– Это было восхитительно, – прошептала она, когда они лежали рядом, усталые и умиротворенные.
Он ущипнул ее за ягодицу.
– Достойное окончание прекрасного дня и наш талисман на благополучное плавание до самого Нью-Йорка, и будь он неладен, этот чертов парень, этот писака!
Мара улыбнулась:
– Я была просто дурой, зря подняла такой переполох.
Они уснули тихо и мирно.
Утро встретило их ослепительным солнцем, сияющим на лазурном, без единого облачка небе, а океан был спокоен, как озеро.
– Воздух здесь просто целебный, – сказала Мара, обращаясь к миссис Астор, когда они обе лежали в шезлонгах на палубе, наслаждаясь закуской, которую им подали до полудня, – можно было выбирать: чай с кексом или бульон с солеными крекерами. Их мужья в это время совершали прогулку по палубе.
– В такую погоду невозможно даже представить себе появление какого-то айсберга, – обронила как бы невзначай миссис Астор, но Мара почувствовала в ее тоне не улегшееся еще беспокойство.
Следующий день показался им еще лучше предыдущего. Маре было настолько тепло, что она не стала кутаться в одеяло, лежа на палубе. На все время путешествия «Титаника» метеорологическая служба Канады предсказывала хорошую погоду – вплоть до окончания путешествия в Нью-Йорке.
Они прибыли в Грэнд-Бэнкс в ночь на воскресенье 14 апреля, взяв оттуда курс на юго-запад, то есть на Нью-Йорк.
Первый помощник капитана мистер Мёрдок, направляясь на мостик, остановился у рубки радиста Джона Филлипса.
– Что слышно, мистер Филлипс?
– Ничего особенного, сэр… На севере, правда, появилась целая россыпь мелких льдин. Но ближайшая к нам, насколько я понял, более чем в двухстах милях отсюда.
Мёрдок улыбнулся:
– Нет причин для беспокойства. Доброй ночи, Филлипс.
Чеканя шаг, он прошел по палубе на мостик, насвистывая какой-то веселенький мотивчик. Его несколько удивило присутствие в рубке мистера и миссис Юинг. Она зябко куталась в соболье манто.
– Добрый вечер, – приветствовал он чету. – Вас интересует, как живут другие обитатели плавучего дома?
– Лейтенант Лайтоллер был так любезен, что пригласил нас посмотреть, как команда управляется с таким гигантом, как «Титаник», – ответил мистер Юинг.
Мёрдок рассмеялся:
– Все делается с помощью зеркал. Я не шучу, хотя мы используем ряд современных приборов, как, скажем, гироскоп и прочее сложное навигационное оборудование. А практически корабль плывет сам… – Он повернулся ко второму офицеру: – Как дела, лейтенант Лайтоллер?
– Вода как зеркало, сэр. По мне, слишком уж спокойная.
– А вы бы предпочли плыть по бурному морю? – с любопытством спросила Мара.
– Ну не совсем так, мадам. Слишком уж бурного моря я не желал бы, но оно должно быть живым, активным. Видите ли, для моряка океан то же, что пласт породы для геолога. Многое можно узнать по тому, как море ведет себя. Оно как живое существо, которое дышит. И по волнам вы можете прочесть, узнать многое. Если ночью случится непогода, мы сумеем примерно рассчитать, какова будет сила шторма, изучив следы бурунов. Море можно обозревать на расстоянии в несколько миль, но не сегодня вечером. Нынче оно гладкое, как пруд.
– Вы опасаетесь айсбергов? – спросила Мара, ее лоб прорезала морщинка. – Если я поняла правильно, ближайший к нам находится на расстоянии двухсот миль.
Гордон обнял ее за плечи.
– От меня не укрылось, – он бросил взгляд на группу офицеров, – что сегодня вы удвоили число смотровых. К чему, если вы не ждете неприятностей?
