Эмму поселили в просторной комнате в западном крыле, и через двадцать минут она уже переодевалась в синюю, как полуночное небо, амазонку, готовясь спуститься вниз, где ее уже ожидал Алекс.Он стоял на ступеньках парадного крыльца, вглядываясь в травянистый холм, и она молча рассматривала его четкий профиль: никогда еще герцог не казался ей таким красивым, как в эту минуту. Прекрасного покроя бутылочно-зеленая куртка и бриджи песочного цвета очень шли ему.После его страстных поцелуев ее чувства были все еще взбудоражены, и один вид Алекса, решительно вглядывающегося во что-то видное в отдалении только ему одному, снова привел ее в волнение. Эмма гадала, удастся ли ей восстановить душевное равновесие рядом с этим сложным человеком. В последние несколько месяцев у них с Алексом сформировались дружеские отношения с постоянным приятным поддразниванием друг друга, будто они дружили с детства, но их поцелуй в саду Линдуортов изменил все, и теперь она чувствовала себя рядом с ним почти так же неловко, как при первой встрече.– Надеюсь, ваша комната вас устроила? – внезапно спросил Алекс.Эмма подняла глаза. Наэлектризованное молчание было нарушено, и теперь чувство юмора снова вернулось к ней.– Конечно, хотя, – она невольно усмехнулась, – возможно, я никогда не привыкну к тому, что коридоры столь огромны. В них поместился бы целиком наш бостонский дом.Эмма подняла глаза на свисавшие с потолка канделябры с хрустальными подвесками.– Однако как их чистят?– Полагаю, с большой осторожностью.После этой короткой информации Алекс взял Эмму за Руку, и они не спеша направились к конюшням.– Думаю, с Уэстонбертом лучше знакомиться верхом, – сказал Алекс, – он слишком велик, чтобы можно было быстро обойти его.Предвкушая приятную прогулку, Эмма улыбнулась:– Я давно не ездила верхом…Алекс недоверчиво посмотрел на нее:– Кажется, я как-то встречал вас в Гайд-парке на прелестной белой кобыле вашей кузины…В ответ Эмма лишь усмехнулась:– Разве это можно назвать верховой ездой? В парке тесно, и там можно только трусить рысцой, а про галоп следует забыть. К тому же, если бы я позволила себе проскакать там галопом, люди начали бы судачить о моем скандальном поведении, и это продолжалось бы несколько недель.Алекс, прищурившись, посмотрел на нее:– Почему у меня такое чувство, будто вы чего-то недоговариваете?– Ну возможно, я пару раз и проскакала по парку быстрее, чем следовало, – признала Эмма, и ее щеки вспыхнули.Герцог усмехнулся:– Интересно, почему я не слышал, как люди целыми неделями судачат об этом?Теперь пришел черед Эммы рассмеяться.– Боюсь, просто не нашлось таких смельчаков, которые рискнули бы сказать обо мне худое слово в вашем присутствии. – Эмма неожиданно приподняла подол юбки и побежала к конюшне, но вдруг остановилась и обернулась:– Вы никогда не узнаете о самых гадких моих проделках, и в ваших глазах я всегда останусь ангельским существом, вот так-то!– Неужели ангельским? – Алекс ускорил шаг. – Гораздо более приемлемым мне кажется слово «чертенок».– Слово «ангельский» – прилагательное, а «чертенок» – существительное, и они не могут быть взаимозаменяемыми. – Эмма показала герцогу язык.– На этом месте я бы остановился, – посоветовал Алекс.Она ответила ему надменной улыбкой:– Значит, вы считаете меня достойным противником?– Ничего подобного, – возразил Алекс с полнейшим спокойствием. – Я имел в виду, что вам пора остановиться, иначе вы свалитесь в корыто с водой.Стремительно обернувшись, Эмма увидела, что Алекс не шутил и она в самом деле лишь чудом избежала падения.– Эта вода не кажется мне чистой, – заметила Эмма, морща нос, – и запах у нее не такой уж приятный. Думаю, мне следует вас поблагодарить.– Пожалуй. – Алекс усмехнулся. – Это внесет в наш разговор приятное разнообразие.Эмма взяла Алекса под руку, и остальную часть пути до конюшен они шли вместе.Навстречу им грум вывел из конюшни двух лошадей и вручил поводья Алексу, а тот сразу же вывел лошадей на открытое пространство.– Прошу, дорогая. – Он передал Эмме поводья норовистой гнедой кобылы.– О, она великолепна. – Эмма погладила лоснящуюся спину лошади. – Как ее зовут?– Далила.– Это обнадеживает. А вашего жеребца зовут Самсон?– Вовсе нет. – Алекс хмыкнул. – Зачем навлекать на себя опасность.Эмма с подозрением оглядела его, гадая, нет ли в его словах намека, не имеющего отношения к лошадям, но в конце концов решила не обращать на это внимания.Взяв ленч, приготовленный экономкой для пикника, Алекс уложил его в сумку, и они тронулись в путь.