Роженица была крупной, мускулистой женщиной. Джулия предполагала, что роды пройдут достаточно легко. Но во время повторных схваток поняла, что у женщины необычайно толстые и крупные тазовые кости, а проход по которому должен пройти новорожденный — необычайно узкий. Когда головка ребенка встретила на своем пути препятствие, продвижение вперед остановилось. Головка была податлива, как и положено, принимала форму отверстия, но сила с которой ребенок продвигался, была слишком велика. Возникла опасность разрыва прямой кишки и влагалища у матери.
Существовало три возможных исхода такой ситуации. Все три не самые лучшие. Кесарево сечение, которое даже при благоприятных обстоятельствах делать довольно рискованно. А миссис Кимбел была уже порядком измучена. Возможен перелом тазовых костей и — смерть ребенка.
Но слава Богу, все обошлось относительно благополучно. Оказалось достаточно наложения хирургических щипцов. И малыш появился на свет. Хотя миссис Ким-бел конечно, пережила страшные муки.
Когда опасность для жизни роженицы и младенца исчезла, Джулия решила поговорить с мистером Кимбелом. Предупредила, что следующая беременность жены, поставить под угрозу ее жизнь. Рассказала мужчине о противозачаточных средствах и методах. Объяснила, как по месячному циклу женщины определять безопасные дни. Мистер Кимбел буквально сгорал от смущения во время разговора…
Совершенно измученная, Джулия отправилась домой. Когда она вошла в дом после двухдневного отсутствия, хотелось только одного — принять горячую ванну и основательно отдохнуть. Однако не успела она снять шляпку и перчатки, как у входной двери показался доктор Бичем.
— Я принес список необходимых мне инструментов, миссис Меткалф, — поздоровавшись и переминаясь с ноги на ногу, сказал он.
Стоял теплый день. На верхней губе и на лбу доктора блестели капельки пота. Джулия выглянула во двор и не увидела там коляски. Значит, молодой человек пришел из города пешком. Она провела его в гостиную, распахнула окна, чтобы освежить застоявшийся воздух.
— Простите, но мне совершенно нечем вас угостить, — извинилась она, протянув доктору стакан воды. — Я только что вернулась из долины, принимала очень сложные роды…
Доктор Бичем удивленно и растерянно заморгал, даже не найдя, что сказать. Джулия поспешила объясниться:
— Я сказала мистеру Кимбелу, мужу роженицы, что в городе есть доктор, но он настоял на том, чтобы роды принимала я. Видите ли, я наблюдала за женщиной во время беременности и знаю о ней все…
Джулия пригласила доктора Бичема сесть на диван, сама устроилась на стуле напротив.
— У миссис Кимбел таз мужского типа. Вам приходилось встречаться с подобной ситуацией?
— Я прочитал множество литературы по акушерству, но такого термина нигде не встречал, — смущенно покраснел доктор.
О, Боже, он и в самом деле еще совсем зеленый… Жаль, конечно, что ему не пришлось поработать несколько лет под руководством какого-нибудь авторитета, признанного в области медицины. Очень плохо, что новый доктор совершенно не имеет врачебной практики.
— Когда мы имеем дело с тазом мужского типа, кости у него очень широкие и толстые, — терпеливо объясняла Джулия. — Это невозможно определить внешним обследованием. Сначала роды проходят нормально. До тех пор, пока не прорежется головка плода. Она не может пройти в слишком узкое отверстие, тогда и начинаются трудности.
Доктор Бичем заинтересованно подался вперед.
— Могу я узнать, как вы поступаете в таких случаях?
— Прибегаю к помощи хирургических щипцов. Когда и щипцы не помогают, делаю кесарево сечение.
Такой ответ ошеломил Бичема.
— Простите меня, миссис Меткалф, но ранее я считал, что вы только помогали мужу, в лучшем случае, как акушерка. Я не знал, что вы делаете операции…
— Когда возникает необходимость, делаю операции, — спокойно ответила Джулия. — Ведь у нас в городе не было другого доктора, кроме меня. Если не помогу я, к кому обращаться пациентам?
— И вы все же хотите отказаться от медицинской практики?..
Столь прямо заданный ответ и искренний интерес доктора заставили Джулию быть более откровенной, хоть она и не собиралась.
— Я вовсе не хочу отказываться от акушерской практики, — сообщила она. — Но должна считаться с тем, что вы приехали в город. Мне бы не хотелось соперничать с вами из-за богатых пациентов!
Бичем нервно погладил колени и заерзал на диване. Вид у него был чрезвычайно озадаченный, неуверенный, немного нелепый и смешной из-за бородки.
— Ваш брат опасается, что не имея контроля за вашей практикой, вы можете причинить немало вреда пациентам. По его словам, многие женщины ищут акушерок для криминальных абортов.
Джулия не сразу осмыслила значение его слов. Когда поняла, что он имел в виду, гневно взглянула на него.