Офицеры обменялись взглядами, и Мёрдок чуть снисходительно пояснил:
– Дело в том, мистер Юинг, что в море всегда следует быть начеку, особенно в такую ночь, когда нет луны, а вода спокойная.
– Но ведь горят яркие звезды. Клянусь Юпитером, кажется, они спускаются прямо в воду!
И в самом деле, гроздья звезд и созвездий буквально висели над головой. Создавалось впечатление, будто «Титаник» находился в центре гигантского колеса, светящиеся спицы которого как ножи пронзали тьму ночи и спускались к гладкой поверхности воды, сходясь в одной точке на корабле. Зрелище поистине фантастическое.
– Мы называем это фосфоресцентной стагнацией, – сказал Мёрдок.
– Ладно, я отправляюсь спать, – сказал Лайтоллер. Он отсалютовал Гордону и Маре, приподняв фуражку. – Доброй ночи, миссис Юинг, мистер Юинг. Желаю спокойного сна.
Мара и Гордон остались на палубе, им все здесь нравилось – как внимательно смотрел вперед рулевой, с какой заинтересованностью, граничившей с одержимостью, изучали карты Мёрдок и другие офицеры. Время шло быстро, приближалась полночь, когда Мара, взглянув на часы, висевшие на стене, вздрогнула.
– Боже милостивый, Гордон, боюсь, что мы бестактные гости, так долго задержались здесь.
– Верно. Спустимся в главный салон и выпьем по рюмочке, а потом – спать.
Галантный Мёрдок улыбнулся:
– Приятно было принимать вас на мостике, миссис Юинг. Мне жаль, что я не смог уделить вам больше времени.
– Вы были очень любезны, лейтенант, – ответила ему улыбкой Мара.
Он вышел из рубки проводить гостей. Сказал, прощаясь, что намерен закончить свое дежурство здесь, у поручней, – отсюда лучше видимость, огни рубки не мешают просматривать морскую гладь до самого горизонта.
Внизу, под палубой, он заметил какие-то всполохи света, исходившие из люка. Сложив руки рупором и поднеся их к губам, он крикнул:
– Эй, внизу! Задраить передний люк – он мешает мне видеть!
Мара и Гордон находились уже на полпути в кают-компанию, когда из «вороньего гнезда» донесся звук колокола, означавший тревогу. Колокол прогудел трижды.
Гордон, еще перед началом плавания хорошо изучивший весь морской путь домой, схватил Мару за руку и пробормотал:
– Господи, впереди какое-то препятствие, вернемся на мостик и посмотрим, что там.
Они повернули обратно и поднялись по ступенькам в рулевую рубку. В это время Мёрдок, выключив телеграфные аппараты, сообщавшиеся с машинным отделением, закричал рулевому:
– Резкий поворот на правый борт!
Он ринулся из рулевой рубки и остановился у поручней, вцепившись в них так, что костяшки пальцев побелели, выделяясь на обледеневшей стальной поверхности. Гордон и Мара подошли к нему, и все трое в безмолвном ужасе уставились на возникшую впереди по курсу ужасающую громаду. Над «Титаником» не менее чем в четверти мили нависла гигантская ледяная гора, и расстояние между ними быстро сокращалось. Корабль шел вперед, уклоняясь от столкновения, но не настолько быстро, как это было необходимо.
– Черт, черт побери! – шептал Мёрдок. Он слишком поздно понял, что надо было отдать приказ заглушить машины. Теперь инерция воды увлекала корабль, отдавая его на милость айсберга.
Казалось, что если не удастся вовсе избежать столкновения, то в самом худшем случае корабль коснется ледяной горы правым бортом, то есть «Титаник» только скользнет по ней, и тут действительно послышался скрежет, будто когти царапают по грифельной доске, только в тысячу раз мощнее и громче. Корабль прошел мимо айсберга. Мара и Гордон, затаившие дыхание, испустили вздох облегчения.
