— Что ж, кузен Гарнер, вы не сможете сказать, что я не пыталась. Уитни нашла кухню в задней части огромного дома, и, когда она вошла туда, слуги застыли каждый за своим делом и изумленно уставились на нее. Она вежливо спросила, где найти ручей или колодец и дрова. После неуверенных возражений со стороны старшего лакея ей показали внушительную кладку дров в конце двора с хозяйственными постройками. Уитни взяла первое полено, но тут подскочил разъяренный старший лакей, и они стали молча вырывать друг у друга это несчастное полено. Она попыталась с ним сторговаться и предложила натаскать дров и в другие комнаты наверху, если он позволит ей обеспечивать себя дровами.Но вскоре Уитни пришлось вернуться в кухню с пустыми руками. Она была возмущена — этот тип вел себя так, как будто вся эта поленница принадлежит только ему! Сдерживая раздражение, она попросила дать ей кувшин и указать дорогу к колодцу. Ей было решительно отказано и в том, и в другом. Она уже теряла терпение, как вдруг увидела на столе котелок с поднимающимся тестом и решила попытаться обменять на дрова и воду свое поварское искусство. Перепачканный в муке повар только с ужасом на нее посмотрел, и тут же поднялся растерянный и возмущенный гул голосов горничных, посудомойщиков и лакеев, которые набились в кухню, как только стало известно о вторжении жены молодого хозяина.Кипя от возмущения, низенький тучный повар загородил телом свой стол, не давая Уитни приблизиться. Но это нисколько не обескуражило Уитни: она отлично понимала, что все повара с крайней ревностью относятся к своему делу. Тетушка Сара даже поддерживать огонь в плите никому не позволяла, когда пекла свои знаменитые пироги.— Ну тогда скажите, — глаза ее лукаво блеснули, — вы когда-нибудь слышали о фруктовой косе?Повар дрогнул, и она поняла, что еще один рассказ тетушки Кейт о жизни богатых может принести плод… точнее, фруктовую косу. Повар растерянно заморгал, попавшись на испытанную уловку — неотразимую улыбку Уитни Дэниелс. И вскоре она была уже по локоть в муке и вдохновенно возилась с тестом, очищенными яблоками и консервированной вишней.Расхаживая по дому и не найдя слуг за обычной работой, Эджуотер заметил столпившихся в дверях кухни людей и, властно растолкав их, вторгся внутрь. Один вид Уитни, согнувшейся над рабочим столом с засученными рукавами и с испачканным в муке подбородком, привел его в неподдельный ужас.Не смея делать замечания Уитни, Эджуотер обрушил свой гнев на повара и других слуг, которые наблюдали за работой молодой хозяйки. Уитни решила избавить их от незаслуженного наказания: она вытерла руки, смахнула с платья муку и молча удалилась в ту часть дома, которую Эджуотер назвал «семейной».Оказавшись не у дел, Уитни с мрачным видом бродила по этажу, на всякий случай заложив руки за спину, чтобы не задеть какую-нибудь хрупкую вещицу. В огромном холле друг против друга располагались две просторные гостиные, обставленные обтянутой шелком мебелью и увешанные большими, потемневшими от времени портретами стариков с угрюмыми и кислыми лицами. Вероятно, это все предки Таунсендов, заключила Уитни, иначе зачем им держать здесь эти портреты, наводящие тоску. Она рассматривала их лица и удрученно покачивала головой: ни с одним из позировавших она не вступила бы в торг за лошадь — у всех были жесткие алчные глаза, гордо задранные носы и неумолимые подбородки. За Гарнером Таунсендом тянется длинная цепочка его железных предков. Интересно, как же ему удалось сохранить в себе признаки человечности?Она быстро покинула это мрачное сборище и направилась по боковому коридору, заглядывая в комнаты и гадая, где может быть Гарнер. Заметив приоткрытую дверь, она подошла ближе и заглянула в пропахшую пылью комнату с закрытыми ставнями, вдоль стен которой тянулись полки с книгами и бумагами. Контраст с остальными тщательно убранными и красивыми комнатами поразил ее, и она вошла внутрь. Поморщившись от ударившего в нос застоявшегося запаха табака, она направилась к окну и распахнула ставни. Вдруг со стороны камина до нее донесся вздох и испуганное ворчание, и она быстро обернулась.— А-а, это вы! — раздался скрипучий сонный голос.Уитни растерянно уставилась на старого Эзру Таунсенда, сидевшего у камина в своем кресле-каталке, который заслонял рукой от хлынувших в комнату лучей солнца свои сердито поблескивающие глазки.— Какого черта вы здесь делаете? — раздраженно закричал он.— Я не думала… что в комнате кто-то есть. — Уитни ощетинилась, памятуя о нескольких неудачных утренних встречах. — Просто увидела книги и…— Ф-фу, — выдохнул он, окидывая оценивающим взглядом ее фигуру и заметив всплеск гордости в ее поразительно красивых глазах. — А что делать с книгами такой безграмотной особе, как вы? Скорее всего воровать. Этому щенку стоило бы держать вас на коротком поводке.