– Я также люблю море и хорошо справляюсь с цифрами: вот почему у меня не возникало сомнений, что в конце концов я возьму управление компанией в свои руки.– Не много найдется женщин, управляющих большими компаниями, – осторожно заметил Алекс.– Насколько мне известно, ни одной, – подтвердила Эмма. – Но меня это ничуть не волнует. Согласитесь, иногда нам приходится совершать необычные поступки, чтобы реализовать свои мечты. – Она посмотрела на него с вызовом.– Вам было тринадцать… – Алекс явно хотел напомнить о том, что Эмма еще не досказала свою историю.– Верно, и я решила, что отец слишком медлит, не давая мне взять дело в свои руки. Я много раз бывала в его бостонской конторе и даже позволяла себе давать ему советы, а также высказывать свое мнение каждый раз, когда следовало принять серьезное решение. Не знаю, прислушивался ли он ко мне, но высказаться не мешал. К тому же я всегда проверяла его книги и пыталась выяснить, не напутали ли чего его клерки.– Вы проверяли учетные книги в тринадцать лет? – изумился Алекс.– А что тут такого? У меня неплохие математические способности, – запальчиво произнесла Эмма. – Большинству мужчин трудно поверить, что женщина может хорошо справляться с цифрами, но поверьте, это так. Однажды я даже поймала одного клерка на том, что он обманывал отца.– Вот как? – Алекс хмыкнул.– Да. А потом я решила, что настало время познакомиться с жизнью на корабле. Отец всегда говорил мне, что нельзя преуспеть в управлении компанией, если ничего не знаешь о море.Решив, что он уже узнал достаточно, Алекс попытался ее остановить:– Не уверен, что хочу услышать дальнейшее.– В таком случае я не стану рассказывать дальше. – Эмма сделала вид, что ничуть не обиделась.– Ладно, я пошутил. – Почувствовав неладное, герцог тут же пошел на попятный.– Ну тогда слушайте, – продолжила Эмма отважно. – Дело кончилось тем, что я пробралась зайцем на один из кораблей отца.Алекс почувствовал, как в нем поднимается раздражение.– Вы что, спятили? – взорвался он. – Неужели вы не понимаете, что могло с вами случиться? Моряки порой ведут себя весьма беспардонно, особенно если долгие месяцы не видели женщин.– Не забудьте, ваша светлость, мне было тогда всего тринадцать.– Вряд ли это стало бы препятствием для какого-нибудь негодяя…Эмма нервно смяла в пальцах темно-синюю ткань своей амазонки, несколько смущенная столь бурной реакцией Алекса.– Уверяю вас, что мы с отцом много раз обсуждали это.– Простите, дорогая, – сказал Алекс мягко, – мне становится плохо от мысли о том, в каком опасном положении вы оказались много лет назад.– Вам не следует так волноваться, – успокоила его Эмма. – В конце концов, все обошлось. Я не такая уж тупица, как вы могли подумать.– Правда?– Поверьте, это так. Один из наших капитанов, близкий друг семьи, был для меня все равно что дядя. Я знала, что капитан Картрайт поднимает паруса ровно в восемь утра, поэтому выбралась из дома ночью, точнее, около пяти утра. Это было не очень-то легко, так как моя спальня находилась на втором этаже. Мне пришлось вылезти из окна и уцепиться за ветку дуба, растущего возле дома, а потом уж спуститься на землю. После этого мне нетрудно было найти дорогу к докам и прокрасться на корабль.– Неужели отец не заметил вашего отсутствия?Эмма небрежно усмехнулась:– Отец всегда отправляется в контору очень рано, и у него нет привычки заглядывать перед уходом в мою спальню.– А как же слуги? – спросил Алекс. – Кто-нибудь из них непременно должен был заметить, что вы сбежали.