— Подумайте об этом, любовь моя. Вполне в моих силах сделать вам ребенка, и вряд ли ваш отец захотел бы, чтобы его наследники были отпрысками повешенного.От неожиданности у Шанны перехватило дыхание.— Как вы можете предлагать такое? — Подобно молнии в темном небе, сверкнул гнев в ее глазах, — Вы подлый негодяй! Грубиян! Трижды проклятый проходимец, жалкий идиот!— Ах, любовь моя, вы мне льстите! — усмехнулся Рюарк. — Мне лишь остается заметить, что ваши доводы в тюрьме были более изысканными, и ради достижения своей цели вы без колебаний поставили на кон свою девственность.— Вульгарный бастард торговца рыбой!Шанна в юности наслушалась грубых выражений от моряков и чернорабочих и при подходящих обстоятельствах могла исполнить целую арию из набора таких словечек, которым позавидовал бы самый отпетый сквернослов. В свою очередь, разозлился и Рюарк.— Так, значит, я для вас не больше, чем карманный любовник, Шанна, — язвительно заметил он, — который ночью я должен прятаться от людей в ваших комнатах и не иметь права стоять рядом с вами при свете дня? Вы все время думаете о том, что будет с вами, если все откроется, боитесь какого-то воображаемого наказания, но я потеряю больше, мадам. И если бы я встал перед выбором открыто предстать перед вашим отцом как ваш муж или же прятаться в темных углах вашего будуара, то, поверьте, мадам, я предпочел бы первое. — Рюарк отвернулся и с горечью проговорил: — Если бы я не рисковал головой и возможностью вызвать вашу ненависть, я бы сейчас же сознался во всем вашему отцу и предъявил бы свои права, положив конец этой комедии.— Комедии! — Голос Шанны дрожал от волнения. — Значит, это комедия — то, что я избегаю помолвки с каким-нибудь маразматиком-графом или бароном? Что я хочу разделить жизнь с мужчиной, которого выберу сама? Что я хочу от жизни большего, чем имею сейчас? — В голосе ее зазвучала обвинительная нота. — Да вы смеетесь над моим желанием иметь хоть какую-то надежду на счастье!— А вы уверены в том, что жизнь со мной не принесла бы вам счастья? — Рюарк пристально смотрел на нее в ожидании ответа.— Стать женой раба! — скептически проговорила Шанна. — Да вы не смогли бы обеспечить меня и ночной рубашкой!Рюарк нахмурился и, подумав, проговорил:— Не все сразу. Придет время…Шанна ухмыльнулась, почти оскалилась:— Придет время, и вас повесят, и тогда-то уж я стану настоящей вдовой.— Если я вас правильно понимаю, я должен оставить всякую надежду, — криво усмехнулся Рюарк. — Простите меня, мадам, если я по вашему примеру поищу для себя лучшей доли, чем та, которую обещает мне судьба.— Вы выводите меня из себя своей бравадой! — Тон Шанны был резким, но она избегала встречаться с ним глазами. — Вы надоели мне своими разговорами. — Вздохнув, она откинулась на подушки и отвернулась от Рюарка.— Ну, разумеется, миледи, — заговорил Рюарк преувеличенно учтиво. — Если вы будете так любезны, верните, пожалуйста, мои шляпу и рубаху. Я дорожу своей убогой одеждой. Ведь это единственное, что есть у Джона Рюарка.Уязвленная Шанна вытащила из-под простыни и молча швырнула ему рубаху. Найти шляпу оказалось сложнее. Наконец она извлекла и ее, сильно помятую, и, метнув это подобие головного убора в сторону Рюарка, резко повернулась к нему спиной.Рюарк на лету поймал шляпу и долго рассматривал ее расплющенную тулью, прежде чем прижать к груди в едва заметном поклоне.— Я покидаю вас, миледи, — ухмыльнулся он, — и больше не буду докучать вам своими заботами.