Мелодия звенела у нее в сердце, на душе было светло и легко, и где-то внутри рождался смех.Наконец они сделали передышку, чтобы утолить жажду ромовым пуншем из хрустальных бокалов, стоявших на столе в дальнем конце зала. Здесь же они увидели лорда Хардгрейва.— Хардгрейв! — сказал король, протягивая Ондайн бокал. — Ах, какая небрежность с моей стороны! Вы не знакомы с леди Четхэм! Ондайн, Лил Хардгрейв, виконт…— Поскольку госпожа наверняка знает, где находятся мои владения, ваше величество, — сказал Хардгрейв, обратив к ней бледно-голубые глаза, блестящие и холодные, — постольку она, конечно, слышала и обо мне. Ваш муж и я, моя леди, заклятые враги.— Пожалуйста, только не здесь, — резко прервал его Карл.Ондайн мало что знала об этом человеке, но вполне допускала, что мужчинам, чьи земли находятся по соседству, ничего не стоит найти повод для раздоров, а там уж совсем легко стать заклятыми врагами.— Разумеется, — повиновался Хардгрейв.Вдруг она почувствовала тепло, доходившее до нее непонятно откуда. Она обвела глазами зал и в дальнем конце увидела своего мужа. Он смотрел на нее.Он был в компании прелестной молоденькой незнакомой ей женщины.Ондайн повернулась к Хардгрейву со сладкой улыбкой:— Истинное удовольствие познакомиться с вами, лорд Хардгрейв.Он щелкнул шпорами и наклонился, целуя ее руку. Но вдруг Карл, то ли потому, что оценил неоправданный риск происходящего, то ли ему просто сделалось скучно, снова увлек Ондайн танцевать. Король кружился и вращал ее так быстро, с такой грацией и воодушевлением, а она смеялась и не могла остановиться и наконец взмолилась о пощаде, прося позволения выйти на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Король, не прекращая танцевать, подхватил на ходу королеву, а Ондайн вышла через открытые двери на балкон.Она запыхалась от быстрого танца, от смеха и прислонилась к перилам балкона, переводя дыхание и подставляя разгоряченное лицо прохладному воздуху. На мгновение она закрыла глаза. Ах, как все прекрасно… Жизнь так хороша… так необыкновенно сладостна!— …Раньше я о ней никогда не слышала!Ондайн напряглась, поняв, что она здесь не одна. На скамье за решеткой, увитой розами, сидели две женщины, усердно обмахиваясь веерами… и сплетничая.Ондайн насторожилась: одна из них была леди Анна. Ей отвечал властный голос женщины, говорившей с едва заметным французским акцентом. Прищурившись и старательно всмотревшись через решетку, Ондайн поняла, что вторая — любовница короля, Луиза. Ондайн не потребовалось много времени, чтобы понять, что предметом их болтовни является она сама.— Хм! — хмыкнула леди Анна почти вульгарно, очевидно, не стесняясь в обществе Луизы и не подозревая о присутствии Ондайн. — Говорю вам, она не настоящая леди! Кроме того, он поклялся никогда больше не жениться… после этого фиаско с Женевьевой. Ах, что за дурак! Он любит меня, просто обожает! Но боится мне навредить, если женится. Глупец! Так что мне придется довольствоваться ролью его возлюбленной до тех пор… пока эта мерзкая маленькая тварь не сыграет до конца своей!— Маленькая мерзкая тварь? — сладко повторила Луиза, но Ондайн послышалась в ее голосе скрытая угроза. — А по-моему, она совершенно очаровательна.— Смазливенькая простушка! Не больше! Уверяю вас… Луиза низко и гортанно засмеялась и враждебно заметила:— Совсем не такая простушка, как вам кажется! Король очень ею увлекся, как вы заметили.— Ах, эти мужчины всегда слетаются на что-нибудь новенькое! Потерпите и увидите, моя дорогая, что она довольно скоро ему наскучит!— Может быть, да. Может, и нет. Возможно, лорд Четхэм сам безумно влюблен в нее.— Его любовь, уверяю вас, Луиза, принадлежит мне.— А любовь короля — мне, не так ли? Хотя он одаривает ею и других, как вам наверняка известно. Но, как однажды сказала о Карле Барбара Кастелмэйн, он владеет в совершенстве искусством любви. — Слова Луизы прозвучали почти самодовольно.— Да, я знала Карла! Но Четхэм превосходит даже его, если говорить о чисто мужских способностях!Затем они начали со смехом перемывать кости всем подряд: друзьям, врагам, соперницам.Ондайн чувствовала, как ее лицо горит от ярости и унижения. Все ее прекрасное впечатление от вечера разбилось вдребезги. Уорик! Черт бы побрал его тысячу раз! Негодяй, мерзавец, подонок! Он притащил ее сюда, чтобы его любовницы обсуждали ее, оскорбляли своими невежественными замечаниями… самодовольно и победно смеялись над ней. Ох! Она хотела вернуться в бальный зал, захватить полную горсть его густых волос и выдрать их с корнем.— Ах, вы скучаете по нему, леди Анна, не правда ли? — спросила Луиза ласково, но все еще слегка подсмеиваясь. — Женатый мужчина… Он должен проводить много времени с женой.