— Ее слова прозвучали так легко и спокойно, как будто ее эта проблема волновала уже не до такой степени, как некоторое время назад.— Нет-нет, она знает, что нужно делать с такими волосами. Значит, ты приедешь к нам?— А что мне еще остается делать? Почему бы и нет? Мне будет очень приятно познакомиться с твоей мамой-чародейкой.— Знаешь, Линд, твои волосы уже не такие курчавые, как раньше. Они стали просто волнистыми, но ты не можешь справиться с ними только потому, что они чересчур жесткие. Думаю, что мама поможет тебе найти на них управу.— Помчались! — закричала Линдсей, когда они спрыгнули с сидений подъемника.Это был тот самый горный склон, на котором для Линдсей закончился лыжный сезон 1982 года. Посреди него она упала и сломала ногу. На нее неожиданно налетел какой-то парень, который, видимо, впервые встал на лыжи, так как очень неумело спускался, и в конце концов полностью потерял контроль над ними. Сам он, кстати сказать, остался целым и невредимым, а вот она получила очень серьезный перелом и довольно долго пролежала в больнице. Самое интересное, что ей и в голову не пришло позвонить родителям, пока ее лечащий врач, молодая женщина с очень сильными контактными линзами, не напомнила ей об их существовании.— Почему бы мне не сделать это вместо тебя, Линдсей? — неожиданно предложила она во время одного из осмотров. — Сейчас ты наглоталась болеутоляющих таблеток, и твоя бессвязная речь, безусловно, может порядком напугать их. Ты же знаешь, как ведут себя родители в подобных случаях.— Моего отца ничто не может испугать, — грустно заметила Линдсей.— В таком случае испугается твоя мать.— Моя мать не лучше отца. Не волнуйтесь, доктор, все будет нормально. Не стоит об этом беспокоиться. Я здесь, а они в Сан-Франциско, и мне не очень хочется сообщать им о случившемся.— Ерунда какая-то, — с недоумением сказала доктор Бэйнз. К величайшему изумлению Линдсей, первым человеком из числа родственников, которые навестили ее, была семидесятисемилетняя бабушка, появившаяся у ее постели на третий день после случившегося. Она была по-прежнему живой, очень подвижной и жизнерадостной в своем розовом шерстяном костюме и шляпе, напоминающей по форме старинный колокол. Увидев ее в своей комнате в общежитии, Линдсей чуть с кровати не свалилась.— Ты не приехала домой на Рождество, — без обиняков заявила бабушка, как только остановилась у ее кровати.Линдсей в это время весело болтала со своими подружками, положив загипсованную ногу на стул. Гэйтс обвела строгим взглядом комнату, задержав внимание на пакетах из-под чипсов и пустых банках из-под кока-колы. На ее лице тут же проступило неудовольствие от того бардака, который царил в этом жилище. Подружки Линдсей удалились почти сразу же после того, как она представила им свою бабушку. Осмотрев комнату, Гэйтс убрала несколько пустых пакетов и решила, что теперь стало намного лучше. Линдсей внимательно наблюдала за бабушкой, пытаясь вспомнить, вела ли она себя дома подобным образом. Нет, бабуля всегда сторонилась домашней работы и почти никогда никого не ругала, хотя Линдсей хорошо знала, что за всю свою долгую жизнь бабушка проглотила немало горьких ругательств.— Садись, бабушка, — предложила она ей.Гэйтс наклонилась над кроватью и позволила внучке поцеловать ее в щеку. Затем она выпрямилась и мило улыбнулась:— Я решила, что должна сделать это хотя бы один раз в своей жизни. Кстати, в твоих пакетах осталось хоть что-нибудь? Что-то я проголодалась, пока добиралась к тебе.— Думаю, что осталось, бабушка, но все эти чипсы лежат здесь слишком долго, и к тому же — они все раскрошились. Вряд ли они тебе понравятся. Если хочешь, я сейчас позову Гэйл и она принесет несколько пакетов чипсов.Гэйтс вежливо отклонила ее предложение, хотя и вздохнула при этом. Она утешила себя мыслью, что ее нежный желудок непременно справится с подобным неудобством.— Я приехала сюда прежде всего из-за желания убедиться в том, что с тобой все в порядке. И вот теперь я нисколько не сомневаюсь в том, что это действительно так. Кроме того, Линдсей, я хочу сообщить тебе, что твои родители полны решимости развестись. Твоя мать чувствует себя не очень хорошо, а то бы она сама приехала навестить тебя. Сначала я хотела позвонить тебе, но потом решила, что подобные вопросы лучше всего решать с глазу на глаз.Линдсей почувствовала, что ее сердце стало биться в учащенном ритме, хотя эта новость вряд ли была для нее неожиданной. Она прекрасно помнила все ссоры между родителями и те крики, которыми сопровождались почти все их конфликты. Она помнила также и то, как называл ее саму отец, постоянно сравнивая с Сидни, и как мать отчаянно бросалась на ее защиту, навлекая на себя дополнительные упреки. Ее мать всегда огрызалась, вступала в спор, и все же…— Развод? Но почему?