Закончив одеваться, она придирчиво оглядела себя в зеркале. Ее аквамариновые глаза сверкали ярко и были ясными, как в шестнадцать лет. Ее аристократический орлиный нос был таким же изящным, как и прежде, оливковая кожа оставалась по-прежнему безупречной. Она похлопала себя под подбородком тыльной стороной ладони. В этом возрасте у многих женщин на этом месте появлялся безобразный мешок. Вполне довольная собой, она надела плащ и спустилась вниз ожидать своего кавалера.
«Как его назвать? – размышляла она. – Поклонником? Да я его едва знаю!» За одну минуту до восьми позвонили в парадную дверь. Горничная впустила Черчилля и провела его в гостиную, где Майра мелкими глотками цедила шерри, просматривая последний номер «Таймс». Она положила газету и приветствовала гостя.
– Мистер Черчилль, да еще в вечернем костюме! Вам следовало предупредить меня о том, что это будет официальное мероприятие. Мой костюм для него не подходит.
Он сжал ее руку, потом склонился над ней и поцеловал пальцы.
– Не подходит? Моя дорогая Майра, вы бы прошли триумфальным шествием в самом высшем свете, даже будучи одетой в платье из мешковины. И с головой, посыпанной пеплом. Вы выглядите обворожительно. – В его лукавых синих глазах блеснули смешинки. – И я бы хотел выглядеть не хуже!
– Мистер Черчилль! – Майра сделала вид, что негодует. – Вы гадкий молодой человек! Льстец! Я так и знала, что с моей стороны было ошибкой принять ваше приглашение.
– Пожалуйста, называйте меня Уинстоном, моя дорогая! И не называйте меня молодым человеком.
– Но ведь это правда. Я гожусь вам в матери.
– Чепуха! И перестаньте напрашиваться на комплименты. Вы отлично знаете, что выглядите ни на день старше тридцати пяти. Кроме того, какое значение имеет возраст? Подлинная мера возраста вот здесь. – Он приложил палец к виску. – Нам столько лет, на сколько мы себя чувствуем. Сегодня вечером я чувствую, что вам восемнадцать.
– Лесть ничего вам не даст, сэр.
– Вы что, хотите спорить со мной?
– Нет, по правде говоря, я чувствую себя сегодня юной, почти девушкой, и у меня кружится голова. Такова сила убеждения. Где мы обедаем?
– В одной старой гостинице за городом. В «Таверне Джона Пила». – Он нахмурился, заметив, что ее лицо приняло странное выражение. – В чем дело? Что-нибудь не так?
– Нет-нет. Все дело в курьезном совпадении. Давным-давно, когда мы жили в штате Мэриленд, там была таверна с точно таким же названием, которую мой муж часто посещал с… – Она осеклась.
Шарлотта Коллинз. Одна из первых ступенек Брэда, которую он использовал на своем пути к успеху.
– Так мы отправляемся?
Она взяла свой плащ.
– Позвольте мне помочь вам. – Он набросил плащ ей на плечи.
Поездка в его спортивной машине продлилась около часа.
«Таверна Джона Пила» пряталась среди старых кленов и сосен. Это было типично английское старое строение, старинная гостиница или постоялый двор, сложенный из массивных бревен, выбеленных солнцем и пестревших пятнами, которыми их украсили годы и стихии. Деревянная вывеска над парадной дверью раскачивалась под порывами ветра. На ней были выгравированы рожок и надпись «Вы знаете Джона Пила?». Когда они вошли в холл здания, странное и даже мистическое совпадение продолжало действовать – атмосфера этой таверны полностью совпадала с той, что Майра помнила по Мэриленду. Темные деревянные панели, на которых время оставило свой отпечаток, тяжелые драпировки на окнах… Все это создавало странную, но интимную атмосферу, что еще подчеркивалось уединенными кабинками. Потолки были выбелены и контрастировали с массивными дубовыми балками. Величественная стойка бара была под стать стенам из мореного дуба и украшена декоративной резьбой.
Их приветствовала стройная молодая женщина, скромно одетая в юбку, зауженную книзу, и белую крахмальную полотняную блузку, благородно оттененную у горла узким черным бархатным галстуком. Она обратилась к Черчиллю по-английски, но в речи ее отчетливо звучал ирландский акцент:
– Мистер Черчилль, как приятно снова видеть вас. Вас так давно не было. Мы боялись, что наскучили вам.
– Ничего подобного, Мэрион. Дело в том, что я погряз в парламентских делах. Я хочу вас познакомить с миссис Майрой Тэйлор, супругой бывшего американского посла генерала Брэдфорда Тэйлора.
Мэрион всплеснула руками:
– Господи! Вы та самая дама, что связана с миссис Пенкхёрст и женским движением?
– Да, верно, и я горжусь этим. – Майра протянула ей руку. – Рада познакомиться.
Женщины обменялись рукопожатием, что в те времена было редкостью.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, и я так горда этим, миссис Тэйлор. Я совершенно потрясена деятельностью вашей организации и ее благородными целями. Представьте себе, женщины получат право голоса и равные права с мужчинами.