— Если хотите сказать, что я занимаюсь убийством младенцев, то глубоко ошибаетесь! Акушерству я обучалась не в медицинском колледже, как вы, а у замечательного врача, каким был мой муж. При сложных родах, когда мне приходится оказываться перед выбором, мне крайне нелегко делать выбор в пользу матери! Я расцениваю ваши слова как оскорбление!
Стэнли Бичем опустил голову и сильно покраснел. Достал из кармана носовой платок, протер запотевшие очки.
— Миссис Меткалф, ради Бога, извините меня! Я не должен был этого говорить, но мне именно так все объяснили…
Если бы Джулии сейчас попался под руку Рэндал, она, не раздумывая, влепила бы ему пощечину. Она взглянула на доктора Бичема. Тот совершенно сник. Джулии стало неловко за вспышку.
— Извините, что я высказалась чересчур резко, — произнесла она. — Видимо, в вашем ложном представлении обо мне виноват доктор Фрай…
Похоже, ее слова немного успокоили молодого человека. Он поднялся, достал из кармана листок бумаги.
— Вот список инструментов, которые я надеялся позаимствовать в операционной вашего мужа… Можно, я зайду за ними в конце недели?..
Джулия просмотрела список.
— Приходите в пятницу.
Бичем откашлялся и нерешительно сказал:
— Если вас не затруднит, может быть, вы позволите иногда сопровождать вас на акушерские вызовы? И, если бы у меня была возможность консультироваться с вами в особо сложных ситуациях… — он замялся, Джулия поняла, что молодой доктор очень взволнован. — Я был бы вам очень признателен!
Джулия удивленно взглянула на него.
— Доктор Бичем, вы хотите сказать, что не возражаете, если я продолжу заниматься медицинской практикой?..
— Мадам, мне кажется, что будет очень плохо, если вы откажетесь от практики. Мне довелось услышать о вас много хорошего. Я сделал вывод, что вы пользуетесь огромным уважением. Боюсь, мне время от времени придется обращаться к вам за советом, используя ваши познания и довольно длительную практическую работу, — он обнадеживающе и приветливо улыбнулся.
Джулия ответила в лучшей профессиональной манере:
— Значит, теперь мы коллеги, доктор Бичем!
— Миссис Меткалф, эта новость меня поистине радует.
Джулия проводила Стэнли Бичема до двери и попрощалась с ним, все еще не веря тому, что произошло. Она будет заниматься медицинской практикой! Но это не все. Теперь у нее есть коллега, врач, с которым можно будет обсуждать проблемы, обмениваться соображениями и интересными мыслями! Поскольку доктор Бичем — специалист по огнестрельным ранениям, ожогам, травмам от несчастных случаев и другим телесным повреждениям, то она сможет полностью посвятить себя лечению женщин и детей.
Поднимаясь по лестнице в комнату, она расстегивала на ходу жакет и думала о том, что, если бы не валилась с ног от усталости, могла бы ликовать! И все же, несмотря на то, что была страшно утомлена, настроение было приподнятое.
Открыв дверь в спальню, удивленно остановилась. Два дня назад она оставила кровать в полном беспорядке. Теперь все вещи были убраны, постель застлана, возле кровати аккуратно стояли домашние тапочки. На туалетном столике царил идеальный порядок… Поверх разноцветного покрывала лежал букет увядших полевых цветов, перевязанный желтой ленточкой.
От дурного предчувствия к глазам подступили слезы. Она села на кровать и положила букет себе на колени. Среди поникших цветов лежала записка.
— О, Гиб!..
Джулия развернула листок бумаги и принялась читать:
«Дорогая принцесса! Я не поэт, но для меня ты так же красива и чиста, как эти полевые цветы. Мог бы объяснить тебе многое, но не вижу смысла. Ты скоро узнаешь, что я уехал из города. Я сделал это для тебя. Ведь я приношу людям только неприятности. Никогда тебя не забуду. Твой Г. Б.»
Джулия вглядывалась в записку. Читала ее снова и снова, словно ждала, что фразы и их значение могут измениться, как по волшебству. Ничего не происходило, ничего не менялось. А смысл написанного становился все яснее и яснее.
Гиб ушел. Но почему? Когда вернется? Спускаясь по лестнице, чувствовала, как путаются мысли. Мосси был за домом, возле поленницы. В руках он держал топор, рубашка взмокла от пота.
— Мосси, где Гиб?
Мосси уставился в землю и молчал.
— Он ушел навсегда? — Джулия почувствовала резкую боль в сердце. — Но почему?
Старик, не поднимая глаз, вытер нос рукавом рубашки и пробормотал еле слышно:
— Он сказал, что уходит. Больше мне ничего не известно. Просил передать вам, что очень сожалеет.
Джулия снова поднялась наверх, села на кровать. Букет лежал у нее на коленях. Она опять перечитывала письмо:
«Я не поэт, но для меня ты также красива, и чиста, как полевые цветы!» Эта строчка переплеталась в сознании Джулии с теми словами, которые они шептали друг другу в минуты страсти… Женщина оцепенела. В душе росло отчаяние. Казалось, сердце больше не выдержит, разорвется от боли. Джулия горестно заплакала, судорожно всхлипывая и совершенно ослабев.
