Мы – свободные люди. Коко и Ангус свободны выбрать друг друга, а мистер Уэзерли свободен идти, куда ему угодно.Преподобный кивнул.– Люди добрые, если вы сделали свой выбор…– Вы, сэр, – хриплым от негодования голосом начал Кэш, – приехали сюда, чтобы стать владельцем притона дьявола, и не имеете права говорить в присутствии достойных граждан.– А вы, сэр, были частым гостем в этом притоне дьявола, – с улыбкой ответил Йен. – Кстати, заведения с лучшей в городе кухней и играми для проведения досуга, куда заходят все, начиная от именитых граждан и заканчивая возницами дилижансов. Самые образцовые жены могут подтвердить, что иногда бывают рады отправить мужей подальше с глаз. Я прав, леди?Энн удивлялась, как она раньше не заметила способности мужа не только одолевать противников, но и покорять их. Улыбаясь, он оглядел ряды прихожан. Энн услышала женский шепот и смех.– Вы угроза нашему городу! – закричал Кэш Уэзерли, простирая, как ангел мщения, руку в сторону Йена.– Вы совершенно правы, сэр, – ответил тот. Преподобный Элдридж кашлянул.– Дети мои, не вижу никаких затруднений. Тех, кто хочет остаться, я от всей души приветствую. Тех, кто не желает, прошу без лишних слов и восклицаний покинуть церковь.Послышался шум, некоторые прихожане двинулись к выходу. Первыми шли Уэзерли, Карл и Дженсон.– Джозеф! – позвал Кэш младшего сына, стоявшего у двери.Джои лениво улыбнулся.– Я, пожалуй, останусь, па. Я знаю невесту и хочу пожелать ей всего хорошего.– О да, невесту он знает, – засмеялся Дженсон. Ангус сделал к нему движение, но Коко взяла его за руку. Дженсон быстро пошел к двери.Кэш выглядел так, словно его вот-вот хватит удар: лицо побагровело, на этом фоне его блеклые глаза казались почти кобальтовыми и чуть не вылезали из орбит. Но Джои даже не взглянул на него. Держа шляпу в руке, он с нетерпением ждал начала церемонии. Кэш с трудом овладел собой и в сопровождении дочери и старших сыновей пошел к выходу, угрожающе бросив на прощание:– Вспомните, на чьи деньги это построено, ваше преподобие.– Я никогда об этом не забываю и ношу благодарность в своем сердце, – ответил Элдридж.Кэш оглянулся и поймал взгляд Энн. Увидев выражение его глаз, она вздрогнула. Потом он неожиданно улыбнулся. Это была странная улыбка.С трудом переведя дух, Энн взглянула на мужа, но тот разговаривал с Ангусом и ничего не заметил.«Это нервы», – подумала она. Да и что ей за дело до того, как Уэзерли посмотрел на нее?Она подошла к Коко, чтобы вести ее к алтарю, и прошептала:– Извини, Коко.– За что?– За то, что некоторые горожане были так жестоки.– Наплевать. Милая, ты забыла, что я родилась рабыней. Некоторые белые не могут себе представить, что негры имеют право находиться в одном с ними помещении. Но ведь есть и такие белые, как ты. Энни, все случилось очень быстро, и я бросаю тебя на произвол судьбы. – Коко понизила голос. – Далси проводит время с Джои, но, похоже, на ранчо Уэзерли все изменилось, и Джои теперь не знает о планах отца. Я тоже не могу тебе помочь.– Коко, ты любишь его?– О да! – Ее черные глаза заблестели.Она всегда была красавицей, а сегодня выглядела просто неотразимо и светилась от счастья, как и положено невесте..– Он такой сильный, уверенный в себе. Ты знаешь, у меня было много мужчин, и ни один из них не затронул мою душу. Это сделал Ангус. Он любит меня, знает, кто я такая, и никогда не попрекнет меня прошлым. О, Господи, я люблю его всем сердцем, Энни.– Коко, я очень за тебя рада, ведь многим так и не удается найти свое счастье.