— Ошибаетесь, я грамотная. — Уитни гордо сложила руки на груди. — И еще имейте в виду: Дэниелсы никогда не воруют. Мы берем только то, что заработали в открытой и честной сделке.— Это еще нужно посмотреть. — Эзра подкатил кресло ближе, оглядывая Уитни бесцеремонным взглядом. Чертовски хороша, решил он, по крайней мере внешне. — И как же вы это сделали? — требовательно спросил он. Она непонимающе наклонила голову, и он пояснил: — Как вам удалось его заманить и заставить жениться? Правда, иногда он бывает довольно глупым, но не полный же он дурак!Уитни вспыхнула под властным взглядом старика.— Да, он далеко не дурак. И не высокомерный и грубый тиран… и не ядовитый на язык… и не засохший от старости чернослив! — Она с радостью увидела появившийся на желтоватом лице старика густой румянец. — Иногда он бывает жестким, но он вовсе не такой, как все остальные железные Таунсенды. И благодарите за это Бога! — Она гордо расправила плечи и пошла прочь, не дожидаясь, пока Эзра придет в себя.— Больше чтоб я вас здесь не видел! — очнувшись, крикнул Эзра ей вслед, когда она уже была в коридоре.Злобно ворча, он подъехал к окну и раздраженно захлопнул ставень, который ударился о раму и тут же отскочил назад, больно ударив его по руке. Старик еще раз с силой толкнул ставень, и тот снова распахнулся. Он с проклятием развернул кресло и уставился на открытую дверь. И пока он сидел там, согреваемый теплыми лучами солнца, его злоба уступила место глубокой задумчивости.— Значит, эта вспыльчивая девчонка защищает нашего юнца? Глава 17 Уитни прибежала в свою комнату, с размаху уселась на скамью у кровати и мрачно уставилась на голубой ковер. Она столкнулась с двумя спесивыми членами семьи Гарнера, с его надутым от важности дворецким, с его трусливыми и недоверчивыми слугами и так или иначе оскорбила каждого из них… а еще нет и двенадцати часов!Она раздраженно фыркнула, возмущенная до глубины души тем, что ей не дали возможности честно обменять свой труд на удовлетворение своих потребностей. С одной стороны, ее обвиняют в том, что она охотится за деньгами, а с другой, отказывают в возможности самой себя содержать. Но Дэниелсы — люди практичные, и она обладала достаточно острым коммерческим чутьем, чтобы не понять, где ее ждет проигрыш. Если она будет продолжать торговаться и требовать права самой себя обслуживать, это только вызовет еще большее недоброжелательство и навлечет и на нее, и на Гарнера еще большее презрение. И хотя лично ей совершенно безразлично, что думают о ней его родственники, ее стало волновать их мнение о Гарнере. Ведь от их одобрения зависело, сможет ли он приобрести контрольный пакет акций компании Таунсендов, чего он, кажется, очень хочет.Ох уж эта его семейка! Отец сказал, что Гарнер должен создать ей семью. Но это же не семья, а настоящее крысиное гнездо! Они холодные и бесчувственные и только и знают, что подмечают друг за другом малейшие промахи, выставляя их напоказ. И слыханное ли дело, чтобы члены одной семьи делили общий дом на территории, пропорциональные количеству акций в процентах! И грызутся из-за них, как бешеные собаки. Куда только деваются их светские манеры! Уитни глубоко задумалась. Нет, они никогда не станут ей семьей! Можно себе представить, что значит расти в такой жуткой обстановке. Как только Гарнер выжил… И вдруг она все поняла. У него выросла железная скорлупа, вот как он выжил… крепкая, надежная, непроницаемая броня. Внезапно перед ней встало лицо Гарнера, каким оно было вчера ночью, с потемневшими глазами и столь редкой для него нежной улыбкой, и у нее на сердце сразу стало теплее. Под этой железной броней скрывался восхитительно нежный и чувствительный человек, мужчина, который успокаивал ее своей любовью, несмотря на явное презрение к ней его семьи и свое собственное недоверие к ее происхождению и поведению. Она думала, что только вообразила себе его нежную любовь, но нет, он ее действительно любит.Уитни вспомнила пылающее страстью лицо Гарнера, его жаркие губы, нежность, которая проявлялась в каждом его слове, в каждом движении. Озабоченное выражение уступило место счастливой улыбке, удовлетворенной и вкрадчивой, — сильнодействующей смеси Уитни Дэниелс и Далилы.Гарнер Таунсенд перед ней в долгу, сказал ее отец и был совершенно прав. Но ей не нужны ни его деньги, ни тем более его семейка. Остается третья часть их сделки — его мужское внимание и нежность. Ее бросило в жар, когда она вспомнила о его сильных и ласковых руках.