– Мы не живем на широкую ногу, как вы, – ответила Эмма с легкой улыбкой, – у нас нет целого штата слуг. Мэри, наша горничная, приходит будить меня в половине восьмого.– Варварски рано, – пробормотал Алекс и вдруг, потянувшись к ней, быстрым движением рванул Эмму к себе.– Что вы делаете? – выкрикнула она, пытаясь высвободиться из его объятий.Алекс нежно провел рукой по изящно очерченному подбородку Эммы.– Просто мне захотелось быть поближе к вам, чтобы вдохнуть ваш запах.– Что?– Видите ли, у каждого есть свой особенный запах, – пояснил он. – Ваш – особенно сладостный.Эмма попыталась как-то исправить ситуацию.– Не хотите услышать конец истории? – спросила она охрипшим голосом и попыталась принять сидячее положение, но Алекс не выпускал ее из объятий.– Конечно. – Его рука прошлась по мочке ее уха.– Тогда на чем я остановилась?– Вы объясняли, почему горничная не заметила вашего отсутствия.– Ну да. – Эмма сглотнула. – Конечно, в половине восьмого, когда она пришла меня будить, все выяснилось, но к тому времени корабль уже вышел в море.– И что случилось потом?– Потом?– Что случилось, когда отец узнал о вашем исчезновении?Эмма опустила глаза.– Ну, – сказала она медленно, пытаясь восстановить дыхание, – потом начались неприятности. Мне пришлось-таки показаться капитану Картрайту вечером того самого дня, и я подумала, что он вот-вот взорвется.– Что же он сделал?– Он запер меня в своей каюте и повернул корабль.– Разумно. – Алекс с облегчением вздохнул. – Мне следовало бы послать ему благодарственное письмо.– Еще он не давал мне есть.– Ничего другого вы не заслужили.– Да, но я очень проголодалась. – Эмма пыталась сохранить серьезность и не обращать внимания на ощущение жара в том месте шеи, где ее касалась рука Алекса. – К тому времени, когда он меня запер, я не ела уже двадцать четыре часа, а домой мы прибыли еще часов через восемь.– Я бы посоветовал ему высечь вас арапником.– Об этом позаботился мой отец. – Эмма скорчила обиженную гримасу. – И всю следующую неделю моя спина была такой же красной, как волосы. – Эмма смотрела куда-то вдаль, словно разглядывая точку на горизонте, и губы ее изогнулись в легкой улыбке. Ярко-рыжие волосы, подхваченные ветром, окружили ее лицо, и она вздохнула; затем она выскользнула из его объятий и отодвинулась от него сколь возможно далеко.– Я очень проголодалась, просто умираю от голода, – решительно объявила Эмма. – Интересно, что приготовила для нас миссис Гуд.Они принялась разбирать пакет с едой.– Надеюсь, там нет котенка Клеопатры, – лаконично заметил Алекс.– Я тоже надеюсь. – Эмма извлекла из пакета жареного цыпленка. – Впрочем, это тоже не подарок.– Почему? – Алекс с легкостью отломил ножку. – Вы что, не любите цыплят? – Он откусил большой кусок и улыбнулся ей.На лице Эммы появилось озабоченное выражение.– Просто такую еду трудно есть, как подобает леди.– Так ешьте, как не подобает: я никому не скажу.Эмма заколебалась.– Не знаю, что и делать. Тетя Кэролайн не жалела труда чтобы образовать меня, и мне бы не хотелось, чтобы ее труд пошел насмарку из-за одного пикника.– Бросьте, Эмма, воспользуйтесь пальцами и получайте удовольствие от еды.– А вы правда не расскажете, что я веду себя не как настоящая английская леди?– Настоящая английская леди? Не смешите меня!– Ну ладно. – Эмма наконец капитулировала, и Алекс с трудом удержался от смеха, когда она положила в рот крохотный кусочек цыпленка.– Теперь ваша очередь рассказывать, – не допускающим возражения тоном сказала она.Алекс хитро прищурился.– А может, я был образцовым ребенком?