить, и если вдруг ему удастся прочесть слово, то на следующий день он ведет себя так, как будто его и в глаза не видел!
При этих воспоминаниях из глаз Мэгги брызнули слезы, и она сжала кулаки, пряча их в складках своей юбки. У нее перехватило горло, но она продолжала говорить, не в силах остановиться.
– Я хотела вернуть себе своего мужа. Я была уверена, что если буду упорно с ним работать, долго работать, он станет таким, каким был. Я пыталась вылечить его мозг, убеждая себя, что смогу это сделать так же, как я вылечила его тело. Но я не смогла, Уилла больше не будет! – Мэгги закрыла лицо руками, чтобы не разрыдаться.
– Извините, – Рейд шагнул вперед и взял ее за руку, – я не знал.
– Никто не знает! – ответила Мэгги с горечью. – Все говорят: «Какая ты любезная с ним, какая добрая». Или: «Что ж, по крайней мере, он не приносит много хлопот». Они не знают, что значит жить со своим мужем, который не осознает этого. Если подумать, так его как будто бы и нет. Он далеко от меня, он как будто умер, а я так сильно хотела вернуть его, я так старалась!
– Я верю. – Рейд подвел Мэгги к пню, на котором они рубили дрова, и осторожно усадил на него. – Я прошу прощения за то, что сказал, я не подумал. Так много людей выбирают легкий путь, ничего не делают даже тогда, когда можно что-то изменить. Их принцип – «моя хата с краю». Мне бы следовало знать, что вы не такая. Простите, я не хотел вас расстраивать.
Мэгги подняла на него глаза. Наклонившись к ней, он смотрел внимательно и обеспокоенно. Она сразу почувствовала, что перед ней другой человек, не тот холодный молчаливый незнакомец, который жил у них последние две недели. Неожиданно ей захотелось излить ему свою душу, поделиться тяготами жизни.
Но ведь ему не нужно это. Мэгги опомнилась. Рейд Прескот – скиталец, бродяга, зачем ему чужие переживания. Сегодня он здесь, а завтра там. Вздохнув, Мэгги сказала:
– Извините. Я не знаю, почему так разволновалась. – Она слабо улыбнулась. – Это несдержанность. Гидеон говорит, что я как трут, быстро воспламеняюсь.
– У вас много причин для этого. Я позволил себе плохо думать о вас. – Рейд замолчал, потом сел на корточки рядом с Мэгги. – Что случилось с Уиллом? Он был ранен?
– Да. Во время сражения при Пи Ридже он был ранен шрапнелью. Ему удалили осколки из рук и плеча, но в голове они остались, доктора не стали их вынимать, потому что решили, что Уилл не выживет.
– Но он выжил.
– Да. – Мэгги горько усмехнулась. – Они не знали, что Уилл всегда был очень крепким и здоровым мужчиной.
– Вы говорите о нем так, будто его больше нет.
– А его и нет, – просто ответила Мэгги. – Это не тот мужчина, за которого я вышла замуж. Мой Уилл никогда бы ничего не испугался, а этот Уилл боится грозы. Многие манеры, привычки моего мужа исчезли. Когда-то он с удовольствием ходил на охоту, а сейчас это его не интересует. Раньше он не любил музыку, а сейчас может часами сидеть и слушать, как я пою. Зато он совершенно разучился танцевать. Когда он вернулся, то никого не узнал. Сейчас он любит нас, но эта любовь возникла у него за последние годы, что было прежде, он не помнит.
– Должно быть, вам очень тяжело, – глухо произнес Рейд.
– Да. Прежде я не думала об этом – была слишком занята тем, чтобы спасти Уиллу жизнь. Гидеон написал мне с фронта, чтобы я узнала обо всем. Он боялся, что Уилл умрет от ран, ведь в госпитале не могли уделять ему много внимания.
Рейд понимающе кивнул, морщины вокруг его рта резко обозначились.
– Я знаю, что такое полевой госпиталь.
– Поэтому я поехала туда и забрала Уилла домой.
Рейд в изумлении посмотрел на Мэгги.
– В район боевых действий? Одна?!
– А что я могла поделать? Больше некому было. Отец Уилла умер, мой – тоже. Все мои братья ушли на войну, слуг у нас тоже не было. Так что я оставила Ти с матерью, села в повозку и поехала.
Рейд был поражен. Мэгги рассказала об этом так буднично, как будто она отправилась в соседний город, а не в опасный путь через горы по полудикой территории, где шла война.
– Конечно, выбора у вас не было. Хотел бы я, – Рейд вдруг улыбнулся и вновь помолодел, – увидеть лица докторов, когда вы вдруг появились перед ними в своей повозке и сказали, что приехали забрать мужа.
Мэгги усмехнулась.
– Они действительно удивились. Один из них сказал мне, что я убью Уилла, если заберу его сейчас домой. Я ответила, что то, что они делают в этом госпитале, больше подходит на убийство.
Воспоминание о неприятном разговоре с врачами зажгло недобрый огонь в глазах Мэгги, но он тут же погас.
– Всю дорогу домой я до смерти боялась, что они окажутся правы. Ему было так плохо, лихорадка не отпускала его, он постоянно бредил: ничего похожего на слова, одни нечленораздельные звуки. Он горел, и я все время делала остановки, чтобы обтереть его прохладной водой. Какой он был худой! Кожа да кости, почти ничего не ел. Одна из его ран загноилась, и я должна была часто менять повязки. Меня охватывало отчаяние при мысли, что я не довезу Уилла до дому. Это был кошмар, – сказала она тихо.
