На какое-то мгновение ей показалось, что в его глубоко посаженных глазах промелькнуло облегчение, но затем лицо Сигурда вновь стало непроницаемым.
– Теперь важнее всего, чтобы ее телу не пришлось слишком быстро вынашивать нового ребенка, – спокойно продолжала Фиона по-ирландски. – Ее чрево должно как следует зажить, иначе будет слишком велик риск нового выкидыша. После того, что случилось сегодня, твоя жена почти утратила способность доносить ребенка до срока, и к тому же все еще существует угроза ее жизни. Поэтому тебе не следует набрасываться на нее, подобно животному, всякий раз, когда ты возжелаешь ее; лучше будет, если ты найдешь себе на какое-то время другую женщину. Глаза викинга вспыхнули гневом.
– Моя жена может начать ревновать меня, даже если я покину ее ложе всего на одну ночь.
– Лучше ревнующая жена, чем мертвая, – холодно произнесла Фиона.
Она почти не сомневалась, что Сигурд поведет себя подобным образом. Ничего удивительного: Сиобхан тоже была невысокого мнения о мужчинах. Воистину достойно презрения то, что мужчина расценивает свое удовольствие куда выше, чем здоровье жены. Интересно, стал бы Даг воздерживаться от любви, если бы узнал, что беременность может повредить ей?
Словно угадав ее мысли, Даг неожиданно появился между ней и Сигурдом.
– Послушай, Фиона, – произнес он. – Ты выглядишь слишком усталой. Позволь мне принести тебе что-нибудь попить.
Девушка слабо улыбнулась, радуясь его заботе и его нежности. Все-таки вряд ли Даг захотел бы ребенка, если бы это поставило под угрозу ее жизнь.
Она позволила отвести себя к очагу и устало опустилась в кресло. Немного согревшись у огня, Фиона выпила пива, которое принес ей Даг, и незаметно для себя задремала.
Даг с жалостью посмотрел на ирландку. Пусть ей и не удалось сохранить жизнь новорожденным, но, по крайней мере, с Миной теперь все будет в порядке. Вспомнив про разговор между Фионой и его братом, он нахмурился. Они говорили по-ирландски, так что он не мог толком понять, о чем шла речь, зато чувствовал, как сердится Фиона. Неужели Сигурд упрекал ее? В конце концов, он решил поговорить с братом и выяснить, что произошло между ними.
Теперь Даг окончательно укрепился в своей решимости оставаться на стороне Фионы. Нынешний день напомнил ему, сколь хрупка человеческая жизнь, как она драгоценна. Оставалось только дивиться тому, что рождавшиеся в поселке дети, несмотря на все подстерегавшие их опасности, все-таки становились взрослыми.
Он взглянул на Фиону, представляя ее беременной – с большим, колышущимся животом, в котором зреет ребенок. Мысль эта отчего-то показалась ему нелепой, но он никак не мог избавиться от нее.
Протянув руку, Даг отвел прядь волос, упавшую Фионе на лицо. Если она все еще хочет его, то он непременно займется с ней любовью нынче же ночью и не будет тревожиться мыслями о будущем, а отдастся ощущениям теплоты ее тела, нежности ее кожи и сиянию ее бездонных глаз.
Наклонившись и не смущаясь присутствием вокруг других людей, он поцеловал Фиону, и она улыбнулась ему в ответ.
– Я так устала, Даг.
– Знаю. Поспи пока, – он кивнул головой в сторону их убежища. – Я приду попозже.
Проводив девушку взглядом, Даг повернулся и вышел на улицу. Он глубоко втянул в легкие воздух, напоенный сладковатым запахом спелой ржи. С наступлением осени дни заметно укоротились; не за горами была долгая холодная зима. Может быть, после бесконечных темных часов, проведенных вместе в теплом жилье, его соплеменники наконец примут Фиону в свою большую семью?
Раздавшийся поблизости вздох прервал его мысли. Даг обернулся: Сигурд, остановившись рядом с ним, молча глядел на убранные поля, со всех сторон обступившие поселение.
– Ты был у Мины? – спросил Даг. – С ней все в порядке?
Сигурд кивнул.
– Она поправится, – ровным голосом произнес он.
– Благодарение богам, – пробормотал Даг. – Я всегда волнуюсь, когда женщина рожает, особенно с тех пор, как во время родов умерла наша мать.
Он повернулся лицом к брату.
– Мне очень жаль твоего ребенка, Сигурд. Фиона боялась, что дитя может родиться раньше срока.
– Двойня, оба мальчики.
Даг тихонько охнул. Он переживал за брата, но ему нечем было утешить его.
– Мина сказала, что, по всей вероятности, из-за этого они и родились чересчур рано. Женщины не должны рожать двоих сразу. Это неестественно.
– Мне очень жаль, – повторил Даг.
Сигурд пожал плечами.
– Будут еще дети. Фиона предупредила меня, что я не должен спать с Миной, пока она окончательно не выздоровеет.
– Пожалуй, совет не так уж и плох.
Сигурд кивнул.