— Поверьте, Луиза, она не будет для меня преградой. — Голос Анны понизился почти до шепота. — Жена может в конце концов и исчезнуть. Она, конечно, не Женевьева, но никто ничего не знает заранее. И… — добавила она зловеще, — кажется, эта женщина пользуется исключительным успехом у короля. Так что, возможно, ей будет чем заняться здесь, при дворе.Ондайн не выдержала и бурей ворвалась в зал с раскрасневшимся лицом.Она направилась прямо к лорду Хардгрейву. Хардгрейв — заклятый враг ее дорогого мужа! Она одарила его очаровательной улыбкой и извинилась за прежнюю неловкость.Его мускулистая рука тронула ее за плечи, а странные бледно-голубые глаза засветились от удовольствия.— Ах! Леди Четхэм! Как долго это имя колокольчиками звучало в моих ушах… и вот теперь оно будоражит меня, как целый оркестр. Моя дорогая, пожалуйста, подарите мне возможность видеть вас чаще!— Спасибо, милорд, за ваши чувства, облеченные столь изысканными словами.— Леди, вы слишком хороши для чудовища Четхэма! Как жаль, что я не встретил вас раньше, увы! — Его руки касались ее плеч все откровеннее, а глаза все глубже забирались в вырез платья. — Настанет день — и я убью чудовище. Тогда… — продолжал он, наклонив голову и приблизив к ней лицо.Она уже рада была избавиться от него, но не знала как.— Ах, вот вы где, моя дорогая!Король! Да благословит Бог короля Карла! И как она могла раньше его бояться? Он здесь, ее благородный спаситель.— Вы позволите? — с вкрадчивой улыбкой спросил Карл Хардгрейва. — Эта леди обещала мне танец.— Всегда и во всем рад тебе служить, Карл, — прорычал Хардгрейв.— Смею надеяться, — бросил через плечо Карл, подхватил Ондайн и увлек ее на середину зала, где они закружились в такт музыке, каскадом лившейся с галереи. — Вы смеетесь, моя госпожа? Неужели я настолько плохо танцую?— Вовсе нет! — радостно отозвалась Ондайн. — Я преклоняюсь перед вами, ваше величество!— Я спас вас от нежелательного кавалера?— Да, вы сделали именно это!— Я действую быстро, как молния… плюс моя сверхъестественная интуиция. Да и вообще я так умен, так очарователен! — засмеялся Карл.Ондайн закружилась вокруг своего партнера, откинув голову и смеясь столь откровенному самолюбованию.В этот момент она снова увидела мужа. Он стоял у стены и пожирал ее глазами, полными ярости и страсти, напоминая норовистого жеребца, запертого в стойле. Но как он смеет так смотреть на нее, он, чьи мужские способности так горячо обсуждаются дамами!Однако Уорик даже не увидел, как Ондайн, гордо подняв голову, ответила ему взглядом, полным холодного презрения. В этот момент он отвернулся, потому что на его грудь легла женская рука.Рука Анны.А когда он, опять обернувшись, рассмеялся так, что его громкий и низкий хохот пронесся через переполненный зал, Ондайн задрожала от душившей ее ненависти.«Идиотка!» — сказала себе Ондайн. И она еще обращала на него внимание, была настолько глупа, чтобы полюбить такого человека!Слова Анны, унизительные, доводящие до бешенства и ранящие до боли, оказались правдой. Она была для него игрушкой; он попользуется ею и выбросит…Вдруг ей стало плохо. Уорик и Анна теперь стояли очень близко друг к другу и разговаривали с глазу на глаз; руки Анны, казалось, обнимали его повсюду. Уорик подхватил с серебряного подноса еще один кубок с ромовым пуншем и, предлагая Анне глоток, игриво улыбнулся. К ним присоединился Букингем; они смеялись, пили и выглядели самой шумной и спаянной компанией.— Сэр, — обратилась Ондайн к Карлу, — могу я отдохнуть?— И оставить его в когтях леди Анны? — прошептал Карл.— Надеюсь, они скоро выцарапают друг другу глаза, — отозвалась Ондайн с нескрываемой ненавистью. — Сэр, у меня вдруг ужасно разболелась голова.С искренней заботой король проводил ее в спальню. Девушка заметила идущего сзади Джека, готового встать на стражу около дверей! Карл любезно поцеловал на прощание ее руку и удалился. Она захлопнула за королем дверь и бросила Джеку:— Спокойной ночи!Обведя взглядом комнату, Ондайн посмотрела на кушетку, на которой прошлой ночью слал Уорик, и, подойдя к ней, поддала ногой, затем прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Сыпля проклятиями, она рассеянно бродила по комнате, пока взгляд ее не упал на белую шелковую ночную рубашку, по краям ворота и рукавов украшенную прекрасными брюггскими кружевами. Девушка сорвала с себя платье и бросила на пол в углу.— Ох, будь он проклят!Облачившись в белый шелк, Ондайн решила лечь в постель, чтобы поскорее забыться сном. Судьба так милостива к ней! Она спаслась от смерти на виселице, а теперь вот и король собственной персоной старается помочь и защитить ее. Почему же она поддается такому настроению?