– Мы проскочили, – сказала Мара дрожащим голосом.
Вся палуба была покрыта обломками льда, дождем посыпавшимися на корабль в момент столкновения, как ни коротко оно было. Но все же корабль остался цел и невредим, или так показалось всем, за исключением одного человека, строителя, проектировавшего «Титаник», – Томаса Эндрюса. При первом же сигнале опасности он бросился на мостик, а когда послышался скрежет, он закрыл лицо руками и беззвучно зарыдал, уже зная, что построенный им корабль, его радость и гордость, обречен.
Его худшие опасения подтвердились сразу же, когда Мёрдок и корабельный плотник бросились вниз, в трюм, чтобы оценить серьезность повреждения. При столкновении с лайнером острая подводная часть айсберга, скрывавшаяся под водой значительно ниже ватерлинии, врезалась в стальной корпус судна и, как консервный нож в банке, сделала неровную пробоину в правом борту длиной более 250 футов. Хотя водонепроницаемые переборки сохранились и сомкнулись, как только произошло роковое столкновение, повреждение было слишком велико, чтобы стабильное состояние судна сохранялось долго. Катастрофа была неизбежна.
– Десять секций быстро наполняются водой, – сообщил плотник капитану Смиту, присоединившемуся к ним. Капитан был мрачен и бледен. – Уровень воды уже на пятнадцать футов выше киля. Воспрепятствовать этому нельзя, вода доберется до котлов, и…
Он не закончил фразы, но даже Мара и Гордон, стоявшие чуть поодаль, не привлекая к себе внимания, поняли мрачное значение его слов.
Капитан Смит, пребывавший в состоянии шока, стал отдавать приказания:
– Мёрдок, прикажите всем палубным матросам подготовить спасательные шлюпки к спуску на воду. Офицеры и матросы, работающие в машинном отделении, должны оставаться на своих местах. Во всяком случае, пока.
Вышколенные стюарды с застывшими на лицах улыбками обходили каюты, произнося стандартную фразу:
– Пожалуйста, отправляйтесь к спасательным шлюпкам, находящимся к вам ближе всего. Захватите спасательные пояса. Это всего лишь предосторожность, пока не устранят мелкие повреждения. Это продлится не более часа или двух. После этого мы двинемся дальше.
Пассажиры не слишком встревожились, когда началась посадка в спасательные шлюпки на палубах. Атмосфера праздника еще не покинула их, тем более что из рук в руки переходили бутылки и фляжки со спиртным. Это была причудливая толпа: дамы в меховых шубках, накинутых поверх ночных рубашек, на голове – папильотки, на лицах – кольд-крем; мужчины либо в вечерних костюмах, либо в толстых свитерах под горло и в лыжных шапочках. Одна дама в длинном норковом манто не успела ничего под него надеть.
Мара с мужем держались поодаль от своих легкомысленных спутников. Она не сводила глаз со спасательных шлюпок, которые матросы готовили к спуску на воду.
– Все точно, как описано в романе «Титан», – сказала она. – Всего двадцать шлюпок. Когда они будут заполнены, на борту «Титаника» останется еще тысяча пятьсот человек.
Гордон обнял ее и притянул к себе.
– Спокойно, старушка. В нашей жизни было много тяжелых испытаний. Переживем и это.
Он поцеловал ее в волосы и закрыл глаза, чтобы она не увидела, что они полны слез.
В радиорубке капитан Смит отчаянно торопил телеграфиста:
– Скорее, Филлипс, скорее! Не теряйте ни секунды!
