Элизабет обратилась к лейтенанту Тэйлору:
– Лейтенант, не окажете ли вы честь сопроводить мисс Каллахан в столовую?
– Буду счастлив это сделать.
Он предложил Майре руку, и она приняла ее с благосклонной улыбкой.
Полковник Каллахан повел к столу Беатрис Картер, и они, как заметила Майра не без волнения, составили красивую пару. Они с сестрами нередко обсуждали вероятность того, что отец женится снова. В конце концов, ему было немногим больше пятидесяти, и он был крепким и мужественным и вел активный образ жизни. А Би Картер могла ввести в искушение любого не связанного узами брака мужчину с горячей кровью в жилах.
Генерал Кастер сидел во главе стола, справа от него Майра, а рядом с ней лейтенант Тэйлор. Ее отец и миссис Картер расположились прямо напротив них. Майор и миссис Симпсон сидели визави слева и справа от Элизабет Кастер.
Сначала завязалась легкая и оживленная беседа, полная шуток и анекдотических событий из жизни форта, знакомых жалоб на качество пищи, отсутствие свежих овощей и ужасную воду.
– Им следовало бы назвать этот форт Хадесом вместо Хемпстеда, – заявил генерал Кастер.
Но по сравнению с обычным каждодневным меню этот обед показался роскошным: креветки из Мексиканского залива под креольским соусом, запеченная ветчина в виноградном соусе, засахаренный ямс, рисовый пудинг, не говоря уже о знаменитых домашних булочках Мэри.
– Я и забыл, что бывает такая еда, – сделал комплимент Элизабет лейтенант Тэйлор.
– Пиршество, достойное богов. Надеюсь, никто не будет возражать, если я расстегну мундир, – осведомился дородный Симпсон.
– Снимите его совсем, если так вам будет удобнее, – великодушно предложила хозяйка.
Симпсон был уже готов согласиться, когда жена укоризненно посмотрела на него.
– Нет, и так будет хорошо, – печально возразил майор.
– Не вернуться ли нам в гостиную и не выпить ли там кофе и бренди? – спросила Элизабет.
– Хорошая мысль, – поддержал ее муж.
Они проследовали в гостиную за генералом и миссис Кастер и уселись вокруг большого круглого кофейного стола, заказанного Кастером у какого-то дружелюбно настроенного шайенна по прибытии в Хемпстед.
Не успели они сесть за стол, как на передней террасе Кастеров появился адъютант.
– Прошу прощения за то, что вынужден нарушить ваш отдых, генерал, но я знал, что вы захотите немедленно ознакомиться со специальным бюллетенем из ставки генерала Шеридана. Его доставил курьер примерно четверть часа назад. На конверте пометка «Важно. Высшая степень срочности».
– Вне всякого сомнения, вы правы, сержант, – сказал Кастер, принимая конверт из плотной бумаги. Сержант отдал честь и удалился. Хмурясь, генерал Кастер распечатал послание. Он читал про себя, в то время как в комнате воцарилось выжидательное молчание. Наконец он откашлялся и обратился ко всем:
– Думаю, вам следует выслушать, мои друзья и соратники. Похоже, что сиу и шайенны начинают свои военные игры. Позвольте процитировать: «Двадцатого августа возле озера Стейшн Джоунз, штатный агент, сообщил об убийстве женщины с ребенком. Они были оскальпированы, а тридцать голов скота угнано индейцами. В Рид-Спрингз трое белых были убиты и трое ранены. В форте Спениш были убиты четверо белых, восемь оскальпированы, угнано пятнадцать лошадей и мулов и три женщины изнасилованы. Одна из этих троих несчастных была изнасилована тринадцатью индейцами, впоследствии оскальпировавшими и убившими ее и ее четверых маленьких детей…»
Кавалеристы прослушали все это в стоическом молчании, а три женщины разразились восклицаниями, выражавшими смятение, негодование и ужас. Только Майра прикусила нижнюю губу и не промолвила ни слова.
– В этих кровожадных дикарях нет ничего человеческого! – возопила пронзительным голосом миссис Симпсон.
Совершенно спокойно и не повышая голоса, Майра заметила:
– Разве в деревне Сэнд-Крик, так, кажется, она называлась, все жители не были уничтожены кавалерийским полком под командой полковника Чивингтона? Если память мне не изменяет, этот славный полковник сказал: «Убить и оскальпировать всех индейцев от мала до велика. Из гниды вырастает вошь». Его люди перебили триста индейцев, из которых только семьдесят пять были воинами.
Было слышно, как Элизабет Кастер и еще две присутствующие женщины судорожно втянули воздух. Полковник Каллахан вскочил на ноги и набросился на дочь. Голос его гремел как гром:
– Майра, твоя наглость ничем не может быть оправдана. Сравнивать настоящую военную операцию, вполне законную, с безответственными акциями варварства, притом ничем не спровоцированными, ну, это, это… у меня просто нет слов. Думаю, ты должна извиниться перед всеми находящимися в комнате за свои необдуманные слова.