Но так уж повелось испокон веков: человек неизбежно испытывает и горечь, и сладость жизни, познает и ее боль, и восторги. Сейчас она чувствовала лишь холод шелка на теле, разящее лезвие ревности, унижение и боль, которую невозможно было выразить словами.— Уорик Четхэм, будь ты проклят! — выкрикнула Ондайн вполголоса. Она шагала по комнате, пытаясь совладать с собой, проклинала и неистовствовала, надеясь, что вскоре устанет, , что чувства в конце концов улягутся и она, измученная, найдет утешение во сне.Ах, эта отвратительная чертовка!Уорик смотрел в глаза леди Анне, задумчиво улыбался ее словам и совершенно их не слышал. Букингем вложил кубок ему в руку, и он машинально его осушил.Он разговаривал, шутил, смеялся, а внутри все разрывалось от ревности и нестерпимой боли, которую невозможно было успокоить: Ондайн — в руках короля.Теперь он думал только о ней. Он должен овладеть ею. Нет, нельзя…Еще один кубок, ого! За глаза этой ведьмы цвета морской волны, за ее груди сирены, за походку, за изгибы ее тела…Полегче, полегче, полегче…Невозможно! Уже поздно. Он повесничал, смеялся, любезничал, танцевал и пил, и ничто не помогало.Неожиданно Уорик оставил компанию. Решительными шага ми он вышел из зала и, сцепив зубы и сжав кулаки, направился к себе. Черт побери, он не может спать еще одну ночь, как спаниель, на кушетке! Глава 13 Ондайн по-прежнему была занята тем, что прохаживалась по комнате и ругалась последними словами, которым научилась в лесу у бродяг. Неожиданно тяжелая деревянная дверь с оглушительным треском распахнулась. Кровь застыла у нее в жилах, а мускулы окаменели.На пороге стоял Четхэм, она узнала его высокий силуэт.Спокойно, элегантно, со всей грацией, присущей удачливому придворному обольстителю, он вошел в комнату, снял шляпу с пером и, держа ее на отлете, отвесил глубокий поклон с явной насмешкой, которая была удвоена мастерским исполнением.Завершив поклон плавным движением, Уорик не торопясь закрыл дверь. Старые петли тоскливо заскрипели, вызвав у Ондайн приступ смертельного ужаса, хотя она успела уже приготовиться к худшему, заметив подозрительную насмешливость его поклона.Уорик прислонился к двери, держа руки за спиной и глядя на Ондайн. Мерцали свечи. Темные углы комнаты казались таинственными от прихотливой игры пламени. Уорик молчал и только смотрел на нее; губы его изогнула дьявольская ухмылка, а во взгляде нельзя было отыскать и намека на теплоту или понимание. В пляшущем пламени свечей его глаза утеряли привычный каштановый цвет, а казались золотыми, как блестящая монета или, скорее, как глаза волка… Волка, который ночью крадучись загоняет в угол свою жертву. Прекрасный волк, безжалостный сильный ночной хищник, смертельно опасный.В сердце Ондайн проник ужас, который тотчас перерос в сильнейший гнев. Как смеет он смотреть на нее такими глазами! И это после… после его поведения в бальном зале, где он смеялся, улыбался, танцевал с этой женщиной, обожаемой леди Анной, которая обращалась с ним так властно, что любому не составляло труда догадаться, насколько они близки. Да он просто олицетворение мужской наглости! Прийти сюда и так бесцеремонно вторгнуться на ее половину после того, как он явно увивался за этой шлюхой!Да как он смеет!.. И все-таки она чувствовала, как что-то теплое наполняет ее тело и душу.. Да, он неотразим! Ни перо на шляпе, ни шнуровка, ни щегольской костюм не шли ни в какое сравнение с его подлинной мужественностью.Да, она ненавидела его за то, что он так непринужденно разговаривал и смеялся с Анной, что та открыто домогалась его. Но ее ненависть исчезла бесследно в огненной буре чувств, взрывавшей самые глубокие тайники ее души. Что это такое, думала она с удивлением и почти в отчаянии, что так потрясает до основания все ее существо? Почему при взгляде на него ее сердце сладко замирает, руки и ноги начинают дрожать и все внутри плавится от нестерпимого жара возбуждения?.. Даже сейчас, когда он бесстыдно смотрит! Сейчас, когда она должна его ненавидеть… Когда самый воздух пропитан надвигающейся опасностью!— Так, значит, вы уже здесь, — вымолвил наконец Уорик.Он понимал, что разгорячен вином до предела, что чуть жив от ревности. Но никогда раньше он не испытывал таких чувств, как в эту минуту, такую страсть и такую… любовь.Он сжал за спиной кулаки. Вино, которое он пил кубок за кубком, не притупило пронзительной боли. Это правда: он любил ее. Он влюбился. В эту ведьму, которую собирались вздернуть на виселице и которую он спас от веревки. Впрочем, как выяснилось впоследствии, она оказалась вовсе не ведьмой, а соблазнительной женщиной, умной, загадочной, прекрасной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60