Сначала они двигались медленно, и Эмма с любопытством оглядывала окрестности. Земля Уэстонберта изобиловала покатыми зелеными холмами, щедро усеянными бледно-розовыми полевыми цветами. Хотя большая часть полей в течение многих веков использовалась для земледелия, дом окружали нераспаханные земли, оставленные специально для того, чтобы семья могла наслаждаться всеми преимуществами сельской жизни в уединении и покое.Та часть угодий, по которой они сейчас проезжали, не выглядела слишком лесистой, хотя кое-где ее украшали кряжистые дубы, и Эмма подумала, что эти деревья весьма пригодны для лазанья. Она улыбалась, с наслаждением вдыхая свежий деревенский воздух.Алекс улыбнулся в ответ:– Вам нравится, да?Эмма была слишком поглощена зрелищем, чтобы ответить что-то остроумное.– Здесь воздух чище, и, вдыхая, словно ощущаешь его вкус. Не думаю, что я понимала, как скучаю по деревенской жизни, пока не оказалась здесь.– Я чувствую то же самое каждый раз, когда уезжаю из города, – подтвердил Алекс. – Но увы, не проходит и нескольких недель, как я начинаю скучать.– Возможно, – отважно предположила Эмма, – просто здесь нет подходящего общества?Алекс осадил лошадь и пытливо посмотрел на свою спутницу, но Эмма отважно встретила его взгляд.Прошло несколько секунд, и наконец Алекс нарушил молчание.– Возможно, – ответил он так тихо, что Эмма с трудом его расслышала. – Видите вон то дерево впереди, на гребне холма?Эмма кивнула.– Давайте поскачем туда наперегонки. Я даже предоставлю вам фору, поскольку вам мешает двигаться это чудовищное сооружение, именуемое дамским седлом.Не произнеся ни слова, Эмма послала лошадь с места в карьер. Оказавшись у финиша и опередив Алекса на целую лигу, она расхохоталась, наслаждаясь победой и чудесным ощущением полного уединения.Волосы ее выбились из прически, и она подняла руки, чтобы ее поправить, но тут же непокорные огненные локоны рассыпались у нее по спине.Алекс подавил желание поддаться этому обольстительному жесту.– Вам следовало бы подождать начала соревнования. – Он благодушно улыбнулся.– Конечно, но тогда я едва ли смогла бы выиграть.– Смысл скачек заключается в том, чтобы выиграл лучший.– Смысл в том, – со смехом возразила Эмма, – чтобы выиграл тот, кто быстрее соображает.– Боюсь, мне вас не переспорить. – Алекс вздохнул.– А разве мы спорим?– А разве нет?– В любом случае выигрыш в этом споре достанется наверняка не мне.– Вы очень упрямы.– Мой отец сетует на это уже двадцать лет.– В таком случае не стоит ли покончить с этим? – Алекс быстро спешился и достал сумку с едой.– Кстати, – Эмма тоже спустилась на землю, – вы так и не назвали мне имя лошади.Алекс сверкнул улыбкой.– Цицерон – Он принялся расстилать на земле яркий плед.– Цицерон? – Эмма недоверчиво посмотрела на него. – Вы любите все латинское?– Нет. – Алекс сопроводил ответ гримасой отвращения при воспоминании о чертовых уроках латыни, преподанной ему в детские годы и позже в Итоне и Оксфорде. Затем он уселся на расстеленном пледе и принялся выгружать еду из сумки. – Я питаю к латыни искреннюю неприязнь.– В таком случае почему ваша лошадь носит имя латинского оратора?Эмма приподняла юбки и не без изящества уселась на плед напротив Алекса, после чего он, улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой, бросил ей яблоко.– По правде говоря, не знаю. Просто мне нравится, как оно звучит.– Что ж, эта причина ничем не хуже любой другой. Что касается меня, то мне латынь тоже никогда особенно не нравилась – ведь на этом языке и поговорить-то не с кем, разве что с немногими священниками…Эмма покатала яблоко между ладонями, а Алекс тем временем извлек из сумки бутылку вина и два изящных стакана, завернутых в кусок фланели.Когда герцог снова посмотрел на Эмму, она уже отодвинулась от него и склонилась над маленьким розовым полевым цветком. Он вздохнул, подумав, что и представить себе не мог, какое удовольствие может доставлять верховая прогулка в окрестностях Уэстонберта в обществе этой непоседы по сравнению с его прежними бесцельными скитаниями. Правда, ему не слишком нравилось, что счастье и мир его души постепенно обретают зависимость от обворожительной рыжеволосой красавицы, сидевшей напротив. Эмма откровенно нравилась ему, нравился ее острый как бритва ум и то, что она хорошо образованна. К тому же в отличие от большинства светских особ она умела пошутить, никого не оскорбляя.Тем не менее, хотя его друзья твердили, что он должен хватать ее и тащить к алтарю до того, как его опередят, или до того, как она упорхнет в свой Бостон, Алекс твердо решил не жениться на ней. При этом сознавал, что если в самом скором будущем не сможет заняться с ней любовью, то сойдет с ума.Эмма все еще рассматривала цветок с самым серьезным видом, потом перевернула его, чтобы увидеть, каков он изнутри.