Позже я воевал в Испании, а потом во Франции.— Но ведь сейчас мы ни с кем не воюем.— Солдат всегда готов к войне.— Но пока вы не собираетесь за границу?— Нет, до тех пор, пока в этом нет нужды.— Значит, вы муштруете своих подчиненных и находитесь в боевой готовности… А у вас есть свой дом?— За городом. На севере страны у нас есть имения, которыми сейчас управляет мой младший брат. Он не пошел служить в армию. У меня дом в Фар-Фламстеде. Это к западу от Хэмптона. Конечно, у меня есть городская квартира.— Как и у Джервиса.— Это необходимо, так как он служит при дворе.— А ваше поместье старинное?— Нет, прошлого столетия, как и большинство из них.— И вы отправляетесь туда, когда вам хочется насладиться сельской идиллией?Неожиданно в воздухе повисло молчание, и я взглянула на своего собеседника. Черты его лица застыли, словно маска, и он медленно произнес:— У меня нет для этого никакой возможности. Мой долг вынуждает меня находиться в Лондоне.Я вспомнила, как сэр Джервис говорил о том, что с этим связана какая-то история, которую он не мог припомнить, и что генерал потерял свою жену.Конечно, я не посмела расспрашивать его на эту тему, но веселое настроение куда-то пропало. Его манера держаться изменилась, и он стал вести себя суше.Я продолжила свой рассказ о доме, хотя мне, конечно, гораздо больше хотелось послушать его. Но он всячески поощрял меня, явно демонстрируя интерес к моему прошлому, объяснявшийся, как мне показалось, тем, что в этом случае он мог молчать о себе.Мы все еще разговаривали, когда услышали приближающиеся шаги. К нам подошли мужчина и женщина. Очевидно, они были хорошо знакомы с моим собеседником, поскольку мужчина обратился к нему по имени.Мне были представлены Люк Лонгридж и его сестра Элла, и у меня сложилось впечатление, что они отнеслись ко мне не совсем одобрительно. Впервые мне пришло в голову, что я, возможно, каким-то образом нарушила этикет, оказавшись в саду наедине с мужчиной.Эта пара была одета не столь изысканно как большинство других гостей, которые, как мне показалось, держались с ними весьма холодно.Люк Лонгридж попросил позволения немного посидеть с нами.Некоторое время разговор шел о цветах и о необычайно мягкой сегодняшней погоде, а потом Лонгридж вдруг заявил, что король, очевидно, пребывает в полной безмятежности и не подозревает о сгустившихся над его головой тучах.— От монарха и не следует ждать иного поведения, — возразил генерал.— Королева же, как всегда, легкомысленна, — продолжал Люк Лонгридж. — Я готов поклясться, что она не думает ни о чем, кроме танцев и светских сплетен, если, конечно, не считать мечты о введении в нашей стране ее религии, но это ей никогда не удастся.— Разумеется, — ответил генерал.Элла Лонгридж взволнованно заметила:— Придется хорошенько побороться за то, чтобы ей это не удалось.— Его Величество никогда не позволит этому произойти. Ему известна воля народа, — заявил Ричард Толуорти.— После смерти Бэкингема (слава Богу, что это случилось!) королева стала его главным советником, — сказал Люк Лонгридж.— Это преувеличение, — возразил генерал.— Теперь король Карл просто без ума от нее — это после того, как он многие годы просто игнорировал ее и ненавидел свой брак, и вдруг он становится любящим мужем, позволяет дурачить себя, а за нос его водит… фривольная француженка-католичка!— Король счастлив в браке, который принес плоды, — сказал сэр Ричард, — и вы должны признать, друг мой, что для страны это благо. Не правда, будто государь находится под влиянием своей жены. У Его Величества очень развито чувство долга.— Так не оттого ли в стране началась смута? — спросил Люк Лонгридж. — Это не может продолжаться до бесконечности, уверяю вас, генерал. В народе зреет недовольство, страна расколота, и, клянусь Богом, я знаю, на чьей стороне я окажусь в решающий час… не на стороне короля!— Полегче, Лонгридж, — это попахивает государственной изменой, — заметил генерал.— Я говорю то, что думаю.— Осторожней, Люк, — вмешалась его сестра. Мне тоже захотелось попросить генерала быть осторожней. Я умоляюще смотрела на него, но он не замечал этого.Люк Лонгридж вспыхнул от гнева и внезапно закричал:— Я предвижу конец всего этого! К тому все идет! Король, правящий без парламента…Я неожиданно вспомнила мужчин у позорного столба. Несколько минут назад вечер казался мне чудесным, и внезапно все так переменилось. Я всего лишь видела сон, а теперь меня возвратили к жестокой действительности. Ничто не являлось тем, чем казалось. В большом зале любезный король и его обаятельная жена принимали почести от своих подданных, не зная, что некоторые из них, вроде Лонгриджа, готовы организовать заговор. Или уже организовали?