– Моя очередь сдавать, – сказал он, беря лежащие на столе карты. – В округе немало приятных леди, Джои Уэзерли.Йен подмигнул Далси, которая ответила ему одной из самых очаровательных своих улыбок.– Совершенно верно, – согласился Джои, поднимая стакан с виски.Остальные последовали его примеру. Так как у Энн не было стакана, муж отдал ей свой и поднял бутылку.– Энни, разве ты пьешь виски? – удивился Джои.– Почему бы моей жене не выпить виски? Карты, джентльмены?– Мне одну, – сказал Ральф, и игра продолжалась.– Вы собираетесь ехать завтра к Беннингтону восстанавливать загоны и сараи?– спросил Джои.– Да, – ответил Иен.– А салун будет работать?– Конечно.– Трудновато придется, – сказал один из близнецов.– Справимся, – возразила Энн, сидя, как на иголках, и чувствуя каждое движение Йена. – Здесь останутся Гарольд, Коко и несколько работников. Справимся.– Энн уверена, что справится с любым делом, – насмешливо заметил Макшейн.– Завтра приедут два почтовых дилижанса, и в салуне будет много работы.– Коко – женщина энергичная. Нам не о чем беспокоиться, правда, любовь моя?– Конечно, любовь моя.– Я – пас, – сказал Ральф.Тимми и Джимми тоже бросили свои карты.– Ангус, Джои, вы как?Великан отрицательно покачал головой, а Джои выложил на стол трех дам и двух вальтов.– Впечатляюще, – произнес Йен.– А у вас?У Йена было три короля и два туза, но Джои это совсем не огорчило.– Счастье на вашей стороне, – улыбнулся он.– Иногда. Когда удается поймать его за хвост.– Будь осторожна, Энн, этот человек своего не упустит. Правда, Далси?Но та не отреагировала на шутку Джои.– Энни, он знает, – прошептала она.– Как хорошо, что мой муж– такой замечательный игрок. – Энн предостерегающе взглянула на Далси, но та уже опустила глаза.К счастью, в этот момент у Гарольда возникли проблемы с кассовым аппаратом.– Энни мигом все исправит, – с гордостью доложил Томми Игер.Наконец-то рука Йена больше не сжимает ее талию, она свободна и может уйти. Но когда, исправив неполадки, она снова посмотрела на игроков, мужа среди них уже не было. Хотя игра продолжалась, он ушел, и Энн стало не по себе.Она пошла на кухню и занялась обычными делами. Постепенно салун опустел. Далей, Коко и Джинджер поднялись наверх, одни или с клиентами, она не видела. В баре оставались только несколько ковбоев и Гарольд. Она подошла к нему, потом, закончив играть, к ним присоединился Эрон.– Ты плохо выглядишь.– Благодарю.– То есть плохо для самой очаровательной женщины в городе. Тебе нужно отдохнуть. К тому же ты новобрачная. Поднимись в свою комнату, осчастливь своего мужа и выспись.Она покраснела.– Я бы предпочла утопить своего мужа в туалете.– Звучит довольно экзотично, – засмеялся Эрон, но сразу посерьезнел. – Энни, забудь обо всем, хотя бы до завтра.– Но мы почти у цели!– Надеюсь, все будет в порядке, – вздохнул Эрон и тихо добавил: – Я не поеду к Беннингтону, останусь здесь и все подготовлю. Только дай мне слово, что ничего не будешь делать одна. Обещаешь?– Ну хорошо, обещаю.Он кивнул и направился к двери. Улыбнувшись Гарольду, она стала подниматься по лестнице. Бедный Гарольд, он тоже выглядит озабоченным. Но куда подевался Йен?Энн открыла дверь комнаты и замерла на пороге.Он полулежал на кровати, и отблески пламени, горевшего в камине, играли на его обнаженной бронзовой груди.– Ты здесь?Подойдя к туалетному столику, она стала вынимать шпильки, затем принялась расчесывать волосы.В зеркало она видела, что муж не спускает с нее глаз, и никак не могла заставить себя раздеться.