Дезирэ спрятала лицо в колени Майры, ее тело содрогалось от рыданий – печаль разрывала ей сердце, и горе ее было настолько безутешным, что даже видавшие виды военные, стоявшие вокруг, были потрясены.
Она даже не помнила, как ее увели наверх, и не заметила, что увел ее лейтенант Джонсон. Потом она лежала на кровати в одной из спален, смутно видя полукругом стоящих над ней людей и не различая их лиц. Постепенно чувства вернулись к ней, и она начала узнавать знакомые лица. Там были вице-король, его жена, Фарли и ее мать, сидевшая на краю кровати. Мать гладила ее руки. Слезы навернулись ей на глаза, и она опять перестала отчетливо видеть лица стоявших вокруг людей. Она закрыла глаза и отвернулась, спрятав лицо в подушку.
– О мама, как это ужасно для тебя! Как это ужасно для нас обеих. Но для тебя ужаснее. Двое мужей погибают в расцвете лет насильственной смертью!
– Такова воля судьбы, – сказала Майра горько.
Она вздохнула.
– Думаю, что только их товарищи по оружию могут понять, почему так случилось. Твой брат – он поймет. И мой отец понял бы.
Она рассмеялась горьким смехом.
– Да, и ирония судьбы заключается в том, что и Брэд, и Шон, избирая свою профессию, понимали, что это может случиться с ними в любой момент.
Она крепко обняла дочь за плечи.
– Что же касается женщин, то им приходится только принимать удары судьбы. Да, дитя мое, нам надо взять себя в руки, примириться с этой трагедией и продолжать жить. Время залечивает все раны.
Майра сама не верила в то, что говорила. Она произносила эти слова, только чтобы утешить дочь.
Глава 21
Дезирэ лежала в объятиях Фарли Джонсона на поросшем травой холме над небольшим водопадом. Это было излюбленным местом свиданий молодых людей с тех пор, как они впервые занимались любовью месяц назад.
– Почему ты должна вернуться на следующей неделе в Соединенные Штаты со своей матерью? – спросил он. – Черт возьми, Дезирэ, не уверен, что смогу выдержать без тебя. Я люблю тебя. Оставайся и выходи за меня замуж.
Он прикрыл ртом сосок одной из ее обнаженных грудей.
Дезирэ вздрогнула и обхватила руками его голову.
– Дорогой, нечестно играть на моих чувствах, как ты это делаешь. Прекрати этот разговор немедленно. – Она мягко отстранила его и села. – Нет, Фарли, я не выйду за тебя замуж. Я никогда не выйду замуж за солдата, даже если это будет значить, что я вообще не выйду замуж. Я видела, сколько перестрадала моя несчастная мать из-за того, что дважды рискнула выйти за военного.
– Я откажусь от воинской службы, разорву контракт.
– Не говори вздора. Я знаю, как много значит для тебя служба в кавалерии. Это у тебя в крови так же, как у моего брата. Но верно и то, что в моей крови нет страсти к кавалерии. – Она поднялась. – Я хочу освежиться.
Девушка направилась вниз по склону холма к воде.
Джонсон задумчиво наблюдал за ней, снова и снова поражаясь безупречной красоте ее фигуры, какой ему не доводилось видеть до сих пор. Вид ее упругих ягодиц вновь воспламенил его, хотя они только что закончили заниматься любовью. Он вскочил и бросился вслед за ней и оказался в воде по пояс, а вокруг них вода пенилась, образуя небольшие водовороты и вихри. Он обхватил ее руками, прикрыв ладонями ее груди, и вошел в нее сзади.
Дезирэ вскрикнула, выражая притворное негодование:
– Как вы смеете, сэр? Получается, что девушка уже не может повернуться к мужчине спиной! Положительно вы ненасытны.
– Да, я не могу насытиться тобой.
Она повернулась в его объятиях и прижалась к нему. Потом обхватила его руками за шею и ногами за талию так, что ее ступни уперлись в его спину. Они раскачивались в такой позе взад и вперед, и, когда Дезирэ испытала пик наслаждения, она вскрикнула, не в силах сдерживаться. В этот момент Джонсон потерял точку опоры, и они оба опрокинулись в воду. Дезирэ вынырнула на поверхность и, хохоча над ним, выпустила целый фонтан воды изо рта.
Рука об руку они вышли из воды и направились вверх по склону. Пока они одевались, Дезирэ снова повторяла ему свои доводы, почему должна сопровождать мать в Америку:
– Если не принимать в расчет моего твердого решения не выходить замуж за военного, есть еще одна веская причина, почему я должна ехать. Моя мать нуждается во мне, Фарли. И я в ней тоже нуждаюсь. Мы будем поддерживать друг друга, пока острота нашей скорби не пройдет.
– Я понимаю, но помни: я не хочу потерять тебя навсегда. Наступит день, когда я появлюсь на твоем крыльце и скажу: «Моя дорогая Дезирэ, я приехал, чтобы жениться на тебе».
Дезирэ улыбнулась.