– Но вы привезли его и выходили.
– Да. – У нее был отсутствующий, обращенный в себя взгляд. – Но еще не единожды я думала, что потеряю его. Мама мне очень помогла тогда. Но вскоре мы обнаружили, что он никого и ничего не узнает: ни родных, ни дом, ни город. Сначала он еле говорил, потом смог вспомнить названия некоторых предметов. Когда он поправился и окреп, стало очевидно, что больше всего пострадал его мозг. Он опять стал ребенком. – Гримаса боли исказила ее лицо. – Когда он обращался ко мне, то называл меня «мама», как Ти.
– Я… прошу прощения, – хрипло произнес Рейд.
– Никогда не знаешь, какие испытания готовит нам жизнь, – задумчиво сказала Мэгги. – Когда мне было шестнадцать лет, и Уилл ухаживал за мной, разве я могла себе представить…
– Вы стойкая женщина, – в голосе Рейда звучало восхищение. – Большинство на вашем месте сдались бы. А вы продолжаете бороться.
– Это благодаря моей маме. Она считает, что во всем нужно идти до конца, особенно, если дело касается любви.
Мэгги подняла голову и увидела, что Рейд пристально смотрит на нее со странным выражением на лице. Ей стало интересно, о чем он сейчас думает. Вдруг ей пришло в голову, что она кажется ему грубой, неженственной. Мэгги покраснела, и тот факт, что она подумала об этом, заставил ее покраснеть еще больше.
Она вспомнила ту пору, когда была молода, вспомнила, как ухаживал за ней Уилл: он заботливо прикрывал ее плечи шалью, когда она выходила из дома, осторожно помогал ей сесть в кабриолет. Вспоминала нежные слова, которые говорил ей Уилл, а она улыбалась ему в ответ. Боже, как давно все это было, тогда она была не одна и могла опереться на крепкое, родное, мужское плечо. Сейчас ей не на кого было положиться, кроме себя самой. Она приняла решение и управляла жизнью своей семьи так, как считала правильным, и ей было все равно, женственная она или больше похожа на мужчину, грубая или нежная, угловатая или грациозная. Все равно до недавнего времени…
Мэгги быстро отвернулась, ее сердце забилось сильнее. Какое ей дело, что думает о ней Рейд Прескот? Мэгги не хотела задумываться над тем, что означают все эти мысли.
Она резко встала.
– В общем, я хотела вам сказать, что пыталась научить Уилла читать и писать, но из этого ничего не вышло. Он только расстраивается и сердится. Однажды он даже закричал, затопал ногами и швырнул грифельную доску через всю комнату – так это оказалось тяжело для него. Он понимает, что не в состоянии сделать то, что другим дается легко. Это причиняет ему боль, и он раздражается. Я не хочу, чтобы он вновь все это испытал.
– Я тоже. – Рейд встал. – Послушайте, я обещаю, что не буду требовать от него того, на что он не способен. Не знаю, насколько он был пригоден к учебе, но я буду заниматься с ним тем, что находится в пределах его понимания. Я буду рассказывать ему истории, легенды о событиях и людях. Иногда я буду читать ему вслух. Это поможет Уиллу не чувствовать себя таким одиноким, разве нет?
– Да! Думаю, это так. Ему должно понравиться. – Мэгги взглянула на Рейда сияющими глазами. – Это очень любезно с вашей стороны. Многие даже не подозревают, какие чувства он испытывает. Обычно они просто не обращают на него внимания.
Рейд пожал плечами.
– Мне нравится Уилл. Я хочу попробовать позаниматься с ним. Если ему будет тяжело, мы тут же прекратим.
Мэгги дотронулась до руки Рейда.
– Спасибо. Вы – хороший человек. Рейд смутился и невольно сделал шаг в сторону от Мэгги.
– Не думайте обо мне лучше, чем я есть на самом деле.
– Не буду. – Она улыбнулась ему и пошла в дом.
Рейд наблюдал за тем, как она уходила, замечая все движения ее тела – раскачивающиеся упругие бедра, прямую ладную спину, маленькие ножки, показавшиеся из-под юбок, когда она поднималась по ступенькам крыльца. Его охватило волнение. Она – Мэгги Уиткомб, была желанной для него женщиной. С другой стороны, он понимал, что она интересует его и как сильный, волевой человек, который смотрит жизни в глаза, не жалуясь на лишения. Всегда ли она была такой, или ее изменила война?
Рейд вернулся к персиковому дереву, вдавил в землю тонкие столбики и плотно утрамбовал грунт вокруг них. Работа не смогла отвлечь его от мыслей о Мэгги и ее рассказе. Он представил ее в повозке, в полном одиночестве проехавшей почти половину территории Арканзаса. Как она чувствовала себя, когда вошла в грязный полевой госпиталь и увидела Уилла, лежащего рядом с такими же раненными, как и он, людьми.
Рейд закрыл глаза. Он представил себе эти ряды людей, истерзанных, окровавленных, лежащих на носилках и грязных подстилках, а то и просто на земле, лежащих в ожидании своей очереди на операционный стол, а когда подходило их время, половина из них уже ни в чем не нуждалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34