Шанна лежала неподвижно, стараясь услышать какие-нибудь звуки, которыми должен был сопровождаться уход Рюарка. Наконец она перевернулась на спину, чтобы узнать, что его задержало, и, к своему удивлению, поняла, что, кроме нее, в комнате никого не было.Шанна угрюмо всматривалась в пока еще густые тени. Она почувствовала боль в сердце, какую-то разъедавшую душу тоску. Внезапно ей захотелось вернуть Рюарка. Даже их бурные ссоры были приятнее окружившей ее пустоты. В мире не было счастья. Он был жестоким и холодным, лишенным тепла, которое могло бы растопить лед в ее сердце.Губы ее задрожали, хлынули слезы. С жалобным стоном она зарылась лицом в подушку и разрыдалась, как ребенок, сжав кулаки и стараясь не думать о том, как она одинока.— О Боже, — взмолилась она, чувствуя себя глубоко несчастной. — Прошу Тебя…Но даже в молитве Шанна не могла назвать то, чего просила у Бога, и она просто жалобно шептала: «Прошу Тебя…».Наконец, тряхнув головой, словно желая прогнать мрачные мысли, она сорвалась с кровати и схватила висевший в шкафу длинный белый пеньюар. Ее комнаты больше не могли быть для нее тихой гаванью, и Шанна, как бродячий призрак, прокралась в самые дальние углы отцовского дома в поисках хоть каких-то впечатлений, способных отвлечь ее взбудораженные мысли, но ни в одной погруженной во мрак комнате не нашла того, что ей было нужно. Она апатично спустилась по лестнице и, остановившись на пороге гостиной, увидела отца, просматривавшего деловые бумаги.— Шанна? — В его голосе послышалось удивление. — Что с вами, дитя мое? Я уже собрался идти спать.— Я хочу погулять по саду, папа, — тихо ответила Шанна, глядя на нахмурившегося отца. — Не ждите меня.Орлан Траерн смотрел на дочь, пока она не вышла за дверь, а потом слушал, как она ступала босыми ногами по мраморному полу. Открылась и вновь закрылась входная дверь, и опять воцарилась полная тишина. Глубоко вздохнув, грузный Орлан тяжело поднялся с кресла и медленно пошел в свои апартаменты.Шанна остановилась на окутанной ночным мраком лужайке. В разрывах между проплывавшими в небе облаками то и дело вспыхивали звезды, на короткое время появлялась луна, затем ее серебряный лик снова надолго скрывался из виду. Шанна бродила между деревьями, и повсюду ее преследовали низкий, чуть хриплый от страстного волнения голос и янтарные глаза. Она отошла довольно далеко от дома и, проходя мимо конюшен, услышала донесшееся из стойла ржание. Она пошла в темноте на этот звук, ступая своими миниатюрными стопами по росистой траве.В конюшне горел свет. Подойдя к двери, она услышала тихий, ласковый голос Рюарка, успокаивавшего кобылу. Настроение у Шанны стало подниматься. Стоя в открытых воротах, она смотрела на его профиль, четко обрисованный в свете фонаря. Его темные брови сердито хмурились, а на твердой скуле от гнева играли желваки. Тонкие, ловкие пальцы обрабатывали ссадины кобылы такими же нежными прикосновениями, как те, на которые так часто случалось отвечать Шанне… Лошадь фыркала и фамильярно подталкивала мордой плечо Рюарка, а тот то и дело рассеянно поглаживал ее шелковистые ноздри.— Подожди, Изабелла, — машинально уговаривал он ее, не отрываясь от работы.Шанна удивилась тому, что он, оказывается, знает кличку лошади. Ведь она не говорила ему об этом.— Откуда вам известно, что ее зовут Изабелла?Рюарк выпрямился и несколько мгновений смотрел в сторону Шанны, привыкая к густой темноте. Он вытирал руки. Шанна шагнула вперед и почувствовала, что Рюарк ласкает ее взглядом так, словно она стоит перед ним обнаженная.