– Кое-что мне не слишком понравилось. Она сказала, что я могу владеть собой не лучше дикого зверя. – Он насмешливо фыркнул. – Эта ирландка порой раздражает меня. Тебе следует почаще напоминать ей, что она рабыня.
Даг угрюмо посмотрел на брата. Похоже, Фионе так никогда и не научиться кротости, столь необходимой в ее положении. Как же все-таки ему защитить ее?
– Сам не пойму, как мне удалось сдержаться, – раздраженно продолжал Сигурд. – Я лишил Мину девственности только после того, как мы были обвенчаны. – Взгляд его сверкнул вызовом. – По-моему, ирландка должна сперва осознать, как она сама выглядит в глазах других, прежде чем упрекать кого-то. Если кто и ведет себя в нашем доме подобно животным, так это вы двое.
– Она моя наложница, – мгновенно возразил Даг. – С самого начала, еще на корабле, ты подталкивал меня к этому.
– Я хотел, чтобы ты подчинил ее себе, а не влюблялся в нее, – в этом вся разница.
– Но что заставило тебя рассердиться на нее в этот раз? – осторожно спросил Даг. – Ты считаешь ее виновней в смерти младенцев? Разве дело не в том, что они появились на свет чересчур рано для того, чтобы остаться в живых?
– Нет, я ее в этом не обвиняю. К тому же я обязан ей жизнью Гуннара. Но хочу предупредить тебя, как твой будущий ярл, я вижу, что делает с тобой эта женщина, и мне это совершенно не нравится!
Даг в упор посмотрел на брата.
– Почему это тебя так заботит? Я никогда не давал советов, как тебе разбираться с Миной!
– Мина – норвежка и ведет себя как добропорядочная жена, а твоя Фиона – рабыня. Ее независимость и отсутствие смирения возмутительны.
– Я так не считаю!
– Вот в этом-то все и дело, – печально произнес Сигурд. – Я все больше убеждаюсь, что ты начинаешь смотреть на наши порядки ее глазами.
– Но это же абсурд!
– Разве? – Губы Сигурда скривились. – Можешь ли ты поклясться, что в случае необходимости поставишь интересы нашего поселения выше своих чувств к этой женщине?
Даг задумался. Разве не он сам сказал однажды Мине, что, случись ему выбирать между Бродиром и Фионой, он бы не стал колебаться?
– Фиона лишает тебя мужества, брат, – сказал Сигурд. – Я почувствовал это сразу, как только увидел вас двоих на корабле. Мне следовало тогда же бросить ее за борт и облегчить жизнь нам обоим. – Сигурд вздохнул и, круто повернувшись, направился прочь.
Даг молча проводил брата взглядом. Неужели это правда? Когда-то он принял ирландку за фею, за сверхъестественное существо. Но что, если в этом его опасении и в самом деле была доля истины?
Он поискал глазами тропинку, ведущую к дому. Ни разу, с тех пор как Фиона научилась говорить на его языке, он не осмелился спросить у нее, почему она тогда спустилась в его сырую темницу. Теперь, наконец, пришло время узнать правду.
Глава 21
Фиона беспокойно металась в кровати. Почему Даг до сих пор не приходит? Взгляд его обещал восторги страсти, и она жаждала этого, желая забыть весь мир вокруг них, – это случалось всякий раз, когда Даг занимался с ней любовью. Его мощь была для нее олицетворением жизни, энергии, а ей так нужно было заставить себя забыть два маленьких, завернутых в холстину тельца. Они напоминали о смерти, печали и утрате; она же нуждалась в теплоте и силе Дага, чтобы снова обрести вкус к жизни.
На короткое время девушке удалось забыться тяжелым сном, но вскоре она проснулась от кошмарных образов крови и огня, явившихся ей во сне. Похоже, ее душа так и не смогла оторваться от дум о смерти. Если все живое умирает, в отчаянии думала она, есть ли вообще смысл жить на свете?
Фиона закрыла глаза, мечтая выплакаться и очистить душу, печаль унесла бы ее сомнения и сняла с сердца груз страха и обреченности. Но слезы не приходили; внутри себя она ощущала лишь пустоту и холод. Где же ты, Даг?
Должно быть, она снова заснула, а когда открыла глаза, Даг стоял рядом с кроватью и звал ее по имени. Фиона резко села, напуганная серьезностью, с которой звучал его голос.
– Мина? – с тревогой спросила она. – Я нужна ей?
– С ней все в порядке, – ответил Даг. – Но есть кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой.
По коже Фионы побежали мурашки. Они редко обсуждали что-то более серьезное, чем обычные бытовые вопросы; если уж Даг разбудил ее, чтобы поговорить, значит, это было неспроста.
Даг присел на край кровати и негромко поинтересовался:
– Помнишь, когда я был пленником, ты пришла ко мне? Я не понял, зачем ты это сделала. Я был твоим врагом. Почему же ты хотела соблазнить меня?
Фиона подобралась: она давно уже страшилась этого момента. На такой вопрос у нее не было достойного ответа. Голос викинга зазвучал настойчивее:
– Я благодарен тебе за то, что ты сделала, иначе меня сейчас здесь просто не было бы. И все же я не могу не думать о том, что двигало тобой.
