Я прилег на траву и заснул, но был разбужен какими-то криками. Внезапно из чащи выскочила девушка. Я захотел ей помочь, но она прыгнула в протекавший рядом лесной ручей и исчезла под водой. Я попытался ее спасти, но, сколько ни нырял, найти ее не смог. Тогда я решил, что мне все это пригрезилось. Я так и сказал Джеку, что мне привиделась русалка. — Он подумал немного и добавил: — От кого она убегала?— Уорик, — сурово обратился к нему король, — именно в этом вопросе я прошу тебя соблюдать благоразумие. Я не могу сказать с уверенностью, с кем она тогда спорила. Предполагаю, что это был либо ее дядя Вильям Дуво, либо кузен Рауль. Они ее дальние родственники и теперь — после смерти старого герцога — наследники его состояния. До меня доходили слухи о возможном браке Ондайн и Рауля, но Рочестер это отрицал. Его дочь, казалось, имела другие планы. Если она сказала мне правду — а похоже, что это так, — ее кузен и дядя сплели против ее отца интригу и, инсценировав покушение на мою жизнь, объявили его убийцей, а затем стали шантажировать Ондайн и требовать наследство.— Но если вы все это знаете…— У меня нет никаких доказательств, Уорик. Я доверяю только своим чувствам и бедной девочке. Немногих очевидцев этого события, наверное, заставили поверить в то, что Рочестер действительно виновен, и я, как король, обязан придерживаться закона. Девушка поняла, что ее арестуют и посадят в Тауэр, потому что ее алчные родственники состряпали какие-то подложные улики и могли заставить суд поверить в истинность этих доказательств высочайшей измены.Уорику показалось, как будто в нем закипела кровь и огонь опалил все его существо. Голова кружилась, глаза застилал кроваво-красный туман.— И вы отпустили ее к этим двоим? — спросил он.— Послушай меня, человек! — взорвался король. — Она должна выяснить, что они замышляют и какие у них есть улики против нее!— Но ведь вы король и можете ее помиловать!— Ей этого мало! Вы же и сами ее знаете, Уорик! Она не успокоится, пока не снимет с отца обвинение в предательстве.Уорик в нетерпении прошелся по комнате.— И вы думаете, я буду сидеть сложа руки, в то время как моя жена находится среди людей, которые хотят ее убить? Карл! Она моя законная жена! Я имею полное право поехать туда и потребовать, чтобы она вернулась ко мне!— Да, разумеется, вы имеете такое право, но если вы так поступите, Уорик, то потеряете Ондайн навсегда. Законная она ваша жена или нет, но ее посадят в Тауэр. И даже если я помилую ее, герцог не будет оправдан. Все вокруг будут подозревать его в предательстве, и ее жизнь превратится в сплошной кошмар.Уорик поднял руки.— Вы хотите сказать, что она отправилась домой, к этим подколодным змеям, и я не могу ничего сделать?— Я не знаю, действительно ли она уехала домой, но могу предполагать это. По крайней мере так я ей советовал.— Вы ей это советовали?— Уорик, насколько я помню, ты женился на ней только затем, чтобы поймать убийцу?Уорик застонал:— А вдруг она уже мертва! Король покачал головой:— Нет, не думаю. Вильям хочет выдать ее замуж за Рауля, чтобы окончательно закрепить за собой титул и землю. А ее кузен Рауль просто… хочет ее. Она достаточно осторожна и умна и, надеюсь, сможет найти выход из трудного положения.— Невозможно, сэр, чтобы я знал об этом и бездействовал! — как-то равнодушно сказал Уорик.— Знаю, знаю, — вздохнул король, но усмешка играла в уголках его губ. По правде говоря, он был очень доволен. — Вы должны быть рядом, чтобы убить дракона, если ему вздумается поднять голову. Но я прошу вас, не вмешивайтесь в эту историю. Если вы действительно любите ее, найдите другой способ помочь ей доказать свою невиновность. И ради Бога, Уорик, держите себя в руках! Ох уж этот ваш темперамент!— Я сделаю все, что в моих силах! — сухо отозвался Уорик.— Помните, от этого зависит жизнь вас обоих. Четхэм глубоко вздохнул:— Где лежат земли Рочестера?Король снова улыбнулся и вздернул бровь.— Герцогиня живет не более чем в двух часах езды отсюда. На юго-западе, Четхэм, во дворце Дуво. Прекрасное местечко, очень живописное. И дворец гораздо красивее, чем ваш варварский северный замок.Уорик бросил на короля оскорбленный взгляд; король в ответ только рассмеялся, хотя вполне понимал серьезность ситуации.— Я и сам собирался нанести туда визит, — пробормотал Карл. — Недели через две. Интересно, выяснится ли что-нибудь за это время? Думаю, мы встретимся!Уорик улыбнулся, поставил пустую кружку на каминную полку и, уходя, поклонился королю с подчеркнутой учтивостью:— До скорой встречи, ваше величество. Глава 24 Выйдя наконец из кабинета дяди, Ондайн поднялась по дубовой лестнице в свои комнаты, закрыла за собой дверь и задвинула задвижку. Она постояла немного, прислонившись спиной к стене, и перевела дыхание. Одно дело сделано! Она прошла живой и невредимой через первое испытание.