Если ее специфическое чутье говорит правду, она может получить больше того, что выторговала. По лицу Уитни скользнула озорная улыбка. А может, и гораздо больше!Вечером Маделайн встретила ее в главном холле с сообщением, что Гарнер не вернется к обеду — у него какие-то дела, так что она взяла на себя смелость приказать Мерси, чтобы та принесла обед в комнату Уитни. Уитни сразу поняла желание надменной девчонки унизить ее и подавила первый импульс смириться с временным изгнанием из семьи. Уитни прошла мимо девушки в обеденный зал и с невозмутимым видом ожидала, когда лакеи поставят еще один прибор — для нее. И под прицелом трех пар придирчивых глаз так уверенно и непринужденно управлялась с приборами и салфетками, что сердце тетушки Кейт растаяло бы от радости. Единственный промах, который она допустила, была ее просьба вместо вина, которое она не пьет, подать ей виски — просьба, которая была немедленно и решительно отклонена.Следующие три дня не дали Уитни возможности закрепить ее сделку с Гарнером. Он вставал еще до рассвета, сразу же отправлялся в контору компании и возвращался поздно вечером, таким образом предупреждая любые контакты с Уитни. Он ее избегает, с упавшим сердцем поняла она. Как она может извлечь выгоду из их сделки, когда ей не удается даже увидеться с ним?Одинокая и унылая, она слонялась по дому, рассматривая бесконечные безделушки и пытаясь найти применение своим силам. Но даже Таунсенд-хаус был всего лишь очень большим домом, и через три дня, в течение которых она в одиночестве бродила по верхнему этажу, чтобы не встречаться с членами его семьи, она сдалась и спустилась вниз.Она отодвинула скользящую дверь одной из комнат и вошла внутрь, не подозревая, что там кто-то есть. Внезапно она оказалась лицом к лицу с Маделайн, которая уютно устроилась на диване перед огнем с очень величественной седовласой дамой. Разговор сразу умолк, когда женщина проследила за настороженным взглядом Маделайн и увидела стоящую у двери Уитни.— Простите, — неуверенно сказала Уитни. — Я не знала, что…— Ну раз уж вы здесь… — Маделайн поставила чашку на поднос и повернулась к Уитни со злорадной улыбкой, — можете его унести. — Она повелительно махнула рукой. — Отнесите поднос в кухню.Уитни замерла на месте, неожиданно для себя задетая пренебрежительным тоном и жестом Маделайн, которые она обычно использовала в общении со слугами. Дерзкая девчонка ясно дала понять, что поскольку Уитни продолжает расхаживать по дому одетая как какая-нибудь служанка, то она готова с радостью так и воспринимать ее. Роскошно одетая леди скользнула по Уитни рассеянным взглядом и вернулась к прерванному разговору. Уитни разозлилась, угадав в поведении Маделайн намерение оскорбить ее.— Ну а жена Гарнера? — спросила леди. — Когда мы ее увидим, дорогая?— О, думаю, еще не скоро! — сказала Маделайн. — Видите ли, она выросла на границе и совершенно не привыкла к цивилизованному обществу. Вообразите… она не пьет вина, только виски!— Ах, Боже мой, бедный Гарнер!Уитни круто повернулась, с силой откатила дверь в сторону и стремительно направилась в холл, где едва не столкнулась с Эджуотером.— Ваш плащ, мэм?— Его нет в моей комнате, и Мерси сказала, что вы знаете, где он. Из серого фетра… — Уитни нетерпеливо провела себе по груди. — С такими полированными костяными пуговицами…— Я его отлично запомнил, мадам. — Эджуотер презрительно фыркнул, многозначительно глядя на ее платье. — У меня создалось впечатление, что мадам не выйдет из дому, пока не прибудет ее новый гардероб.— Благодарю вас, но никакого нового гардероба не будет. — Уитни вспыхнула и невольно взглянула на свое домотканое платье. Она одевается хуже горничной, сказала Маделайн. Уитни гордо выпрямилась. — И потрудитесь найти мой плащ.— Боюсь, это невозможно, мадам. Его… сожгли.— Сожгли?! — Уитни потеряла дар речи. Они сожгли то малое, что она могла называть своим. Наконец она обрела голос: — Да как вы посмели?!Вся дрожа от возмущения и оскорбленного самолюбия, она резко повернулась и отправилась в кухню. Ей нужно хоть ненадолго вырваться отсюда, глотнуть свежего воздуха, не отравленного ядом ненависти!— Мне нужен плащ, любой плащ. — Она встала в центре кухни, уперев руки в талию и вызывающе подняв голову.— Вот, мэм. — Не обращая внимания на возмущенные восклицания Эджуотера, кудахтанье повара и перешептывания лакеев, вперед протолкался Бенсон, расстегивая свой потрепанный военный плащ. — Я с радостью одолжу его вам, мэм.У Уитни застрял комок в горле, и она не смогла торговаться с ним, как положено. Она просто взяла его и собралась надеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58