– Да, я здесь. А ты что-то припозднилась.– Это салун. Приходится работать допоздна.– И завтра у нас трудный день, не так ли? – Его глаза сверкнули.Выйдя замуж, Энн перестала носить траур, хотя ее наряды были простыми и строгими, но сейчас она так волновалась, что, расстегивая платье, вырвала несколько крючков. Только бы поскорее лечь да отвернуться к стене. И не разговаривать.Энн нырнула в постель и чуть не подскочила, когда он ее коснулся.– Не можешь справиться с несколькими крючками, любовь моя? А я-то думал…– Это не повод для беспокойства.Она отодвинулась подальше, но, к ее удивлению, он встал с кровати, подошел к окну и, раздвинув тяжелые шторы, выглянул на улицу.В лунном свете бронзовое тело Йена казалось отлитым из металла. Глядя ему в спину, она торопливо раздевалась, чтобы покончить с этим до того, как он обернется. Энн лихорадочно схватила ночную рубашку, но Йен уже стоял рядом. Он бесшумно лег на кровать и взялся за ворот ее рубашки.– Что это такое?– Я думала…– Наш брак еще далек от совершенства, но зачем же делать шаг назад?– Хорошо. – Энн начала стягивать рубашку. Она не понимала, чего от него ждать, зачем он играет с нею, как кошка с мышкой, и раздраженно сказала: – Если у тебя что-то не ладится, вини себя, а не других. Ты сам настоял на этом браке.– Не отрицаю. Но я был совершенно честен с тобой. Никаких условий.– Какие условия ты имеешь в виду? Ты чего-то недополучил?– Тебя.– Не понимаю, о чем ты, – холодно сказала она. – Я нахожусь с тобой в этой комнате, которая была раньше моей. Теперь ты в ней такой же хозяин, как и я. Я лежу обнаженной рядом с обнаженным мужчиной, чего никогда не делала до нашей свадьбы, Я тебе не отказываю…– Но ты не идешь ко мне сама.– Я не могу, – прошептала она. – Но я тебе не отказываю…– Отказываешь! Ты отворачиваешься от меня, возводишь между нами какие-то барьеры.– Я не…– Тогда поговорим о тебе, Энн.Черт бы его побрал! Он все-таки вывел ее из себя.– Что ты хочешь знать?– Хочу знать, что ты замышляешь.– Ничего.– Расскажи мне об Эдди. Она покачала головой.– Думаю, я не скажу тебе ничего нового. Он был хорошим человеком. Со своими недостатками и со своими достоинствами.– Он знал о твоих планах? Нет, зададим вопрос иначе: ты рассказала ему о своем прошлом? Ты рассказала ему о своих делах?– Прекрати! – закричала она. – Ничем особенным я не занимаюсь. Мне не о чем было рассказывать. Он знал, что мои родители давно умерли. Их убили, и я не хочу об этом говорить, мне больно говорить об этом, ясно?– Энн, – он положил ей руку на плечо, и она попыталась высвободиться. Но он не хотел ее отпускать.– Убирайся!– Энн, прошлое давно кануло в вечность, не надо распространять его на меня.– Хватит! – закричала она.Но он только крепче сжал ее плечо. Энн касалась его обнаженного тела, и вместе с желанием бежать она почувствовала желание прильнуть к нему.– Пожалуйста… – начала она.– Хорошо, никаких вопросов о прошлом. По крайней мере, сегодня. Взгляни на меня.Она подняла глаза.– Ну?– А теперь слушай, любовь моя, и слушай внимательно. Ты можешь управлять салуном. Ты можешь управлять многим другим. Но мною ты управлять не будешь, ясно?– Что? – испугалась она.Выходит, Далси права, и он все знает. Слышал их разговор в кладовой? Он же повторяет ее слова. Я с ним справлюсь! – Мною ты управлять не будешь, – повторил Йен.«Он все слышал. Но каким образом? Ведь они с Далей были в кладовой одни!» – удивлялась про себя Энн.