– Ну, это вряд ли.– В таком случае, почему бы нам не заключить сделку? – Алекс оперся локтями о колени. – Я расскажу вам историю, которая до сих пор вызывает у меня, взрослого мужчины, чувство стыда, и вы мне поверите.– Хорошо, я попробую. – Эмма откусила большой кусок от куриной ножки, которую держала в руке.– Мне тогда было около двух лет, – начал Алекс.– Минуточку! – перебила его Эмма. – Вы пытаетесь сказать мне, что самый свой позорный поступок совершили в два года? Это самая большая нелепица, какую мне доводилось слышать! Люди не могут испытывать смущения из-за того, что сделали, когда были младенцами.– Может, вы все-таки разрешите мне закончить историю?– Что ж, продолжайте, – милостиво разрешила Эмма.– Итак, мне было два года.– Вы это уже говорили.– И тетка подарила мне на Рождество мягкую игрушку – собачку. Я не выпускал ее из рук ни на минуту и постоянно играл с ней, так что набивка в конце концов выпала из нее и сердце мое было разбито.Эмма представила маленького темноволосого мальчика, рыдающего по поводу кончины любимой игрушки, и решила, что это было очаровательное зрелище.– Так что же случилось потом? – спросила она.– Мать сжалилась надо мной и заново набила игрушку тряпьем, использовав в качестве материала старые чулки, после чего мы жили долго и счастливо, – сказал Алекс, улыбаясь одним уголком рта. – Я продолжал злоупотреблять терпением бедного маленького зверька, и он снова развалился, причем на этот раз мать не смогла его починить.– И?– И вот именно тут история приобретает трагический характер. Не в силах перенести разлуки с Гогги, я решил, что раз со мной больше нет моей собачки, то, чем она была набита, вполне может ее заменить. – На мгновение Алекс прервал рассказ и провел рукой по волосам. – Вы ведь помните, что мать постаралась починить собаку и набила ее старыми чулками, – проговорил он лениво. – Поэтому несколько месяцев я бродил по залам Уэстонберта и повсюду таскал с собой дамские чулки.Эмма от души расхохоталась:– Не пойму, что здесь трагического.Алекс серьезно посмотрел на нее:– Неужели вы не понимаете, какую репутацию я приобрел среди слуг?– О, можете поверить, мне все известно о вашей репутации, – решительно ответила Эмма.Алекс явно старался сохранить серьезность.– Не сомневаюсь. Теперь вы видите: я поделился с вами самой мрачной своей тайной. Как вы полагаете, что обо мне подумают, если все станет известно? Герцог Эшборн провел годы своего возмужания, таская за собой дамские чулки!– Бросьте! Дело вовсе не в чулках, – ответила Эмма после короткой паузы. – И вообще я нахожу в этом глубокий смысл. Случившееся наложило отпечаток на вашу дальнейшую жизнь, и теперь у вас и впрямь возник интерес к дамским чулкам.– Что вы хотите этим сказать?– Право же, Алекс. – Эмма нахмурилась. – Все знают, что у вас репутация дамского угодника. Меня об этом предупреждали не один раз.– Хотел бы я, чтобы кто-нибудь предупредил меня на ваш счет. – Герцог вздохнул.– Что вы хотите этим сказать? – Эмма негодующе посмотрела на него.– Всего лишь то, что мне пора вас поцеловать.– Меня? – Эмма почувствовала, что ее спокойствие куда-то улетучивается.Алекс продолжал пристально смотреть на нее. Ярко-рыжие волосы Эммы разметал ветер, и теперь они в очаровательном беспорядке обрамляли лицо. Фиалковые глаза широко раскрылись и ослепительно сияли, пока он приближал к ней свое лицо.– Я просто должен вас поцеловать, понимаете? – сказал он внезапно охрипшим голосом.