– А что теперь будешь делать ты?– Не волнуйся, я справлюсь.– Энн, ты не собираешься прекратить свою вендетту и жить нормально? Ведь с тех пор, как приехал Иен, многое изменилось, и ты играешь с огнем. Если он узнает…– Коко, пожалуйста! Думай лучше о свадьбе, тем более, что нас давно ждут у алтаря.Коко сжала ее руку.– Я останусь с тобой. Буду здесь, пока…– Пока?– Не знаю. Мы все чего-то ждем. И я буду здесь… пока… пока ты не разделаешься с Кэшем Уэзерли.Глядя на стоящих перед священником Коко и Ангуса, Энн улыбнулась. Как она не заметила того, что происходило у нее под носом? Ведь у них все на лице написано.Во время церемонии Энн несколько раз ловила на себе взгляд мужа, и ей казалось, что они думают об одном и том же. Только у них с Йеном было по-другому. Теперь все изменилось, но это лишь усложнило ее жизнь и еще больше терзает ей душу. Коко – стойкая, отважная, но Коко влюблена. И ради своего мщения Энн никогда не причинит ей боль. С сегодняшнего дня Коко будет вести непорочную жизнь, осуществит свою мечту. В качестве жены Ангуса ей предстоит совсем иная роль, даже если она и останется здесь.Далси тоже очень изменилась. Как бы Энн хотела увидеть свою подругу замужем, но чем ей помочь?– Друзья мои, – торжественно провозгласил Элдридж, – объявляю вас мужем и женой!Ангус поцеловал Коко, присутствующие в церкви захлопали, и Йен пригласил их в салун. Кроме нескольких добропорядочных горожанок, все с радостью согласились.Когда гости устроились за столами, Макшейн пошел в бар к Гарольду, а Энн направилась в кухню. Не успела она надеть передник, как появился муж с бутылкой шампанского.– Давай устроим пикник, – предложил он.– Пикник? Ты чуть не сломал мне в церкви руку…– Я никогда не делал ничего подобного.– Ты силой заставил меня сесть.– Не надо было так вести себя.– Но я имею право…– Церковь не самое подходящее место для сражений с Уэзерли, и если чего-то делать не стоит, ты этого делать не будешь.– Я не желаю ехать на пикник с диктатором.– У меня есть право защищать собственную жену.– Йен, я могу сама защитить себя.– Энн, давай ненадолго уедем отсюда.– А как же свадебный обед?– Они вполне обойдутся без нас. Я припас вина, а ты позаботься о еде.– Я… – начала Энн.Как странно, что после этой мрачной недели он вдруг приглашает ее на пикник. Йен с улыбкой смотрел на жену. Эта улыбка, шляпа, сдвинутая на сторону, придавали ему милое и лукавое выражение. Хотя Энн не покидало смутное ощущение тревоги, одно присутствие Йена уже делало ее счастливой.– Я… возьму цыплят.– Жду тебя у входа. Глава 16 Энн смотрела ему вслед, качая головой, немного рассерженная, но улыбающаяся. Что она наделала?Быстро сняв передник, она положила в корзинку жареного цыпленка, сыр, свежеиспеченный хлеб и несколько салфеток.Выйдя с черного хода, Энн направилась к месту встречи и увидела, что Йен оживленно беседует с Ральфом Ренинджером.– Добрый день, Энни. – Ральф вежливо приподнял шляпу.– Не хотите присоединиться к нам?– Благодарю вас, у меня дела в городе. Йен взял жену за руку.– Мы поедем на моем гнедом.– Но…– Мы отлучимся на пару часов, Ральф.Он подвел Энн к лошади, помог ей сесть в седло, а сам устроился сзади. Выехав из города, Йен пришпорил гнедого, и они понеслись к старой индейской тропе, шедшей через скалы к ручью, вокруг которого образовался настоящий оазис: берега, покрытые густой травой и кустарником, кристальная вода, скалы, защищающие от палящего солнца.Добравшись до этого райского уголка, Йен помог жене спешиться, привязал гнедого в тени деревьев, потом усадил Энн на лежащее бревно.