— Вы оскорбили короля и королевскую армию! — воскликнул генерал Толуорти. — Я требую удовлетворения!— Вы же прекрасно понимаете, что я говорил вполне разумные вещи.— Я прекрасно понимаю, что вы оскорбили монарха и его воинов. Назовите место нашей встречи.— Вы узнаете это в нужный срок. Люк Лонгридж отвесил поклон и, взяв сестру под руку, пошел прочь.— Похолодало, — обратился ко мне генерал. — Позвольте, я отведу вас к вашим друзьям. Я решила добиться ясности.— Что он имел в виду? Неужели вы собираетесь драться на дуэли?— Он не оставил мне выбора.— Но он всего лишь изложил свои взгляды.— Оскорбив тем самым короля.— Но не лично вас.— Дорогая госпожа Лэндор, я являюсь одним из генералов короля. Всякое оскорбление короля относится и ко мне лично.— Неужели дуэль неизбежна?— Умоляю вас, не беспокойтесь. Это совершенно заурядное событие.— Которое, возможно, закончится смертью одного из вас!— Может, да, а может, и нет, — Но…— Становится холодно, пора идти. Больше он не произнес ни слова, и мне оставалось лишь позволить ему увести меня.Он провел меня к Сенаре, оживленно беседовавшей с группой гостей, поклонился и ушел.Я обрадовалась, когда бал наконец закончился, и мы в карете отправились домой, причем никто не склонен был к болтовне. Я вновь и вновь вспоминала разговор в саду, расценивая его как глупую ссору, которая тем не менее может привести к смерти одного из собеседников.Я знала, что если Ричард Толуорти будет убит, я не смогу забыть его до конца своих дней.Два дня я была в отвратительном настроении. Либо Ричард Толуорти будет убит, либо он убьет другого человека, что тоже не могло мне доставить радости. Как он мог столь бесцеремонно бросить вызов своему знакомому? Люк Лонгридж оскорбил монарха? «Ну что ж, — раздраженно думала я, — пусть король сам и защищает свою честь».Но Ричард был солдатом… человеком с идеалами. Конечно, он прав. Так убеждала я себя, начиная ненавидеть Лонгриджа, спровоцировавшего дуэль.Я спросила Карлотту, что бывает, если человека ранят на дуэли.— Иногда он умирает. Все зависит от того, насколько серьезна рана.— А что происходит с другим?— Ему, видимо, приходится бежать из страны. В конце концов, ведь это убийство.— Понимаю.— А почему ты спрашиваешь?— Так, интересуюсь. Ведь я должна изучать нравы и обычаи дворянства, верно?— Это нездоровый обычай.— Я обратила внимание, что очень многие обычаи можно назвать нездоровыми.— О, — усмехнулась Карлотта, — ты весьма наблюдательна.Я попыталась выбросить все это из головы, твердя себе, что глупо волноваться за человека, которого видела всего два раза в жизни, пусть даже и при необычных обстоятельствах: один раз — когда он спас меня, и другой — когда он вызвал соперника на дуэль.Как бы мне хотелось, чтобы со мной рядом оказалась Берсаба, с которой я могла бы поделиться своими мыслями. Я размышляла о том, когда же мать позовет меня домой. Возможно, я буду нужна для ухода за Берсабой. В письме мать сообщила, что Берсаба еще не скоро полностью оправится, и дала понять, что в деревне все еще болеют оспой, и она не хотела бы, чтобы я возвратилась до того, как окрестности, по ее выражению, очистятся.Я подумала, что если генерал Ричард Толуорти будет убит или вынужден бежать за границу, то мне нужно как можно скорее отправиться домой. Тогда все, что произошло в Лондоне, останется позади, а через некоторое время покажется и вовсе нереальным.Между тем миновала неделя, и Ричард Толуорти нанес нам визит.По счастливому стечению обстоятельств Сенара в тот момент находилась у соседей с прощальным визитом, так как собиралась на следующей неделе уехать в Испанию. Карлотта сопровождала ее, а сэр Джервис был в Уайтхолле. Генерал, очевидно, явился с обычным визитом к сэру Джервису, а когда ему сообщили, что хозяин отсутствует, он спросил, дома ли я.В результате я приняла его в небольшой гостиной, примыкавшей к холлу, и меня охватила радость, когда я увидела, что он не ранен и не похож на человека, собирающегося бежать из страны.— Я надеялся на то, что у меня будет возможность поговорить с вами, — сказал он, — поскольку в тот вечер, на балу, вы были очень обеспокоены.— Да. Я никак не могла толком понять, что это вдруг произошло и почему дело обернулось вопросом жизни и смерти.— В тех обстоятельствах у меня не было выбора, и я был вынужден бросить ему вызов, который, впрочем, не был принят. Я получил и принял извинения.Оскорбительные слова были взяты назад, и поэтому отпала необходимость драться на дуэли.— Я очень рада. Люк Лонгридж поступил разумно.— В душе он пуританин и не приемлет кровопролития.— Ну что ж, оказывается у них есть и положительные черты.