Фиона вздохнула. Если он сейчас услышит правду, то между ними все будет кончено. Но может быть, это и к лучшему? Тогда она начнет наконец осуществлять свой план возвращения в Ирландию…
Когда она заговорила, голос ее звучал ясно и четко.
– Я хотела, чтобы ты взял меня, лишил девственности. Тогда мой отец не смог бы выдать меня замуж за похотливого старого властителя, которого я ненавидела.
Какое-то время Даг ошеломленно молчал. Фиона нетерпеливо ждала. Если он желает заклеймить ее позором, то пусть делает это сейчас, пока она не влюбилась в него еще больше.
– Но это не истинное объяснение твоих действий, – наконец произнес он. – Как только тебе стало ясно, что я слишком серьезно ранен, чтобы сделать то, что ты хотела от меня, ты могла придумать другой план; но вместо этого ты вернулась. Ты принялась возиться с моей рукой, обмыла меня….
Фиона задохнулась от изумления.
– Так ты помнишь?
Даг кивнул.
– Я притворился, что потерял сознание, потому что не мог понять твоих намерений… и боялся тебя.
Фиона почувствовала, как краска заливает ее лицо. Интересно, что он подумал о ней, когда она столь непринужденно обращалась с его телом?
– Я должен знать, – в голосе Дага звучало напряжение, – почему тогда ты спасла мне жизнь.
Фиона снова перенеслась памятью в те далекие, решившие ее судьбу часы, которые она провела в подземелье вместе с раненым викингом. Тогда она была всего лишь невинной, любопытной девчонкой, оказавшейся наедине с привлекательным и беспомощным мужчиной.
– Прежде всего мне было жаль тебя. Ты страдал от боли, но все же был так красив…
Она улыбнулась, вспоминая.
– Я понимала, что это безумие, что я должна была опасаться тебя, испытывать страх перед грозным викингом. Но ты посмотрел на меня… и твои муки тронули мое сердце. Не забывай также о моем упрямстве, вплоть до последнего момента я надеялась, что ты хоть немного поправишься и поможешь мне выполнить мой план.
Даг озадаченно покрутил головой.
– Разве не было другого способа избежать этого брака: например, попробовать уговорить отца? Если ты так ненавидела своего жениха, наверное, он смог бы понять тебя…
– Сейчас это кажется простым, а тогда… – Фиона вздохнула. – Мой отец не объяснил мне, зачем ему был нужен этот брак с Сивни, и я приготовилась к самому худшему. Я слишком поздно поняла, что он надеялся таким образом заполучить себе воинов для защиты от набега викингов…
Голос девушки прервался. Даг едва сдерживал себя – так сильно было его желание утешить Фиону. Его потрясло ее признание в том, что она столь дерзко хотела нарушить волю отца; по его понятиям, женщина не имела права не исполнить волю своего господина. Правда, до сей поры ему не приходилось знать женщин, похожих на Фиону. Временами она была не менее смелой и предприимчивой, чем самый отважный мужчина. В конце концов, разве он сам не был восхищен ее бесстрашием?
Дат поднялся, собираясь выйти из спальни.
– Закрой глаза и постарайся заснуть, – сказал он.
В ответ Фиона лишь тихонько всхлипнула. Жалость буквально разрывала сердце викинга, но он не хотел возвращаться, не приняв решения.
Пробравшись мимо скамей, на которых храпели спящие воины, Даг вышел в полумрак летней ночи. Воздух был полон сладкого аромата свежескошенной ржи и неизменного соленого запаха моря. Викинг глубоко вдохнул этот воздух, надеясь, что он поможет ему прояснить мысли. Сейчас ему больше всего хотелось оказаться в открытом море на палубе «Девы бури» – ничто не могло сравниться с чувством полета по волнам под ясным, усыпанным звездами небом, и никакая страсть не могла так взволновать его, как это предвкушение опасности, которое ни на миг не покидает воина, отправляющегося в поход.
И вот с некоторых пор все изменилось. Ирландка заставила его кровь кипеть на суше столь же бурно, как и на палубе корабля, стремительно несущегося по волнам. Ради нее он готов был пойти на все, даже возвратиться вместе с ней в ее Ирландию.
Эта мысль пришла ему в голову несколько дней назад, когда он разговаривал с Ранвейгом. Старый строитель кораблей любил поболтать о совершенных им когда-то путешествиях, о местах, в которых он побывал, пока больные суставы не сделали его жизнь на палубе сплошной мукой. Тогда Даг упомянул о своем участии в набегах на северное побережье Англии. Они занимались этим несколько лет, вывозя из страны все сколько-нибудь ценное, и, лишь опустошив весь цветущий край, обосновались здесь. Это была хорошая страна, и в ней жили красивые женщины.
Слушая его, Ранвейг согласно кивал, вспоминая своих товарищей, таких же морских бродяг, как и он сам. Когда-то мужчине приходится оставлять кочевую жизнь, сказал он, если тот хочет осесть на земле и обзавестись сыновьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51