Гэйтс пожала плечами:— Потому что они дураки. Другого объяснения я не нахожу.— Но меня же там уже давно нет?!Бабушка нисколько не удивилась тому, что Линдсей мгновенно перенесла всю вину на себя. Дети всегда очень болезненно относятся к ссорам родителей и часто винят себя за подобные конфликты.— Ты здесь ни при чем. Они разводятся не из-за тебя. — Гэйтс отвернулась к окну, зная, что это не совсем так. — Все дело в другом, — продолжила она после небольшой паузы. — Послушай меня, Линдсей. Тебе уже семнадцать лет, ты уже не ребенок и наверняка знаешь, что твой отец не относится к числу верных и преданных мужей. Кстати сказать, он не отличался верностью даже по отношению к своей первой жене. У нее тоже были аналогичные проблемы, и только преждевременная смерть спасла ее от неминуемого развода. — Гэйтс снова пожала плечами и вспомнила своего покойного мужа, который любил приударить за симпатичными женщинами, и делал это с величайшим мастерством. — Знаешь, есть мужчины, которые жить без этого не могут, — продолжала она, поражаясь своей собственной откровенности. — Твой дедушка был точно таким же. Он содержал больше любовниц, чем твой отец видел во сне. Что же до меня, то я всегда закрывала на это глаза, так как жили мы совсем в другое время. Тогда женщина не имела таких прав, как сейчас. Нынешние женщины ведут себя по-другому, и их никто не принуждает терпеть подобные выходки своих мужей. Твоя мать просто устала от всего этого. Она сама сказала мне об этом. Знаешь, она сильно исхудала за это время. Странно, не правда ли?— Надеюсь, она не больна?— Не знаю, малышка. Я тоже устала от всего этого хаоса. Слишком я стара для всех этих глупостей, но мне показалось, что ты имеешь право услышать об этом не по телефону, а из уст своих близких людей. Ты заметно изменилась за это время, стала более взрослой, более раскованной, и я очень рада этому. Я попросила твоего отца покинуть наш дом, так как не могу представить его там одного, без твоей матери. Очень жаль, что так все случилось. Знаешь, это тебе может показаться странным, но мне всегда нравилась твоя мать. Конечно, у них не было абсолютно никаких перспектив, в особенности после того… Но это уже тебя не касается. Как бы там ни было, но он вынужден был оставить наш дом и купить себе небольшой, но вполне приличный особняк в викторианском стиле на Бродвее, неподалеку от Стейнера. А твоя мать купила неплохую квартиру в кондоминиуме на Ноб-Хилл.— Сейчас ты совсем одна, бабушка?— Да, и чувствую себя превосходно. Поэтому не думай, пожалуйста, что я умру от одиночества. Твои родители вконец извели меня. Сейчас мне хочется провести свои последние золотые годы в полной тишине. — Гэйтс замолчала и уставилась в окно, где виднелись заснеженные вершины гор. Она уже давно позабыла о том, что где-то есть снег, мороз и холодный ветер. Господи, как можно вынести все это?Линдсей посмотрела на нее, а потом опустила глаза.— Отец был здесь три недели назад, — тихо прошептала она, не поднимая глаз.Гэйтс вздрогнула.— Он приезжал, чтобы повидаться с тобой?— Нет, он даже не пытался встретиться со мной. Я совершенно случайно увидела его и понятия не имею, с какой целью он приезжал сюда. Может быть, он просто хотел проверить, не позорю ли я семью Фоксов плохими отметками, употреблением наркотиков или чем-нибудь в этом роде.— Или чем-нибудь в этом роде, — задумчиво протянула Гэйтс. — Он никогда не говорил мне, что собирается приехать сюда, но, с другой стороны, ему уже далеко не двадцать, чтобы советоваться со мной по каждому поводу. Он взрослый человек и может ехать куда ему только вздумается. Кроме того, он инвестировал капитал в академию, стал их полноправным партнером и, судя по всему, решил обсудить свои деловые интересы с новыми совладельцами. Да, только это может быть более или менее разумным объяснением его визита в эту школу. Он просто хотел поговорить о деле со своими партнерами. Кстати, это одна из причин моего приезда сюда.— Понятно, — понуро сказала Линдсей и задумалась. Все можно понять, но почему же он не зашел к ней хотя бы на минутку, чтобы просто поздороваться? Если бы на ее месте была Сидни, он немедленно прискакал бы сюда с кучей дорогих подарков, обнимал бы ее, веселился, а потом повел бы ее в какой-нибудь дорогой ресторан. Интересно, почему он вложил капитал в эту академию? Она слышала, как об этом говорила одна из секретарш, но тогда она не поверила этому. Значит, это все-таки правда? Неужели он предположил, что ее могут исключить из школы за неуспеваемость, и именно таким образом решил защитить доброе имя своей семьи? Как это неприятно! Не приведи Господи, если это станет известно кому-нибудь из ее подруг. Почему же он не удосужился хотя бы позвонить ей? — Мама не звонила мне с самого Рождества.