Алекс, наблюдая за ней, задумчиво провел рукой по волосам. Он не мог не признать, что в последнее время впадал в уныние, если не видел ее хотя бы один день.Внезапно Эмма подняла на него фиалковые глаза, оживленные и блестящие.– Посмотрите: разве это не чудесно! – Она протянула ему цветок.Алекс вздохнул. Интересно, что бы случилось, если бы сейчас он бросил ее на плед и сорвал с нее одежду? Глава 11 Эмма тотчас же заметила хищный блеск в глазах Алекса и тут же приготовилась дать отпор. При этом она ощутила трепет где-то внутри, и ее дыхание участилось. С едва слышным вздохом Эмма выбранила себя за слабость. Зеленые глаза Алекса обещали неизведанные удовольствия, а она…Эмма не понимала отчего, но ее тело томилось по этому неизведанному. Она судорожно сглотнула и увлажнила губы языком, а затем принялась нервно покусывать нижнюю губу. Желая быть честной с самой собой, Эмма не могла не признать, что нетерпеливо ждет следующего действия Алекса.Однако вскоре стало очевидно, что Алекс вовсе не намерен продолжать. Когда Эмма отвернулась, он не воспользовался случаем, не приподнял ее лицо, чтобы встретить ее взгляд, не сделал попытки заключить ее в объятия. Вместо этого он снова занялся бутылкой вина, которую держал в руке, и принялся извлекать из нее пробку.Эмма заправила за ухо своевольную прядь огненных волос и вздохнула, гадая, сколько еще они с Алексом смогут жить в состоянии почти непрерывного напряжения. Она не имела ни малейшего представления о том, как эта ситуация может разрешиться и чем все это закончится, но в ней крепло чувство, что необходимо что-то предпринять, и немедленно.– Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Эмма, мысленно выбранив себя за то, что не набралась храбрости сказать что-то поумнее.Пробка выскочила из горлышка с громким хлопком, и Алекс поднял победный взгляд на Эмму, ожидавшую ответа, сидя среди темных юбок, веером собравшихся вокруг ее ног.– Думаю, вы пока могли бы распаковать сверток с ленчем, – ответил он, подавая ей сумку. На одно краткое мгновение их руки соприкоснулись, и Эмме показалось, будто ее ударило током. Она тут же отдернула руку, удивляясь остроте отклика на только мимолетное касание.Взглянув на Алекса, Эмма была готова поклясться, что на его лице появилась легкая улыбка; затем он принялся разливать вино. Должно быть, он тоже почувствовал что-то, но не хотел этого показывать.Тем временем Алекс думал о том, как ему выйти из этого щекотливого положения.– Расскажите мне о своем детстве, – поспешил он спросить, стремясь ввести разговор в безопасное русло.– Мое детство? – Эмма приняла от него бокал с вином. – Что вы хотите о нем знать?– Все, что угодно. – Алекс лениво откинулся назад и оперся на локти.– Мне уже двадцать лет, – вежливо напомнила Эмма. – А это значит, что я не могу рассказать за один день обо всем случившемся когда-либо в моей жизни.– Тогда расскажите о том, что было в вашей жизни самого худшего.– Худшего? – Эмма недовольно поморщилась, но тут же рассмеялась. – Вы, конечно, думаете, что я была несносным ребенком, верно?– Вовсе нет, – мягко возразил Алекс, делая глоток вина и затем ставя свой стакан на ровное место. – Я думаю, что вы были чертенком.Эмма рассмеялась еще громче и тоже поставила свой стакан.– А ведь вы правы: пожалуй, я и впрямь походила на чертенка. – Она принялась вертеть в пальцах свой локон. – Многие считают, что мои волосы напоминают огонь. А теперь представьте, как они выглядели в десять лет. Я походила на морковку!Алекс улыбнулся, представив маленькую Эмму, волосы которой мелькают то там, то здесь по всему бостонскому дому.– И еще у меня была уйма веснушек, – продолжала Эмма.– У вас и сейчас есть немного – на переносице, – насмешливо сообщил Алекс, думая при этом, что не прочь поцеловать каждую из них.– Не очень по-джентльменски делать подобные замечания, – буркнула Эмма, – но я с этим примирилась. Боюсь, мне никогда не избавиться от этих гнусных пятен.– А знаете, я нахожу их довольно милыми.Смущенная неожиданным комплиментом, Эмма отвела глаза.– Благодарю.– Но вы все еще не ответили на мой вопрос.Эмма с недоумением посмотрела на герцога.– Насчет самого ужасного, что вы совершили в детстве, – напомнил он.– О, это настоящий кошмар!– Горю нетерпением услышать подробности.– Да? Но я и в самом деле считаю, что поступила плохо.– Вы только разжигаете мое любопытство, дорогая. – Улыбка медленно расплылась по смуглому лицу Алекса.– Ладно, так уж и быть. – Эмма вздохнула, признавая свое поражение. – Это случилось, когда мне исполнилось тринадцать. Вы, кажется, знаете, что мой отец владеет компанией, занимающейся морскими перевозками…Алекс кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33