Едва держась на ногах от усталости, Ондайн пересекла просторную гостиную и вошла в свою спальню. Там девушка бессильно опустилась на кровать, из глаз у нее полились слезы.Здесь тоже ничто не изменилось. Все оставалось по-прежнему: на постели — покрывала из прекрасного дамаскина, которые купил отец у испанского торговца; балдахин из светло-розовой ткани, привезенной из далекой Японии, свисал с толстых столбов кровати; на белом с золотом туалетном столике стояли кувшин с водой и ваза, купленные также ее отцом много лет назад в Венеции.Ондайн закусила губу, удерживая рыдания. Она уже знала, что бесполезно сожалеть о прошлом, но возвращение в родные стены, где больше не было отца, разбередило ей душу. Этим домом, по праву принадлежавшим ей, владели и управляли теперь те, кто заманил в ловушку и убил герцога.— Ах, отец! — прошептала она.Ондайн старалась глубже дышать, чтобы успокоиться; наверняка у дяди есть свои люди среди домочадцев, которые подслушивают у ее дверей!Она попыталась справиться с растущим отчаянием, подавленностью и чувством обреченности. Ей предстояло найти иголку в стоге сена… и она сама определила время для этих поисков. Только тридцать дней…Кровь бросилась к ее щекам, она перевернулась на живот и зарылась пылающим от стыда лицом в подушку. Врач! Он проверит, сохранила ли она девственность до свадьбы… для этой ядовитой гадюки!— О Господи, помоги мне! — молилась она, борясь со страхом. Нет, ей нечего бояться. Она постарается до свадьбы отыскать эти пресловутые улики, но, даже если не найдет, все равно сбежит отсюда. А пока она с улыбкой будет давать сдержанный отпор любым подобным требованиям.Но самое плохое то, что Вильям не верил ей и поклялся узнать, где она была все это время…Ондайн встала с постели и нервно заходила по комнате, потом подошла к двери на балкон, распахнула ее и вышла на небольшую овальную площадку. Она посмотрела вниз на лужайку, запорошенную снегом. Старый дуб напротив балкона тоже был в белоснежном уборе, и казалось, будто хрустальные звезды, упавшие с небес, запутались в его ветвях. Какая красота…Четхэм. Интересно, как сейчас выглядит Четхэм? Он тоже похож на ледяной дворец, скованный зимой? Или, скорее, убран траурным крепом. Бедная Матильда уже отправилась к привидениям, чьи голоса не давали ей покоя. Ее тело, должно быть, лежит в склепе, и каменщики работают в ее честь. Наверное, у Клинтона все еще тяжело на сердце, и он бродит по замку с печалью на лице, а Юстин, мягкий и заботливый, старается облегчить всем жизнь и направить ее вновь по привычному руслу. А Уорик….Где сейчас Уорик? Конечно, он рвал и метал, обнаружив ее исчезновение! Ведь он не выносит, когда не подчиняются его приказам. Как нежен он был в последнюю ночь, как заботлив и ласков…. Но цепляться за эти воспоминания было глупо. Не он ли сам с грубой прямотой сказал ей как-то, что ласковый любовник еще не любящий муж. Теперь, поняв, что не может отослать ее за океан, он, наверное, уже скачет на полной скорости в Лондон, чтобы испросить у короля разрешение на развод. Он больше не боится привидений и может выбрать невесту, какую пожелает.Ондайн закрыла глаза, почувствовав подступившие к горлу рыдания. Она должна запретить себе думать о нем! Должна ненавидеть его, презирать, забыть и думать только о своих делах. Но увы, теперь он составлял неотъемлемую часть ее страхов. Кто знает, куда заведут Вильяма поиски ее прошлого!Девушку стала бить сильная дрожь. Она схватилась за обледенелые перила балкона, чувствуя, как лед обжигает ей пальцы. Если Вильям узнает, что она уже замужем, он убьет ее.Ондайн вышла с балкона и, бесконечно усталая, прилегла на постель. Но заснуть ей не удалось: стоило только закрыть глаза, как перед ней появлялся Уорик, ее муж, стройный и сильный. Обнаженные плечи поблескивают в лунном свете, золотистые глаза горят страстным желанием, и он устремляется к ней, муж — к своей жене…— Ах! — тихо застонала Ондайн и перевернулась на постели. Нет, она не могла забыть ни его, ни его поцелуев и объятий! Она страстно желала, чтобы он был здесь, рядом, лежал с ней на этой постели, обнимал ее и успокаивал…Негодуя на себя, она вскочила на ноги. Она не должна больше думать о нем! Ей стоит лучше подумать, с чего начать поиски бесценной иглы в стоге сена! «Сегодня вечером, когда все уснут, надо пробраться в кабинет дяди. Хотя, — горько подумала она, — наверняка там ничего нет. Вильям слишком хитер, чтобы хранить такие вещи на видном месте».В дверь постучали; она заторопилась в гостиную.