– Но ведь это ваше право от рождения, Мэрион. Вы с этим не согласны?
– Согласна? На сто процентов! Меня поражает только ваша отвага. Ведь вы, вероятно, знаете, что ирландцы – и мужчины, и женщины – терпят от англичан такое же угнетение, как и все представительницы нашего пола?
– Я именно это говорила сегодня днем в тюрьме, куда нас засадили. Цели нашей организации не ограничиваются защитой прав женщин. Мы боремся за права всех угнетенных народов мира. Почему бы вам, Мэрион, не посетить на следующей неделе наше заседание? Я готова поклясться, что это пойдет вам на пользу: даст уверенность и стимул, вдохновение и отвагу и необходимый опыт.
– Я могла бы прийти.
Черчилль поднял руки вверх.
– Довольно об этом! Миссис Тэйлор, я не для того привез вас сюда, чтобы вы принялись за агитацию в одном из моих любимых ресторанов. Особенно когда ваша первая слушательница, а возможно, и последовательница – одна из самых преуспевающих хозяек гостиницы во всей Англии. К тому же она весьма обаятельная женщина. – Он посмотрел на Майру, высокомерно приподняв одну бровь. – Можно нам столик в углу, милая Мэрион?
– Разумеется, ведь это ваше всегдашнее место, сэр, ваша любимая кабинка.
Она проводила их к месту через весь обеденный зал, где уже сидели пары за роскошно накрытыми столами. Мэрион усадила их за столик в углу, далеко отстоявший от остальных. Мужчины и женщины были одеты в роскошные вечерние туалеты. Почти на каждом столике красовалось по серебряному ведерку для шампанского.
– Я пришлю свою помощницу Кэрол принять ваш заказ, мистер Черчилль, – сказала она.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Черчилль добродушно хлопнул ее по аппетитному заду.
– Я забуду об этом, сэр, – сказала она кокетливо, – и как можно скорее.
– Думаю, у меня создалось о вас неправильное впечатление, Уинстон, когда я подумала, что вы не похожи на повесу. Вы ведете себя с беспримерной фамильярностью с представительницами противоположного пола. Как бы вы отреагировали, если бы к вам подошла какая-нибудь леди и ущипнула вас за зад? – спросила Майра.
Он хмыкнул:
– Моя дорогая, я счел бы это одним из самых приятных и запоминающихся моментов в своей жизни. Пожалуйста, не стесняйтесь и сделайте это, если хотите.
Он подмигнул ей, перегнувшись через столик, и вынул сигару из внутреннего кармана пиджака.
– Не будете возражать, если я закурю?
Майра извлекла из сумочки золотой портсигар.
– Ни в коем случае, если вы не будете возражать, когда закурю я.
Он восторженно смотрел на нее:
– Черт возьми! Какая вы восхитительная, упрямая, отважная женщина! Неверно говорят, что красота – только фасад, что она не глубже верхнего слоя кожи. Ваша красота, милая Майра, доходит до костей.
– Благодарю вас, сэр.
Они смотрели друг на друга, когда к их столику приблизилась молодая женщина.
– Добрый вечер, мистер Черчилль, – сказала она, одарив его ослепительной улыбкой и показав прелестные ямочки на щеках. Одета она была точно так же, как Мэрион.
Черчилль оглядел ее стройную фигурку с головы до ног.
– Ну, раз сегодня придется отказаться от моего любимого лакомства, то подайте нам бутылку шампанского.
Девушка очаровательно покраснела и, сделав книксен, удалилась.
– Уинстон, вы и впрямь отпетый ловелас. Я просто поражена.
– Вовсе нет, Майра, – ответил он непринужденно, глядя на соблазнительную фигуру удалявшейся молодой женщины. – Должен сказать, что у Кэрол прелестный… – она настоящая Калипига.
– Что, черт возьми, это значит?
Он улыбнулся и раскурил сигару.
– Я хочу сказать, что у Кэрол очаровательный зад.
– Вы ведете себя просто разнузданно, сэр, и я полагаю, мне следует вызвать кеб и отправиться домой.
– Чепуха! Сегодня мы с вами заставим этот город покраснеть, как привыкла говорить моя американка-мать.
– Может быть, остановимся на розовых тонах? Кстати, кто владелец этого заведения?
– Они обе – Мэрион и Кэрол.
– Должно быть, они весьма предприимчивые молодые женщины, если владеют таким модным и фешенебельным местом, как это.
Черчилль усмехнулся и стряхнул пепел с сигары в хрустальную пепельницу.
– Да, предприимчивые и честолюбивые, это верно. Но начинали они с предпринимательства другого рода. – Он снова добродушно усмехнулся. – Дело в том, что и Мэрион, и Кэрол прежде были на содержании, до того как стали владелицами «Таверны Джона Пила».
– Должно быть, их хорошо содержали, – заметила удивленная Майра.
– Можно сказать и так. Они обе были содержанками принца Уэльского до того, как он стал королем Эдуардом.
– Это непристойно.
– Видите ли, после того как Эдуард взошел на престол, ему пришлось избавиться от многих связей, но так как он благородный, щедрый и обязательный малый, он не мог просто бросить своих любовниц. Он купил им эту «Таверну Джона Пила».