– Это ужасно мило, Фарли, но можешь себе представить, что будет, если дверь тебе отворит мой супруг?
Он застыл с раскрытым ртом. Потом воскликнул:
– Господи! Но ведь ты этого не сделаешь! Неужели ты способна выйти за другого и забыть меня? О таком отвратительном поступке тошно подумать!
– Ладно, если ты будешь счастливее от этого, то я обещаю ждать тебя. – Она дотронулась до его щеки, и глаза ее засияли, как два изумруда. – Но есть одна вещь, которую я не смогу тебе пообещать. Я не смогу хранить тебе верность. Воздержание не по моей части. И тебе следует знать об этом.
Ее откровенность опечалила его, но он принял к сведению то, что она сказала.
– Нет, я и не потребую, чтобы ты вела себя как монахиня.
– Я тоже не потребую, чтобы ты жил как монах… Ну что? Не пора ли возвращаться? Лошади проявляют признаки беспокойства.
Они стали спускаться с холма, на одном из склонов которого паслись их лошади.
В следующую субботу Майра и Дезирэ стояли у сходен изящного стройного судна, клипера «Золотое облако», и прощались с вице-королем и его супругой, с лейтенантом Джонсоном и несколькими близкими друзьями, собравшимися на набережной калькуттской гавани, чтобы пожелать им доброго пути.
– Вы направитесь прямо в Сан-Франциско? – спросил сэр Сидней.
– Нет, – ответила Майра, – мы посетим Осаку, а также Манилу и Гавайи. И я рада этому. Мы сможем сойти с корабля и размять ноги на суше. Это внесет разнообразие в наше долгое монотонное путешествие.
Сверху второй помощник капитана окликнул их:
– Миссис Флинн, мы готовимся к отплытию! Не будете ли так любезны подняться на борт?
Наступила минута прощания, объятий, поцелуев и слез, и, улучив момент, Джонсон прошептал на ухо Дезирэ:
– Не забывай о своем обещании. Жди меня!
Она поцеловала его в щеку и отвернулась, стараясь больше не смотреть на него. Прямая, с высоко поднятой головой, она проследовала за матерью по сходням на борт корабля.
Им была отведена просторная светлая каюта с двумя иллюминаторами, что давало им возможность наслаждаться солнцем утром и вечером, на закате. По большей части они проводили время полуодетыми или в блузах и штанах для верховой езды или в удобной экзотической одежде, к которой Майра привыкла за долгие годы жизни на Дальнем Востоке: это были японские кимоно, брюки и куртки, которые носят китаянки, и индийские кафтаны. Исключение составляли часы обеда, когда они присоединялись к капитану и его офицерам за капитанским столиком в кают-компании. В этом случае они одевались тщательно и сообразно обстоятельствам.
На третий день плавания Дезирэ сказала матери:
– Это ужасно, я уже нестерпимо скучаю, а нам еще плыть несколько недель. В сутках столько часов, что их не убить, играя в солитер, вист или любуясь летучими рыбами.
– Я уверена, что на борту есть библиотека. Почему бы тебе не спросить об этом первого помощника капитана? Очевидно, что он без ума от тебя.
Дезирэ высунула язык:
– Зато ты можешь крутить и вертеть капитаном как захочешь.
– Право, не знаю, что с тобой делать. Устроить тебя в какую-нибудь школу, где шлифуют манеры молодых девиц? Может быть, им удастся научить тебя держать себя, как положено молодой леди, хотя я в этом сомневаюсь.
– Уж это меня бы прикончило как пить дать! – Дезирэ встала. – Пойду поищу мистера Филлипса и спрошу его насчет книг.
Она нашла Энсона Филлипса в кают-компании, где он пил кофе с боцманом. Первый помощник капитана был англичанином с бледно-голубыми глазами и столь светлой кожей, что его можно было бы счесть альбиносом. К ее просьбе он отнесся более чем благосклонно.
– У меня в каюте есть кое-какие книги, и я уверен, у шкипера тоже кое-что найдется. Идемте посмотрим, что можно выбрать для вас.
Когда они собрались выйти из кают-компании, боцман предложил Дезирэ:
– Если хотите почитать старые газеты, мисс Флинн, то у меня их много.
Филлипс улыбнулся:
– Наш Спарки запаслив, как крыса. Хранит всякий хлам.
– Очень любезно с вашей стороны, мистер Бэйли, – сказала Дезирэ боцману.
У Дезирэ ушла неделя на то, чтобы прочесть все книги, предоставленные в ее распоряжение помощником капитана и капитаном. Когда книги были прочитаны, она разыскала боцмана и попросила у него старые газеты.
– Я принесу их в вашу каюту, мисс, – предложил боцман.
Не позже чем через пятнадцать минут раздался стук в дверь каюты, и, когда Дезирэ открыла, ее глазам предстало странное зрелище: боцман Бэйли держал кипу газет, так что они скрывали его лицо. Он шатаясь вошел в каюту и сложил газеты в углу. Отерев влажный лоб грязным носовым платком, боцман, еще не отдышавшийся после своего путешествия с газетами, отрапортовал:
– У меня есть еще много, мисс. Вам стоит только дать мне знать, и они будут у вас.