Эмма нервно облизнула губы. Она едва понимала его слова и вся была охвачена огнем, сжигавшим ее тело. Теперь ей окончательно стало ясно, что только стихийное бедствие может помешать их поцелую, и она с трепетом ждала, когда его губы коснутся ее губ. Глава 12 Соприкосновение губ было легким, но оно будто парализовало Эмму и лишило ее способности дышать.Она посмотрела на Алекса так, будто видела его впервые.– Ах, Эмма! – Алекс осторожно дотронулся до ее подбородка и посмотрел на нее с такой нежностью, что Эмме показалось, будто единственное, чего ей хочется, – это зарыться в его тепло и растаять в его объятиях. Она небезразлична ему, он страстно желает ее – что могло быть прекраснее! И Бог ей судья, она так же страстно желает его.Долгие месяцы Эмма пыталась себя убедить, что не видит ничего особенного в новых чувствах, которые пробудил в ней Алекс, но теперь пора было проявить честность и признаться себе, что она тоже нуждается в его поцелуе.Алекс медленно повернул голову и поцеловал ее ладонь.– В чем дело, дорогая?– Боюсь, у меня в этом… не очень опыт, – пробормотала Эмма. – Я тоже хочу тебя поцеловать, хочу даже больше, чем когда-либо хотела чего-либо в жизни. Но я не знаю, когда следует остановиться. Прошу тебя, дай мне слово джентльмена, что остановишься прежде, чем мы совершим что-нибудь непоправимое.В этот момент Алекс чувствовал, что может заняться с Эммой любовью прямо здесь, на этом самом пледе, и что она не станет мешать ему. Но он также понимал, что ее ум и тело не в ладу и сознание против того, чего хочет тело. Вряд ли бы ему удалось в последующем жить в мире с самим собой, если бы он злоупотребил ее доверием.– Даю слово, – ответил он твердо.– О Алекс!Когда он снова наклонился к ней, руки Эммы застенчиво обвились вокруг его шеи.– Если бы ты только знала, как давно я ждал этого! – Губы Алекса прижались к ее лицу и осыпали его поцелуями. Потом он осторожно уложил Эмму на спину, а она запустила пальцы в его густые волосы и с отчаянной силой потянула к себе. Что-то в глубине ее существа, казалось, знало, что это тот самый человек, к которому она хочет быть как можно ближе. Эмма прижалась к Алексу так тесно, что почти слилась с его сильным телом.От этого невинного движения искра, тлевшая в груди Алекса в течение долгих месяцев, превратилась в пламя небывалой силы.– О Господи, – услышала Эмма его стон, – ты хоть понимаешь, что делаешь со мной?– Что-нибудь не так? – спросила она, обеспокоенная тем, что, возможно, ее поспешность могла быть ему неприятна.Алекс склонился и поцеловал ее.– Нет-нет, дорогая, все в порядке. – Его до глубины души тронуло, что для нее так важно доставить ему удовольствие. – Ты обладаешь естественной способностью к такого рода вещам.Алекс пытался обуздать себя, он хотел сдержать обещание, но вслух не произнес ни слова, опасаясь нарушить чары, подчинившие себе их обоих в этом уединенном уголке.Эмма вспыхнула.– Я хочу… – чуть не задохнулась она, потому что в это время рука Алекса принялась ласкать ее грудь. Жар этого прикосновения был настолько обжигающим, что, казалось, мог прожечь ткань амазонки.Алекс довольно улыбнулся:– Тебе нравится, дорогая?Он почувствовал, как, отвердев, ее сосок стал похож на маленький бутон, проросший сквозь ткань ее платья. Сжав нежную плоть, Алекс увидел по лицу Эммы, что она испытывает истинное наслаждение. Мысленно он проклял ряд крошечных пуговичек на ее платье, препятствовавших ему спустить его ниже, чтобы увидеть эту прекрасную грудь и темный сосок, столь опьянивший его;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33