– Забыл стаканы, – огорченно сказал он. – Я совсем разучился организовывать пикники.Она с улыбкой взяла у него бутылку и выпила из горлышка.– Ты лучший организатор пикников, нашел единственное зеленое место на этой пыльной равнине.Когда Йен сел рядом, она положила голову ему на плечо, наслаждаясь тишиной и нежным запахом цветущих растений.– Расскажи об Ангусе, – попросила она.– Он мой старый друг.– С войны?– Да.– На чьей стороне ты воевал?– А ты?– Я была пленницей индейцев. Когда в селение приехал Эдди и освободил меня, война шла уже очень далеко от нас.– Значит, у тебя нет оснований ненавидеть повстанцев?Энн отрицательно покачала головой.– Будь я постарше, то вполне могла оказаться на их стороне. Иногда мне кажется, что с тех пор прошла целая вечность.– Откуда ты родом?– Из Сент-Луиса. Отец работал там в адвокатской конторе, а потом они с мамой решили перебраться на Запад. Мне нравился Сент-Луис, там было много людей, повозок и карет, все куда-то спешили. Но я почти ничего не помню о той жизни. Прошло столько лет. Тогда казалось, что война никогда не кончится.– Знаю. Когда-то я чувствовал то же самое, – пробормотал он.– Мне очень жаль, – быстро сказала Энн. – Жаль растраченного времени, растраченной жизни, людей жаль, но теперь настало время… – Она вдруг замолчала.– Настало время?– Идти дальше.Он сделал глоток из бутылки и задумался, лениво перебирая ее волосы.– У тебя странное лицо, Энн. Столько житейской мудрости в глазах, такой волевой подбородок. И вместе с тем столько невинности. Как будто, зная… научившись всем на свете уловкам, ты до сих пор…– До сих пор?– Чиста, словно девственный снег.– Была. Когда-то. – Йен улыбнулся, а она сказала: – Давай поговорим о тебе.– Обо мне?– Начнем с Ангуса. Ты хотел рассказать о нем.– Я знаю его почти всю жизнь. В нем течет смешанная кровь негров и индейцев племени чероки. Он учился в специальной школе в резервации, которая находилась рядом с нашим домом.– А где это?– В Южной Каролине.– Но ты же ведь на четверть сиу.– Да, по линии деда, отца матери. Родители бабушки погибли, когда на их селение напали индейцы. Девочку случайно нашли охотники сиу. Ее воспитало и вырастило это племя, и она вышла замуж за моего деда. Индейцы постоянно торговали с белыми, поэтому бабушка не забыла английский язык. Моя мать тоже выросла среди индейцев, но бабушка научила ее языку и обычаям белых. Наверное, она тоже вышла бы замуж за индейского воина, если бы не встретила моего отца. Он был землемером и работал к северу от Сент-Луиса. Когда отец вернулся в Южную Каролину, мать поехала с ним. Мой дед – человек выдающийся, ты поймешь это, когда с ним познакомишься. В свое время он был смелым воином и сражался против белых, но мой отец ему понравился. К сожалению, в последнее время деда я почти не видел.– Из-за войны?– Да, но вернемся к Ангусу. Когда его родители умерли, он стал жить в моей семье. Мы вместе выросли, вместе пошли на войну и оба, к счастью, остались живы.– Он не был рабом?– Нет, он родился свободным.– Коко была рабыней, и свобода очень много для нее значит.– Ее дети будут свободными людьми.– Иногда мне кажется, – сказала Энн, – я предпочла эти места потому, что здесь больше свободы.– Да, в этих диких местах люди кажутся себе более свободными.– И меньше думают о законе.– В лице шерифа Бикфорда? – жуя травинку, спросил Йен.– Шериф – неплохой человек.– Пока не задает тебе вопросов.– А если он начнет задавать вопросы тебе?