– Ты можешь заставить жену уступить, – воскликнула она, – можешь трясти меня, бить меня, таскать меня за волосы, но ты никогдане заставишь меня отдать тебе то, чего я сама не захочуотдать. А сегодня я не хочу!– Не хочешь?– Да, не хочу.Он вдруг отпустил ее. Но не успела Энн облегченно вздохнуть, как неведомая сила подняла ее в воздух, а затем швырнула обратно на кровать. Его лицо оказалось совсем рядом, в темных глазах горела ярость.– Ты заставляешь меня применять силу.– Ублюдок! Не смей…– Но ведь я могу получить это лишь таким способом?Энн отталкивала его изо всех сил. Не обращая внимания на сопротивление, он грубо целовал ее, впиваясь в губы, и она почувствовала соленый вкус крови. Его руки властно ласкали ее тело, раздвигали бедра.Энн пришла в ярость. Ей хотелось отхлестать его по щекам, убить на месте, но ее вдруг пронзило нечто сладостно-дикое, мучительное, неодолимое. Она хотела его.– Ты отдашь мне это?– Йен…– Ты отдашь мне это?– Будь ты проклят.– Ты отдашь мне это? Энн закрыла глаза. «Нет!» хотелось ей выплюнуть ему в лицо, однако у нее уже не было сил, а он только того и ждал. Она закричала, но не от боли. К своему ужасу, она почувствовала, что страстно прижимается к нему, неистово устремляется ему навстречу, жаждет поглотить его. Онаслышала дикий, призывный шепот, узнавала свой голос, произносила слова, которые никогда не срывались с ее губ, слышала крики и мольбы. Уже не чувствуя стыда, она ласкала его тело.Энн казалось, что ее мольбы длятся целую вечность, что она больше не вынесет этой сладкой муки, этой агонии наслаждения. Но внезапно и ночь, и луна, и весь мир будто взорвались. Потом Энн ощутила, как содрогается ее тело снова и снова, а внутри разливается неизведанное до сих пор блаженство.Постепенно все вернулось на свои места: их комната, белые простыни на кровати, тиканье часов, серебристый лунный свет, льющийся в окно с раздвинутыми тяжелыми шторами.Энн молчала. Ей хотелось удержать испытанные ощущения. А она-то думала, что сегодняшняя ночь будет похожа на вчерашнюю и не принесет ей ничего особенного! Только бы Йен не выпускал ее из своих объятий. Может, он больше не сердится на нее.Но она этого так и не узнала. Он тихо лежал рядом, потом вдруг вскочил с кровати, быстро оделся. И ушел.Энн осталась одна. Глава 12 День начинался скверно.Макшейн вернулся на рассвете, когда измученная бессонницей Энн уже встала, так что ему не пришлось будить ее.Они отправились на ранчо Бенништона вместе с Далси, близнецами Игерами и Ангусом Донахью. Приехав одними из первых, сразу взялись за дело. Энн с Далси готовили кофе и завтрак для прибывающих горожан, а мужчины присоединились к Грейнджеру, чтобы обсудить план работ. К девяти часам утра большая часть добровольцев уже была на месте, в их числе и шериф Бикфорд.Многие мужчины приехали с женами, которые любезно беседовали с Энн и Далси, хотя Энн знала, что за ее спиной они сплетничают и злословят о ней. Она не обращала на это внимания, но воинственная Далси не упускала случая задеть лицемерок. У миссие Тарлтон она поинтересовалась, зажил ли синяк на бедре ее мужа, миссис Дамфри посоветовала уделять мужу побольще внимания в постели, если она хочет, чтобы мистер Дамфри чаще бывал дома. Миссис Хеннесон, жене президента городского банка, Далси порекомендовала толкать супруга по ночам в бок, чтобы он не храпел.– Далси, перестань.Энн налила себе кофе и улыбнулась мрачной, как туча, миссис Хеннесси, которая, не найдя слов для достойного ответа, молча испепеляла Далси взглядом.– Миссис Хеннесси, сегодня Анри особенно удались пшеничные лепешки, пожалуйста, попробуйте, – обратилась Энн к гневной матроне.