— Да, я знаю. Но я уже сказала тебе, что она чувствовала себя не очень хорошо. Думаю, что скоро она позвонит тебе. Ах да, Линдсей, чуть не забыла. У Сидни был выкидыш. Нет, с ней все в порядке, но муж чрезвычайно удручен этим обстоятельством и совершенно замкнулся в себе. Его мать и сестра очень обеспокоены его состоянием. Откровенно говоря, я не думаю, что это действительно был выкидыш. Сидни ехала куда-то на машине и попала в аварию, из-за чего у нее начались преждевременные роды. Это был мальчик, но он весил меньше двух фунтов, и у него фактически не было никаких шансов выжить.— О!— Твой отец немедленно вылетел туда, чтобы быть рядом с ней. Думаю, что скоро он вернется домой. Он говорит, что Сидни намерена вернуться в адвокатскую фирму. Ты же знаешь, что она хотела быть хорошей женой в традиционном понимании и во всем соответствовать семейным обычаям ди Контини. Не могу сказать, преуспела ли она в этом деле. Все кончилось в тот самый момент, когда она потеряла ребенка. Посмотрим, что будет дальше. Естественно, Алессандро не в восторге от ее решения, но что он может поделать? Сидни всегда была самостоятельной и все делала по-своему. Она сильная женщина и всегда была такой, поэтому нет никаких оснований опасаться за ее судьбу.Одно упоминание имени своей сводной сестры порождало у Линдсей ощущение ужасающей незащищенности, а глубоко в душе возникала ноющая боль. Бедный Алессандро. Интересно, как быстро ехала Сидни на той машине и действительно ли она попала в аварию? Скорее всего она ехала слишком быстро и поэтому сама виновата в том, что с ней случилось. Какое несчастье! Бедный князь так хотел иметь сына, хотел быть отцом, а Сидни лишила его такой возможности. Линдсей всем существом чувствовала, что вина за преждевременные роды и смерть ребенка полностью лежит на Сидни. И вот теперь она оставляет его и напрочь отказывается выполнять свои супружеские обязанности.Линдсей посмотрела на свой письменный стол, где в красивом конверте лежали три почтовые открытки, присланные ей князем за последние шесть месяцев. Причем все они были отправлены из разных мест и все были бесконечно дороги для нее. Первая открытка пришла из Санторини, где он и Сидни провели несколько дней во время своего медового месяца. Самое интересное заключалось в том, что он думал о ней даже тогда, когда отдыхал с женой. Его слова были очень теплыми, ласковыми, а в конце он приписал два слова: «С любовью». Именно так. Не «пока», «всего хорошего» или «до встречи», а именно «С любовью, Алессандро».Линдсей отвела взгляд в сторону и проглотила горький комок. Сидни не заслужила такого счастья и такого мужа. Что она с ним сделала! Лишила возможности стать отцом своего ребенка.Это она убила его. Внезапно Линдсей сообразила, что бабушка с нескрываемым любопытством наблюдает за ней, и тут же спросила ее о состоянии дел в больничном комитете, о поварихе Дорри и Лэнсфорде, который уже около тридцати лет был бессменным дворецким в доме Фоксов.На следующее утро Гэйтс встретилась с директрисой школы миссис Энглторп — дородной женщиной примерно сорока лет с черными волосами, в которых кое-где уже проглядывала седина, с миловидным лицом и большими карими глазами. Она была пышногрудой, длинноногой, сладкоречивой и совершенно непосредственной в своих манерах. К числу прочих достоинств можно было, несомненно, отнести ее умение хорошо одеваться. Поздоровавшись с Гэйтс со всей деликатностью, на которую она была способна, Кэндис Энглторп угостила ее чаем и самыми вкусными лепешками из всех, которые Гэйтс доводилось пробовать за пределами Эдинбурга.Утолив жажду прекрасным чаем, Гэйтс сидела за столом и внимательно изучала директрису. Да, эта Кэндис Энглторп была очень красивой женщиной, яркой, изящной, грациозной и весьма чувственной, о чем не трудно было догадаться. Можно было не сомневаться, что она сделает все возможное, чтобы Линдсей чувствовала себя здесь как дома.— Хотелось бы знать, как идут дела у моей внучки.— Знаете, мы все были очень взволнованы, когда она сломала ногу во время лыжной прогулки. Вообще говоря, Линдсей прекрасно держится на лыжах, но, насколько я знаю, избежать этого падения было практически невозможно. В нее врезался какой-то парень, который, по всей видимости, впервые оказался на этом склоне и не справился с лыжами.— Нет, я имела в виду не ее сломанную ногу, а совсем другое. Удалось ли ей адаптироваться к школе и новому окружению?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68