– У меня есть ответы на любой его вопрос.– И есть такой защитник твоих прав, как Ральф, да? А еще Ангус – твой главный страж. Но ты не можешь рассчитывать на его бдительность в первую брачную ночь.– Надеюсь, Ангус проведет время, наслаждаясь обществом своей очаровательной жены.– Тогда сторожить придется тебе?– Вероятно.– Зачем?– После ограбления дилижанса Кэш сорвался с цепи, а если посмотреть, кого он взял себе в помощники… Один Бешеный Бык Марлин чего стоит.– Я слышала, он воевал.– Да, и в самых опасных местах. Воевал он храбро, этого у него не отнять, но ни северяне, ни южане не отличались милосердием. Наверное, странно это слышать от южанина, однако я рад, что рабства больше нет. Хотя это все равно не может оправдать многое из того, что происходило во время войны. Например, резню в штате Миссури, где присоединившиеся к аболиционистам бродяги и головорезы под видом борьбы с рабством грабили и убивали мирных жителей.– А что делал ты?– До войны я путешествовал с родителями и успел многое повидать. Я мог бы присоединиться к южанам, но дед сказал, что ни один человек не должен участвовать в том, во что он не верит. А еще я знал, что во имя прекрасной и гуманной идеи нельзя убивать невинных людей. Правда, рано или поздно я должен был сделать выбор и, поскольку родился на Юге, стал воевать на стороне южан, командовал кавалерийским отрядом. Мы воевали под знаменами Джона Моргана, душевные качества которого я уважал, а военным искусством восхищался. Я хорошо ориентируюсь на местности, поэтому стал разведчиком. В этом отряде я воевал до конца войны, когда Морган уже умер, а Юг потерпел поражение.– А потом?– Приехал сюда.– Чтобы вести разведку вокруг салуна?– Мои люди охраняют салун только из предосторожности: вокруг шныряет столько темных личностей. Это просто меры самозащиты, вот и все.Отставив бутылку с шампанским, он наклонился и поцеловал жену. Солнечный луч упал на его ресницы, позолотив их концы. Йен снова коснулся ее губ, но на тот раз поцелуй был долгим. Переведя дух, Энн слушала журчание ручья, ощущала его прохладу.– А знаешь, чего мы никогда не делали? – вдруг спросил Йен. – Мы не занимались любовью при дневном свете, в воде под тенью скалы.– Здесь?– Ведь в салуне нет ни ручья, ни скалы.– Здесь? – прошептала она снова.– Здесь.Лучи солнца касались их обнаженных тел, освежающие брызги покрывали их бриллиантовыми каплями. Они прыгали, резвились, целовались, снова падали в воду и занимались любовью.Потом, утомленные, лежали рядом на зеленом ковре, согревая друг друга. Ее голова покоилась на его груди.– Это называется пикник? – осведомилась Энн.– Это называется праздник, оглянись.Она подняла голову. Красный шар солнца наполовину скрылся за скалой, все вокруг переливалось оранжевым, желтым и огненно-красным. Казалось, сама природа устроила праздник в их честь.– Очень красиво, – прошептала Энн.– Странно, правда? У нас здесь твердая земля и скалы, гремучие змеи и опасные головорезы, а красота такого солнца все побеждает. Странный мир.Энн села, прижав колени к груди, и вдруг снова вспомнила прошлое. Было ли что-нибудь хорошее?На ум приходила одна борьба. Но ведь у нее есть друзья – Коко, Далси, Гарольд, Эрон. Был еще Эдди. Добрый, умный Эдди, вот он умел радоваться жизни.Теперь рядом с нею Йен. Человек, которого она полюбила. Не рассказать ли ему правду? Он, кажется, питает неприязнь к Кэшу Уэзерли. Может, он поймет ее.Вряд ли. Разве он поймет, зачем она ограбила дилижанс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27