— Откуда известна кличка? — Он дождался кивка Шанны и пожал плечами. — От этого мальчишки, Илота.— О… — В ее голосе уже не слышалось вызова.Шанна огляделась, недоумевая, куда мог деться мальчик-конюх. Рюарк показал большим пальцем через плечо на кладовую для корма.— Его обязанность — чистить стойла и ухаживать за лошадьми, а не лечить их. Я отправил его спать.Шанна заложила руки за спину и снова принялась оглядывать стойла, не в силах встретиться с открытым взглядом Рюарка.— Что это такое? — кивнула она в сторону деревянной миски с довольно неприятно пахнувшим варевом.Рюарк проследил за ее взглядом. Ответ его был быстрым и кратким:— Травы с ромом, в горячем сале. Очищает и заживляет раны.— О… — еще тише отозвалась Шанна.После затянувшейся паузы Рюарк вернулся к своему делу и, окунув палец в странную смесь, начал смазывать раны лошади. За его спиной, на высоком табурете, Шанна увидела расплющенный соломенный круг, еще недавно служивший ему шляпой. Взяв ее в руки, она уселась на табурет. Медленно поворачивая в руках пострадавший головной убор, Шанна проговорила:— Простите меня за то, что я изуродовала шляпу, Рюарк. Мне этого вовсе не хотелось.— У меня есть другая, — буркнул он, не отрываясь от лошади.Шанну слегка задела небрежность его тона, и она коротко бросила:— Завтра я внесу шиллинг на ваш текущий счет.Смех Рюарка был одновременно коротким и язвительным.— Будет только справедливо, мадам, если вы возместите мне убыток, причиненный в вашей постели.— Черт возьми, Рюарк, — начала злиться Шанна, что заставило его обернуться. Вспыхнувший было гнев улегся под его спокойным золотистым взглядом, и, опустив глаза, она продолжала более мягко: — Простите меня за все, Рюарк. Мне вовсе не хотелось вас обидеть.Стоя рядом с кобылой, Рюарк с отсутствующим видом перемешивал целебный отвар.— Несмотря на ваши добрые намерения, мадам, вам всегда удается ударить по самому больному месту. — Он криво улыбнулся. — Если желаете, спросите у любого из ваших поклонников, любовь моя, и, я уверен, они согласятся со мной. Малейший ваш удар оставляет в душе кровоточащую рану.— А ваши собственные слова вы, милорд, считаете достаточно безобидными? — запротестовала Шанна. — А между тем я дала вам гораздо больше того, что было предусмотрено нашей сделкой.— К черту сделку! — прорычал Рюарк. Раздраженный, он вернулся к кобыле и стал смазывать своим снадобьем рубец под шеей животного. — Не думаете ли вы, что теперь это может меня удовлетворить? — вдруг спросил он через плечо. — Я был приговорен к смерти. Жить мне оставалось всего несколько часов. Наше соглашение обещало мне приятную отсрочку и отвлекло от мыслей о предстоящей смерти. — Он коротко рассмеялся. — На что еще я мог надеяться? Подержите фонарь, здесь темно.Шанна взяла один из горевших фонарей и приблизилась к Рюарку. Он принялся за обработку раны на задней ноге лошади, присев на корточки на опасном расстоянии от копыт животного. При первом же прикосновении жирной мази Изабелла фыркнула и встала на дыбы. Шанна испугалась и крикнула:— Осторожно, Рюарк!Тот лишь поднял руку и похлопал бок кобылы, приговаривая:— Спокойно, девочка, спокойно, Изабелла!Лошадь затихла, но, когда Рюарк снова нанес мазь на рану, фыркнула, попятилась и стала бить копытом в непосредственной близости от Рюарка.— Отодвиньтесь же! — воскликнула Шанна, раздосадованная его неосторожностью.Рюарк взглянул на нее через плечо.