— Гиб, я любила тебя. Я доверяла тебе.
Смяв записку, закрыла лицо ладонями. Слезы текли сквозь пальцы, падали на колени. После всего того, что между ними было, после нежных слов и страстных объятий; после того, как они стали любовниками, и она привыкла к его доброте и восхищению; после того, что он открыл для нее радость и наслаждение близостью — после всего этого он ушел?!
Послышался стук во входную дверь. Джулия не двинулась с места. Снова настойчиво постучали. Нет, она никогда не захочет никого видеть!
— Джулия, мы знаем, что ты дома! — она узнала голос Дотти.
Кто-то быстро поднимался по лестнице. Джулия зарылась в подушку. Она сотрясалась от рыданий.
— Моя дорогая девочка… — Дотти вошла в комнату и села на край кровати. Джулия почувствовала на своем плече горячую руку. Дотти гладила ее по голове ласково и нежно, словно ребенка. — Ну вот. Посмотри-ка на меня?
Джулия перевернулась на спину, щеки пылали, по ним неудержимым потоком текли слезы.
— Дотти, он ушел…
Дотти достала носовой платок, вытерла слезы со щек Джулии.
— Должна сказать, что Гиб, оказывается, еще хуже, чем о нем думали. Так поступают только самые отъявленные подлецы!
Джулия облизала распухшие губы.
— Он сказал, что уезжает на рудник.
— Дорогая, он был на руднике. В хижине оставил бумаги, в которых говорится, что Гилберт Бут передает свою долю владения «Змеиной Скалой» Гилберту Чепмену. А вчера Отис Чепмен пришел в банк с целой кучей денег. Его жена нашла в колыбели Гилберта несколько тысяч долларов…
Джулия ничего не понимала. Она хотела сказать, что у Гиба нет денег… И вдруг вспомнила, что у него есть деньги — ее деньги!
— Дорогая, мы знаем, что ты вложила деньги в рудник, — сказала Дотти. — Он снял со счета все до последнего цента! И мистер Кулидж ничего не мог сделать. Ведь ты распорядилась положить деньги на имя Гилберта Бута.
Наконец-то, Джулии все стало ясно. Дела обстояли гораздо хуже, чем можно было предположить. У нее было ощущение, словно ее ударили по голове дубинкой. Открытие, которое она сделала, буквально сразило: все, что ему было от нее нужно — это деньги и сексуальная благосклонность! С самого начала ему нужно было только это! И, Господи Всевышний, он получил и то, и другое!
Ее душа, ее любовь для него ничего не значили. То, что он ее предал и как предал, просто не укладывалось у нее в голове.
— Что это? — Дотти подобрала скомканную записку, вопросительно взглянула на Джулию. — Можно прочесть?
Джулия кивнула. Ей хотелось кричать, выть от горя, рвать на себе одежду. Но она просто не знала, как это делается, да и не было сил. Она только могла лежать и умирать от горя.
Дотти разгладила записку и прочитала ее. Увидела букет увядших полевых цветов и покачала головой.
— Моя бедная девочка.
— Я любила его, Дотти. Я так его любила…
Дотти наклонилась и прижалась щекой к щеке Джулии. Молодая женщина прислонилась к пахнущей мылом, мягкой груди подруги так, как в детстве прижималась к матери и зарыдала.
Через некоторое время Дотти мягко высвободилась из объятий Джулии и тихо сказала:
— Пойдем вниз. Там Барнет, мистер Кулидж и начальник полиции Макквиг. Они хотят с тобой поговорить.
— И Гарлан с ними?
— Я пока не велела ему приходить, — сказала Дотти, поглаживая Джулию по волосам. — Он в ярости. Просто кипит от злости!
Джулия вспомнила предупреждение Гарлана: «Он самонадеянный человек. Он хочет завоевать твое доверие, чтобы потом лишить тебя и денег и доброго имени!»
Боже мой, она не в состоянии обо всем вспоминать!
Джулия встала, умылась и переоделась. Спускаясь по лестнице, держалась за руку Дотти. Ноги не слушались. Душа была опустошена, мысли путались…
Мужчины стояли в гостиной, держа в руках шляпу, с крайне растерянным и смущенным видом. Печальные лица гостей напомнили Джулии день, когда Барнет и начальник полиции Макквиг пришли сообщить ей о гибели Эдварда. Тогда она держала себя в руках. Она должна вытерпеть все.
Мистер Кулидж шагнул навстречу. Это был пухлый мужчина с розовым лицом, одетый в визитку и полосатые брюки. Банкир мягко сказал:
— Моя дорогая миссис Меткалф, сожалею о том, что случилось.
Все сели. Барнет объяснил Джулии, что в сложившейся ситуации, Гиб имеет полное право распоряжаться деньгами, как захочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50