Кастер поднял руку.
– Все в порядке, Пэт. В том, что сказало это дитя, есть большая доля правды. Те шайенны были мирными. Собственно говоря, они находились в то время под защитой войск майора Уинкупа. Чивингтон был фанатиком, безумцем. Он был отлучен от церкви. Знаете, что сказал об этой бойне в Сэнд-Крик Нельсон Майлз? Он назвал это побоище самым грязным, презренным и не заслуживающим оправдания преступлением за всю историю Соединенных Штатов.
– И думаю, мы все должны с ним согласиться, сэр, – спокойно заметила Майра.
Снова воцарилось неловкое и напряженное молчание, которое не прерывалось, пока генерал Кастер не продолжил свою речь:
– Нет, шайенны так и не простили Соединенным Штатам этого вопиющего кровавого преступления. Они затаили обиду и жажду мщения надолго и, похоже, теперь готовы заплатить за него той же монетой. Я не собираюсь пугать и огорчать наших дам, зачитывая вслух выдержки из этого мрачного отчета, но, джентльмены, завтра мне хотелось бы собрать командиров и ознакомить их с этим докладом, полученным из штаб-квартиры полка. С этим я совмещу краткий инструктаж.
Он полистал документ, который держал в руке.
– Началось двадцать первого августа, дальше идет двадцать третье, двадцать пятое и так далее и так далее. – Он положил бумагу на кофейный столик и вздохнул: – Лето было таким спокойным, относительно спокойным, но, видимо, теперь нас ждут перемены.
Остаток вечера прошел в подавленном и мрачном настроении. В какой-то момент, когда беседа иссякла, лейтенант Тэйлор предложил:
– Не желаете ли прогуляться, мисс Каллахан? Право же, необходим моцион после этой великолепной, но слишком обильной трапезы.
– Я вовсе не против того, чтобы немного подвигаться, – согласилась она, – если генерал и миссис Кастер извинят нас.
– Разумеется, дорогая, – сказала Элизабет. – Идите, молодые люди, погуляйте.
Оказавшись на воздухе, Майра подняла глаза к небу.
– Мириады сверкающих алмазов на фоне черного бархата.
– Удивительно – луны нет, а все видно так ясно, будто теперь полнолуние.
– Этот свет мягче и спокойнее, чем лунный.
– Итак, куда же мы пойдем?
Майра рассмеялась:
– Здесь, в форте, не так-то много неизведанных мест. Я могла бы найти дорогу даже с завязанными глазами. Почему бы нам не пройтись до кораля и не проведать лошадей? Я нахожу их общество очень приятным.
– Да, – согласился он, – гораздо приятнее, чем общество некоторых представителей человеческого рода. – Помолчав, он лукаво добавил: – Таких, как, например, полковник Чивингтон. Безжалостный зверь! Нет, беру свои слова обратно. Звери не убивают и не мучают себе подобных просто так, без надобности, как это делают люди. Они отнимают жизнь у других живых существ, только когда голодны.
Он предложил Майре руку, и они двинулись вперед.
– А вы вспыльчивая и отважная, раз решились так говорить со всеми этими высокими особами. – Лейтенант усмехнулся. – Я думал, вашего отца хватит удар.
– Я нежно люблю отца, но нахожу совершенно немыслимым выйти когда-нибудь замуж за военного.
Теперь его улыбка стала печальной.
– А почему так?
– Мои сестры и я с рождения были «армейскими пострелятами», как нас называли в детстве. Мы выросли среди военных и дышали тем же воздухом, что и кавалеристы. Я видела на примере своей бедной мамы, с какими тяготами приходится справляться жене военного. И заметьте, что мой отец в течение всей своей военной карьеры был офицером достаточно высокого ранга. Оглянитесь вокруг, посмотрите на жизнь хотя бы здесь, в Хемпстеде. Посмотрите на молодых жен младших офицеров, за подолы которых цепляются выводки малышей, постоянно канюча по поводу плохой еды, жары и изобилия насекомых, постоянно жалуясь на что-нибудь, и их жалобы справедливы. Жизнь здесь – сущий ад!
– Но ведь все эти неприятности и неудобства – временное явление. В конце концов их мужья получат лучшие назначения. Младшие офицеры сделают карьеру.
– Вы и правда так считаете? Папочка говорит теперь, что большая война закончена и, как только индейский вопрос будет решен, нам не потребуется такая многочисленная армия. Кое-кто будет уволен и выйдет в отставку. Кадровые военные уже не смогут подниматься вверх по служебной лестнице. Вы, конечно, знаете, что должность генерал-майора теперь стала полковничьей!
– Знаю, хоть генерал Кастер и привык называться генерал-майором, но в документах его уже называют полковником.
– Да, и из уважения к его подвигам во время войны его подчиненные всегда будут называть его генералом Кастером… Ну а как насчет вас, лейтенант Тэйлор, каковы ваши планы на будущее? Вы кажетесь мне весьма честолюбивым, чтобы довольствоваться карьерой кавалерийского офицера.