— Успокойтесь, Шанна. Просто эта рана намного глубже других. Сначала мазь жжет, но потом очень быстро снимает боль.Шанна не унималась:— Дурень вы этакий! Немедленно отойдите от лошади!Рюарк, ловко уклоняясь от копыт Изабеллы, хладнокровно наложил последнюю порцию мази на ногу лошади, отставив миску в сторону, вышел из стойла и закрыл за собой калитку. Опершись на деревянный стояк, он оглянулся на Шанну, и его лицо озарила улыбка.— Чтоб мне провалиться на месте, вы, кажется, беспокоились обо мне, любовь моя?— Ну да, ведь я всегда беспокоюсь о глупцах и малых детях, — раздраженно огрызнулась Шанна. — Просто удивительно, как это ваш ангел-хранитель не свергнулся с небес, а то бы вы и его подлечили заодно!— Почему бы и нет, миледи?Шанна не смогла подавить улыбки. Проходя мимо Рюарка, она отдала ему фонарь и вновь уселась на табурет. Рюарк поставил фонарь на полку и принялся мыть руки в стоявшем под ней тазу. Шанна как зачарованная любовалась игрой мускулов на его голой спине, пока он не повернулся и не перехватил ее взгляд.— Могу ли я по глупости надеяться на то, что вы больше не желаете моей смерти, Шанна? — улыбнулся Рюарк.— Я ее никогда не желала. Как вы могли такое подумать?— Наша сделка… — начал было Рюарк.— К черту сделку! — не дав ему договорить, воскликнула Шанна.Рюарк тихо рассмеялся и шагнул к ней.— Не вы ли сказали, что ненавидите меня, любовь моя? — язвительно заметил он.— А вы хоть раз сказали мне, что любите меня? — парировала Шанна. — Какая небесная сила дала вам власть над моим сердцем? — Ее энергичная жестикуляция заставила Рюарка соблюдать дистанцию. — Множество лордов, принцев крови и просто искателей приданого просили моей руки или хотя бы благосклонности. Они рассыпались нежными словами, чтобы расшевелить мое сердце, дать мне понять, как я желанна, как они восхищались мной. А вы? Где те слова, которые питают тщеславие женщины? Вы хоть раз взяли меня за руку и сказали мне, что я хороша собой, изящна, нежна и прекрасна? — Она пожала плечами и вопросительно развела руками. — Нет! Вы забивали мне голову доводами, достойными капризных мальчиков, желающих получить конфетку.Рюарк рассмеялся, повесил полотенце на деревянный штырь и, немного помолчав, заговорил:— Мадам, совершенно несомненно, что вы говорите правду. Но я, — он ткнул себя пальцем в грудь, — никогда не задавался вопросом о методе, приводящем к успеху. Где они, эти слащавые хлыщи и вздорные мальчики? Назовите мне хоть одного, кто не убежал бы с двумя половинками своего разбитого сердца в руках. — Рюарк наклонился вперед, и голос его перешел в шепот. — И благосклонность ваша была проявлена к одному лишь мне, Шанна, любовь моя! — Он выпрямился и посмотрел на тыльную сторону своей руки. — Разумеется, теперь я уже не могу поручиться…Шанну задело это невысказанное предположение.— Вам известен кто-то другой, побывавший там, где побывали вы?В глазах Рюарка вспыхнул злой огонек.— Есть один, который в последнее время, кажется, очень вас привлекает.Шанна тряхнула головой.— И ласкает вас…— Он только брал меня за руку, — возразила Шанна, удивляясь внезапной вспышке ревности Рюарка.— И пялит на вас влюбленные глаза, словно имеет на это какое-то право.— Сэр Гэйлорд? — Шанну рассмешила явная несостоятельность обвинений. — Но он ведь просто… — Она помолчала и с недоверием взглянула на Рюарка. — О Рюарк! Вы, никак, ревнуете!— Ревную? Да, ревную к каждому, кто может открыто общаться с вами на глазах у всех, ибо сам я лишен такого удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70