Та взяла кружку с кофе и, издав нечто среднее между рыком собаки и шипением кошки, удалилась.– Ты перессоришь всех мужей с их женами, и беднягам под страхом смерти запретят ходить в салун. Зачем тебе понадобилось говорить, что ее муж был твоим клиентом?– Но я никогда не спала с ее мужем.– Тогда зачем…– Затем, что эта курица слишком много себе позволяет. Я слышала, как она говорила, что нас не следует пускать в порядочное общество!– Далси, по-моему, тебе нужно сменить профессию. Обращать внимание на сплетни при твоем ремесле – только портить себе нервы.– Я немного устала.– Если ты устала от того, чем занимаешься, пора найти что-то другое.– Тебе без меня не обойтись, – покачала головой Далси.– Но ты можешь работать на кухне, подавать клиентам еду и спиртное в салуне. У тебя нет необходимости…– Но я получаю нужные тебе сведения именно в постели.– Все равно мы сможем что-нибудь придумать.– Взгляни, кто к нам пожаловал, – прервала ее Далси.Неподалеку стояли Джои Уэзерли и его сестра Мэг, хорошенькая девушка лет двадцати с вьющимися волосами, миловидным личиком и грациозной фигурой.Сказав что-то брату, она заторопилась к Грейнджеру Беннингтону, который, улыбаясь, поздоровался с нею и взял ее за руку.«Даже у чудовища могут быть хорошие дети», – подумала Энн, глядя на открытое лицо девушки. По-видимому, худшее унаследовали от Кэша Уэзерли только его старшие сыновья. Но Джои и Мэг относились к отцу по-разному. Брат знал, что представляет собой его драгоценный родитель, а сестра, казалось, ничего не замечала и очень любила отца. Энн огорчало, что, нанося удары жестокому негодяю, она невольно причиняет вред и егодочери.– Разве Джои собирался приехать? – спросила Энн.– Да, он говорил, что, возможно, захватит и сестру. Уверена, Мэг сейчас извиняется перед Грейнджером, что Кэш не смог приехать.– Возможно.– Только представь: Уэзерли восстанавливает ранчо, которое сам же и спалил. Вообще-то у него бы хватило наглости явиться сюда. Просто он сейчас занят чем-то другим.Энн кивнула.– Слава Богу, что этот мерзавец хотя бы сейчас далеко от нас.– Теперь у тебя есть муж. Скажи, Энни, как ты все-таки решилась выйти за него? Хотя он сам – личность таинственная, но старается узнать чужие секреты. Когда-нибудь он доберется и до тебя, несмотря на всю твою осторожность.– Я согласилась на брак, потому что мне нужна была защита.– Мудрый ход, – задумчиво сказала Далси. – А сейчас тебе нужна зашита от него?Энн сделала вид, что не заметила ее иронии.– Да, но я умею скрывать и свои чувства, и свои дела.– Какой ценой?– Что ты имеешь в виду? Не так… ужасно быть его женой, – пробормотала Энн, заливаясь краской.– Бьюсь об заклад, что не плохо. Хуже то, что ты продала свою душу, хотя и не догадываешься об этом.– Ничего я не продавала! Он приехал в город с определенной целью, закончит свои дела и уберется восвояси. Надеюсь, тогда я все верну…– Кроме своей души, – изрекла Далси.– О своей душе я давно забыла. С тех пор, как занялась всем этим.– Неправда. И ты никогда не исполнишь задуманного, потому что то, чем ты занимаешься, на самом деле ужасно. Ты играешь в Робин Гуда, грабя мистера Уэзерли и раздавая его золото вдовам и сиротам, пострадавшим от войны.– Далси, ты еще успеешь объяснить это шерифу прежде, чем меня повесят.– Думаю, у меня не будет такой возможности, – мрачно ответила Далси. – Если Кэш узнает, что причиной его несчастий являешься ты, шерифу уже не о чем будет беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27