– И дешево отделался, – сказала Майра. – Учитывая, что мог наградить этих леди своей известной всему свету болезнью.
Обед оказался изумительным: на первое подали консоме а-ля принцесса, а к нему шерри, затем красного морского окуня а-ля дофин, груши дюшес, салат из огурцов, сыр рокфор и всевозможные фрукты, и ко всем этим блюдам подавалось шампанское «Моит».
– Хотите бренди к кофе? – спросил Черчилль.
– Нет, благодарю вас, Уинстон. Если я выпью еще хоть каплю чего-нибудь, у меня лопнет корсаж.
– Я не отказался бы посмотреть на это… Пари держу, что вы носите французское белье. И готов даже поклясться, что сейчас на вас белье с черными кружевами.
– Вы злой человек. Мое белье не имеет к вам никакого отношения.
– Я хочу исправить эту несправедливость как можно скорее.
Майра рассмеялась и хлопнула его по руке, лежавшей на столе.
– Уинстон, вы гадкий мальчик, находящий удовольствие в том, чтобы смутить свою мамочку. Но в этом случае ваша шутка не удалась. Меня смутить невозможно. Откровенно говоря, я и сама могла бы рассказать вам несколько анекдотов, которые могли бы вас вогнать в краску.
Его глаза блеснули.
– Что же! Попытайтесь!
По мере того как их обед и беседа продолжались, Майра и ее спутник впадали в приятное состояние благодушия, между ними возникала атмосфера товарищества, близости такого рода, которая возможна между старыми друзьями.
– Проклятие, перестаньте смотреть на меня как на сына.
– Черт возьми! Маленький гадкий мальчишка!
– Уверяю вас, моя дорогая, если вы дадите мне возможность, я вызову в вас чувства, весьма далекие от материнских. Ваш брак, должно быть, не удовлетворяет вас.
– Ваши предположения заходят слишком далеко, сэр.
– Майра, перестаньте притворяться. Вы сами сказали, что нечасто видите Брэдфорда. Такая темпераментная, такая живая женщина, как вы! Конечно, его краткие визиты не могут удовлетворить ваших сексуальных аппетитов.
Майра закрыла лицо руками – она не могла сдержать смеха и хохотала, пока на глазах у нее не выступили слезы.
– Как вы можете об этом судить, Уинстон? Что вы знаете о моих так называемых сексуальных аппетитах?
– Я и хочу о них узнать. Никогда в жизни меня так не привлекала женщина, как вы. Дайте-ка мне вашу руку, протяните ее под столом – и узнаете.
– Нет, вы заходите слишком далеко. Я совсем не принадлежу к тому типу женщин, которые ласкают мужчин под скатертью.
– Сколько любовников у вас было в прошлом году?
– Это не ваше дело. Я серьезно подумываю о том, чтобы уйти в монастырь и дать обет целомудрия.
– Боже сохрани!
Мэрион подошла к их столику:
– Вы довольны обедом?
– Он был восхитительным, – сказала Майра. – Все было божественно до последнего кусочка и до последней капли кофе.
– Желаете еще чего-нибудь, мистер Черчилль?
– Пожалуй, нет, Мэрион. – Он смотрел на Майру через столик, и глаза его полыхали страстью. – По крайней мере ничего из вашего меню.
Глава 29
Когда они вышли на улицу, он помог ей сесть в машину. Подножка оказалась высокой, и Майре пришлось высоко поднять юбку, обнажив колени. Кавалер без стеснения уставился на ее ноги.
– Прелестные. Вне всякого сомнения, прелестные, – сказал он.
– Ах вы, распутник!
– Признаю это. Никогда не мог устоять перед парой прелестных ножек.
– А мне показалось, что вы поклонник прелестных задов.
– И это верно. Но они так гармонично и эстетично сочетаются.
Он завел мотор, и они поехали по гравиевой подъездной аллее по направлению к шоссе.
– Вы спешите домой?
Она задумалась. Ночь была прекрасной. Светила полная луна, а выпитое вино ударило ей в голову, и она чувствовала необычайную легкость. К тому же она ощущала беспокойство, всегда посещавшее ее с приходом весны. В ее полном жизни теле пульсировала кровь, будто сок, поднимавшийся по ветвям кленов, стоявших по обе стороны дороги и уже распускавших почки.
– А что вы предлагаете? – спросила она его.
– Недалеко отсюда есть небольшое живописное озеро. Серебряное озеро.
– Да, я слышала о нем. Кажется, оно популярно у молодежи. Они там собираются и веселятся, верно?
– Сегодня я чувствую себя совсем молодым. А как вы? У вас нет настроения порезвиться? На берегу озера есть павильон, где по пятницам и субботам играют самые известные джаз-банды.
– Мне бы это пришлось по вкусу, Уинстон. Я хочу сегодня потанцевать.
– А вам известно, – спросил он, – что с наступлением эры передвижения на автомобилях количество адюльтеров в Соединенном Королевстве увеличилось чуть ли не в десять раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46