Ричард Толуорти улыбнулся.— Вы действительно были взволнованы.— О да. Я решила, что либо он вас убьет, либо вы его убьете и будете вынуждены удалиться в изгнание.— Я признателен вам за беспокойство.— А как же иначе? Ведь вы спасли мне жизнь!— О, я был просто обязан это сделать.Похоже, я не смогла скрыть свою радость, и это явно доставило ему удовольствие.Некоторое время мы беседовали, а точнее, Ричард задавал мне вопросы о нашем доме. Ему также хотелось знать, долго ли еще я пробуду в Лондоне, и он очень внимательно выслушал мои объяснения: меня могут попросить вернуться домой в любой момент, это зависит только от состояния здоровья моей сестры и от того, прекратилась ли эпидемия в нашей округе.Затем он сказал:— Мне хочется надеяться, что вы еще на некоторое время здесь задержитесь. Или вы очень хотите домой?— Поначалу так оно и было. А теперь… я не уверена. Здесь так много интересного.— Стычки с нищими, дуэли? — подсказал Ричард Толуорти.— И встречи с интересными людьми, — парировала я.— Наверно, и в ваших местах попадаются интересные люди.— Да, — признала я, — но они… другие. А про себя я подумала: такого человека, как Ричард, я никогда не встречала и до конца жизни не встречу.Уходя, он взял мою руку и поцеловал ее, сказав:— Я буду навещать вас.Когда он уезжал, я глядела ему вслед, а затем поднялась в свою комнату, чтобы подумать о нем в одиночестве Если бы мне пришлось сейчас возвратиться в Корнуолл, что бы со мной стало? Неужели я бы считала себя несчастной? Несчастной потому, что вынуждена вернуться в родной дом, к любимой матери и к сестре — моей неотделимой части! Что со мной произошло?Я начала подозревать, что, как обычно, ни о чем не подумав, влюбилась в Ричарда Толуорти.Недели летели одна за другой. Сенара уехала, и я с грустью распрощалась с ней, чувствуя, что теряю друга. Выполняя свое обещание, в дом зачастил генерал Толуорти. Поначалу сэр Джервис ничего не мог понять. «Кажется, генерал Толуорти вдруг воспылал ко мне дружескими чувствами», — комментировал он эти визиты. Кроме того, мы часто встречались с генералом на званых вечерах и много беседовали с ним.Карлотта решила, что он влюблен в нее, но, будучи человеком строгих правил, вынужден тщательно все скрывать. Она отнеслась к этому весьма серьезно и стала сама посылать ему приглашения. Мне было интересно за этим наблюдать, поскольку в душе я была убеждена, что его интересует вовсе не Карлотта. В нем была какая-то врожденная сдержанность, почти скрытность, но между нами возникла незримая связь; нам не нужны были лишние слова, ему не обязательно было как-то выделять меня — я просто знала, что он приходит ради меня.Теперь я даже боялась, что мать может потребовать моего возвращения. Я представляла, как говорю ему о том, что вынуждена уйти из его жизни, и старалась вообразить, что мне ответит Ричард Толуорти. Я очень хотела видеть своих близких, но мысль о расставании с ним была невыносима.Вот что написала мне мать:«Моя милая Анжелет!Во-первых, я рада сообщить тебе, что твоя сестра поправляется, хотя до полного выздоровления ей еще далеко. Теперь я могу рассказать тебе о том, что она едва не умерла. Сейчас она все еще настолько слаба, что не встает с постели. Она шлет тебе самые наилучшие пожелания, но пока не в силах взяться за перо, чтобы написать тебе, дорогая. Будь уверена, она сразу тебе напишет, как только немного окрепнет.Моя главная забота — поставить ее на ноги. Врачи считают, что на это может уйти несколько месяцев и что вообще ее выздоровление можно считать чудом. Я прошу тебя, милая доченька, постарайся задержаться в Лондоне подольше. Я думаю, что тебе пока не следует сюда возвращаться, и если у тебя все в порядке, я вместе со всеми домашними буду спокойно дожидаться момента, когда тебе можно будет вернуться…»Я вновь и вновь перечитывала это письмо. Его содержание наполняло меня радостью. Я была благодарна матери за возможность остаться здесь и сознавала теперь, что находиться рядом с матерью, видеть свою родную сестру совсем не так важно, как просыпаться каждый день с мыслью: это может произойти сегодня. Я надеялась, что генерал Толуорти может в любой день сделать мне предложение.Наступила зима. Впервые в жизни я проводила Рождество вдали от дома. Мама прислала к празднику отрез шелка на платье и написала, чтобы я не слишком грустила из-за того, что мы в эти дни находимся вдали друг от друга. В этом году праздник в Тристан Прайори обещал быть менее веселым, чем обычно, так как Берсаба быстро утомлялась и вынуждена была ежедневно проводить в постели по несколько часов.Конечно, в поместье прибудут актеры и певцы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52