– Искренне благодарю вас, мистер Бэйли. Вот вам за труды.
Она протянула ему фунтовую бумажку, но тот с негодованием отверг вознаграждение:
– Весьма признателен, мисс, но я не беру вознаграждения с таких прелестных дам, как вы и ваша матушка.
При этих словах боцман покраснел как рак и торопливо выскользнул из каюты.
Майра с любопытством взирала на гору старых газет.
– Ну и ну! И о чем же там говорится?
– Я прочла все книги на корабле. Поэтому и попросила боцмана принести старые газеты, которые он насобирал.
Обе женщины принялись просматривать газеты, и постепенно их интерес к ним возрастал. Среди множества малоинтересных изданий они обнаружили подшивки нью-йоркской «Геральд» и сан-францисской «Кроникл». В числе газет оказались гавайские, филиппинские, японские, китайские, индийские, и все они были на английском языке.
– Ты подумай! – сказала Дезирэ. – Вот тебе неоспоримое свидетельство того, что этика белых англосаксонских протестантов заполонила весь мир. Ведь ни британцы, ни американцы не соблаговолят выучить местные языки своих колоний. Они требуют, чтобы покоренные ими иноземцы писали и читали на их языке.
– Такова политика всех колониальных стран, дорогая, – сказала Майра. – Сила всегда вправе делать что хочет. Так всегда говорил твой отец. Он был просто одержим идеей силы и власти. Бедный старина Брэд.
В тот же день Дезирэ улеглась в шезлонге загорать, прихватив охапку старых газет, тщательно подобранных ею. Чуть позже к ней присоединилась и Майра. На дамах были свободные, все в оборках и кружевах домашние туалеты, а их распущенные волосы трепал свежий ветер, забиравшийся под тент.
– Эти старые газеты заставляют понять, как мы, жители колоний, изолированы от остального мира. То, что несколько месяцев назад происходило в Соединенных Штатах, кажется нам новостью, будто это было вчера. Если не считать важных политических и военных событий, о которых мы узнаем из таких местных газет, как, например, «Стар», издаваемая в Калькутте, мы остаемся в полном неведении относительно менее значительных событий, происходящих в мире каждый день. Допустим, я читаю увлекательнейшую статью о том, что президент Гровер Кливленд заболел раком языка и был вынужден пожертвовать своей верхней челюстью, которую ему ампутировали. Все это держалось в тайне, потому что Соединенные Штаты в этот момент переживали сильный экономический кризис, а Кливленд был чем-то вроде скалы Гибралтара и удерживал всю страну от паники и полного уныния. Теперь же, после операции, хирурги сделали ему искусственную челюсть из вулканизированной резины, он произнес речь в конгрессе, и никто не сказал ничего умнее, чем он.
– Как странно, – сказала Майра. – Искусственная челюсть! Интересно, какие еще чудеса есть у медицины в запасе. Кто знает, возможно, наступит день и врачи научатся изымать больные органы и заменять их здоровыми!
Дезирэ рассмеялась:
– Ну уж, мама, любая фантазия имеет предел.
Майра наугад вытащила из пачки газету с броским заголовком: «Соединенные Штаты раздирает забастовочное движение». Она прочла подзаголовок: «Анархически настроенные зачинщики рабочих и шахтеров против промышленников, говорит секретарь Рабочей партии от имени сорока девяти штатов».
«Федеральные войска были направлены в штат Индиана вчера вечером, чтобы подавить движение взбунтовавшихся рабочих сталепрокатных заводов и фабрик. Части кавалерии под командованием генерал-майора Брэдфорда Тэйлора разметали повстанцев, использовав для этого резиновые дубинки и сабли…»
Майра прочла отрывок статьи, вначале не очень вникая в смысл. И вдруг ее словно громом поразило. Не веря собственным глазам, она перечитала фразу.
– Генерал-майор Брэдфорд Тэйлор! – воскликнула она. – Что за удивительное совпадение!
– Что, мама? – спросила Дезирэ, заглядывая через ее плечо.
– Я читаю о волнениях рабочих в Соединенных Штатах. Правительству пришлось призвать для их подавления федеральные войска. Кавалерийского офицера, командовавшего ими, зовут Брэдфорд Тэйлор… Просто поразительно!
Девушка вскочила с шезлонга и принялась внимательно читать статью. Статья не представляла особого интереса, если не считать последнего параграфа.
«Генералу Брэдфорду Тэйлору была поручена министерством обороны эта деликатная миссия благодаря большому опыту в военном деле. Многократно награжденный орденами герой Гражданской войны и участник многих кровавых столкновений с индейцами после войны во время службы на границах, генерал Тэйлор приобрел репутацию компетентного аналитика политических событий и дипломата, хорошо знающего Дальний Восток и прослужившего почти десять лет в качестве военного атташе при американской миссии в Пекине, Китай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46