На пороге стоял Джем с двумя слугами за спиной. Они принесли сундуки с одеждой. Ондайн улыбнулась и разрешила ему войти, радуясь, что в доме еще остались верные ей люди.— В спальную комнату, ребята, — скомандовал Джем, и слуги повиновались.Ондайн не знала этих двоих и, насторожившись, подумала, что дядя, должно быть, переменил большую часть слуг. Тем более казалось странным, что Джем остался на своем месте.Парни поставили вещи на место, и Джем велел им вернуться на работу в кухню.Когда они ушли, он схватил Ондайн за руку.— Дорогая, любимая девочка! Если тебе потребуется моя помощь, помни, я рядом! Одумайтесь, госпожа! Вам нельзя выходить замуж за Рауля! Только пока вы живы…Ондайн зашикала на него, боязливо оглядываясь, зная, что здесь даже стены имеют уши.— Я не выйду за него замуж, Джем, не бойся. Но умоляю, держись от меня на расстоянии! Если что-нибудь случится, я не хочу, чтобы ты пострадал.На морщинистом лице старика выразилось глубочайшее достоинство.— Я готов пожертвовать жизнью, госпожа.— Нет-нет! Никаких самопожертвований! Поверь, Джем, я сама все устрою!Он недоверчиво посмотрел на нее и спросил:— Прислать вам горничную, чтобы она разобралась с сундуками? Глаза Ондайн радостно заблестели. Она подумала о Лизе, славной молоденькой девушке, своей горничной, которая осталась здесь.— Лиза! — закричала она. — Ох, как я хочу поскорее ее увидеть! Джем сокрушенно покачал головой:— Лиза теперь на кухне. Вильям назначил к вам другую — Берту.— Берту? — нахмурилась Ондайн. Она не знала никакой Берты.— Она новенькая, госпожа, — задумчиво произнес Джем. — Слушается только вашего дядю и шпионит за всеми остальными!Ондайн тяжело вздохнула и удрученно посмотрела на Джема. Она предполагала, что Вильям будет следить за ней пристальным взором. Ее плечи бессильно опустились.— Ну что ж, тогда присылай ее, Джем. А я пока наведу здесь порядок!Берта прибыла со сверхъестественной скоростью. Почти сразу после того, как Джем закрыл за собой дверь. Это была высокая женщина, ростом с Ондайн, довольно полная, но не грузная, с широкими плечами, мускулистыми руками и невыразительным квадратным лицом, на котором светились хитрые маленькие, как у свиньи, глазки, ни темные, ни светлые, какого-то неуловимого цвета… Она вошла в комнату и посмотрела на Ондайн чуть ли не с усмешкой.— Мадам, мне приказано прислуживать вам, — сказала она, стараясь сделать свой голос приятным.Ондайн готова была рассмеяться.«Tебе приказано все что угодно, только не прислуживать!» — подумала она, но приветливо улыбнулась и сказала:— Спасибо, Берта. Уверена, мы славно поладим друг с другом Не разберете ли вы мои сундуки?Берта кивнула и проковыляла мимо. Ондайн подумала, что хотя Берта и обладает недюжинной силой, зато она неуклюжа неповоротлива.Ондайн снова вышла на балкон и с наслаждением вдохнул холодный свежий воздух. Берта распаковывала ее вещи. Нескладная женщина оказалась довольно расторопной. Она быстро справилась с работой и обратилась к Ондайн:— Его сиятельство велели передать, что обед в восемь и вам нужно спуститься вниз точно к этому времени. Уже темнеет. Приготовить вам ванну?— Нет, спасибо, я не принимаю ванну перед обедом. Берта продолжала стоять.— Его сиятельство… ваш дядя считает, что вы должны принимать ванну каждый день с наступлением темноты.— Что значит, дядя считает? — раздраженно спросила Ондайн, стараясь сдержать возмущение.У Берты хватило чутья или такта, потому что она опустила глаза и проговорила почти участливо:— Рауль хочет видеть вас свежей все время, миледи.— Рауль! Рауль! — огрызнулась Ондайн. — Мой кузен боится, что, если я не буду каждый день мыться, он умрет от легочной болезни. И мне еще приказывают… Ну хорошо же!Дрожа от возмущения, она напомнила себе, что вообще-то любит принимать ванну и что это испытание не так уж ужасно. Берта откашлялась.— Мне также приказано… миледи, если вы откажетесь, оказать вам соответствующую помощь.Ондайн резко обернулась к ней.— Берта, вы хотите сказать, что в случае моего отказа вам при казали приволочь меня в ванну силой?Берта молчала, переминаясь с ноги на ногу. Ондайн вздохнула:— Принесите ванну!Теперь у нее не возникало сомнений, что она всего лишь пленница в собственном доме и ее положение ничуть не лучше, чем положение служанки. Даже хуже! Служанки по крайней мере были избавлены от строгого надзора дяди и омерзительных домогательств Рауля.Когда Берта подошла и хотела намылить Ондайн, та сдержанно сказала, что теперь хочет остаться одна. Берта удалилась, и она погрузилась в горячую воду, почувствовав хоть какое-то облегчение. Но покой длился недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60