– Что ж, вы правы. Возможно, война уже не в чести, но армия, флот и кавалерия всегда будут существовать, а служба всегда предоставит желанный случай честолюбивому и способному офицеру выдвинуться.
Майра поддразнила его:
– И естественно, вы считаете себя способным молодым офицером?
Он остановился и повернул ее лицом к себе.
– Верно. Это так. И очень скоро намерен доказать это вам. Я избрал карьеру в области международных отношений, ну, например, в качестве военного атташе во дворце Сейнт-Джеймс или в Версале. Теперь власть сосредоточена именно там. Но я человек трезвого и практичного ума и потому согласен отправиться и в другое место, туда, где ветер дует в паруса Соединенных Штатов. И если мы когда-нибудь ввяжемся в большую войну, а я считаю, что есть основания предполагать такую возможность, я всегда смогу сменить область деятельности и стать героем войны, как Кастер, Шеридан или Грант. А пока я буду стремиться к победам на стезе политики. Посмотрите на Гранта. Он метит в президенты, и будь я проклят, если он не добьется успеха.
– Ваша скромность очень вам к лицу, лейтенант, – язвительно заметила Майра. – Я уже представляю заголовки в газетах, ну, скажем, 1880 года: «Брэдфорд Тэйлор избран президентом Соединенных Штатов подавляющим большинством голосов».
Тэйлор рассмеялся, и даже в свете звезд его улыбка показалась Майре ослепительной. Она вздрогнула, когда он притянул ее к себе.
– Ну, пожалуй, не стоит заходить в мечтах так далеко, мисс Каллахан, и все же это из области возможного.
Склонив голову, Майра с любопытством вглядывалась в его лицо.
– О чем вы думали, прежде чем решили показать мне свое превосходство?
– О, лучше вам не рисковать и не пытаться угадать, что было у меня в мыслях, да вы и не сумеете.
Она покачала головой:
– Даже в самых общих чертах. Но рано или поздно мой отец и вы будете переброшены куда-нибудь в другое место, и наши пути разойдутся.
Теперь настала очередь лейтенанта Тэйлора покачать головой, и улыбка на его лице потускнела. Он сказал торжественно:
– Не могу себе представить, что это будет так, Майра. Кстати, отбросим ненужную церемонность. Зовите меня Брэдом. Я не допущу, чтобы наши пути разошлись.
– Чепуха! О чем вы говорите?
– Все очень просто. Я говорю о том, что наступит день, когда я назову вас своей женой. И чем скорее, тем лучше. Я знаю, что вам всего пятнадцать, но возраст в данном случае значения не имеет. Вы во всех отношениях взрослая женщина – умственно и физически.
Он крепче сжал ее руку и еще ближе притянул ее к себе. Голос его теперь звучал октавой ниже, стал чувственным и хриплым. Она ощущала исходящий от него запах бренди, выпитого после обеда, и выкуренной сигары, и ее это не раздражало, как раздражало обычно, когда она входила в душный кабинет отца. Скорее наоборот – этот запах действовал на нее слегка возбуждающе.
– Физически, – повторил он, и его взгляд упал на ее груди, прижатые к его груди и тяжело вздымавшиеся. – Сегодня днем, когда я встретил вас у ручья, ваша красота произвела на меня неизгладимое впечатление.
– Вы ничего не видели! – возразила она, пытаясь сохранить достоинство и контролировать свой голос, но воспоминание об этой интимной встрече возбудило и даже воспламенило ее.
– Я видел достаточно. Вы прекрасная, желанная, восхитительная женщина, и я хочу, чтобы вы навсегда стали моей.
– Должно быть, вы рехнулись, лейт… я хочу сказать, Брэд. Мы ведь почти не знаем друг друга.
– Я знал вас всю жизнь. В первый же день, когда вы приехали в форт, я понял, что вы именно та девушка, которую я искал и ждал всю жизнь. Это правда. Не отрицайте, что вы тоже не остались ко мне равнодушной и что между нами возникло взаимное притяжение.
Она скромно потупила глаза.
– Вас нельзя не заметить, Брэд. Вы весьма привлекательный мужчина.
Он нежно приподнял ее голову за подбородок, поддерживая его ладонью, и наклонился поцеловать ее. Майра чувствовала себя беспомощной, будто ее загипнотизировали. Когда их губы соприкоснулись, она закрыла глаза и, как ей показалось, перенеслась назад во времени, в тот прелестный день, когда они с Бобом лежали в кукурузе, а солнце согревало их обнаженные тела.
Все ее тело будто удар молнии пронзило желание – огонь пробежал по жилам, вытеснив все ощущения, кроме одного – осязания, ощущения его прикосновения к ней и ее к нему. Она уже не замечала звуков летней ночи: трескотни сверчков, однотонного гудения цикад, отдаленного лая собак и воя койотов, музыку специально нанятого по случаю приема квартета, аккомпанировавшего хору, исполнявшему «Гэрриоуэн».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46