Пальцы оператора работали с удивительной быстротой. Сливаясь с клавиатурой, они образовывали туманное пятно. Он отстукивал один сигнал SOS за другим:
ТИТАНИК НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИТ НЕМЕДЛЕННОЙ ПОМОЩИ МЫ СТОЛКНУЛИСЬ С АЙСБЕРГОМ В ПОЗИЦИИ 41 46N 5014 W
В эту спокойную ночь Атлантика кишела кораблями, но немногие подтвердили потом, что получили сообщение о бедственном положении «Титаника». Это была эпоха, когда весь мир был буквально заражен благодушием, следствием которого стали беспечность и равнодушие. На борту многих кораблей, находившихся достаточно близко от «Титаника», чтобы оказать помощь, офицеры просто закрыли радиорубки на ночь. Один из таких операторов стоял на мостике «Калифорнии» рядом с капитаном и наблюдал красочное зрелище не более чем в шести милях от них – в небо взвивались ракета за ракетой, и моряки любовались чудесами пиротехники, белыми и красными ракетами, – сигналами бедствия, посылаемыми с «Титаника».
– Недурное зрелище, а, капитан? Веселятся напропалую! – сказал офицер.
– Клянусь Юпитером, веселья там хоть отбавляй, – ответил капитан.
Действительно, веселье было в полном разгаре. По щекам Филлипса текли слезы, а он все продолжал свое бесполезное бдение у телеграфа.
SOS SOS ТИТАНИК ТОНЕТ ОПУСКАЕТСЯ НОСОМ В ВОДУ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ САЖАЮТ В СПАСАТЕЛЬНЫЕ ШЛЮПКИ РАДИ БОГА ПРИШЛИТЕ ПОМОЩЬ
Нашелся только один корабль, чей совестливый радиооператор никогда не покидал своего поста, если его кто-нибудь не сменял там. На борту океанского лайнера «Карпатия», принадлежащего старому судовладельцу Кьюнарду, офицер решительно разбудил своего капитана Артура Рострона посреди ночи. Тот сел на постели, еще не понимая, что происходит, и протирая глаза.
– В чем дело, Спаркс?
– Это «Титаник», сэр. Он тонет.
– Боже милостивый!
Сон мгновенно отлетел, капитан Рострон быстро вскочил с койки и оделся.
– Как далеко он от нас?
Телеграфист описал местонахождение «Титаника».
– Если мы запустим машины на полную скорость, сможем добраться до них за час.
Он бросился на мостик и отдал приказ старшему машинисту:
– Полный вперед!
Через несколько минут «Карпатия» развила скорость в двадцать пять узлов, большую, чем Рострон или любой из прежних капитанов «Карпатии» когда-либо позволял себе. По мере приближения к погибающему суперлайнеру «Карпатия» входила в полосу плавучих льдин, ставших гибельными для непотопляемого короля всех морей. Вызывая восхищение офицеров, а позже историков, описавших это удивительное плавание, капитан Рострон обнаруживал несравненное искусство маневра среди лабиринта льдин, ни на узел не снижая скорости.
В два часа ночи Филлипс послал свою последнюю радиограмму:
SOS SOS ВСЕМ КОРАБЛЯМ С «ТИТАНИКА» МАШИННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ЗАТОПЛЕНО ДО САМЫХ КОТЛОВ МЫ ПОГИБАЕМ
На всех палубах корабля разыгрывались в это время десятки и сотни душераздирающих сцен. На кормовой палубе оркестр все еще исполнял попурри из вдохновенных и вызывающих печаль и ностальгию песен «Ближе, Господь мой, к тебе» и «Пересекая границу».
Майор Арчибальд Батт патрулировал палубы, срывая голос в крике и держа наготове револьвер. Не все мужчины проявляли подобную отвагу. Были и трусы, переодевшиеся в женское платье и пытавшиеся пробиться в спасательные шлюпки с женщинами и детьми. Батт преградил путь по крайней мере десятку таких. Грубо отталкивая их обратно на палубу, он совал им под нос свой револьвер:
– Попробуй еще раз, и я вышибу мозги из твоей мерзкой башки!
Одним из джентльменов, кого он пропустил и кто сумел прыгнуть в спасательную шлюпку, спущенную с нижней палубы, был Брюс Измэй, генеральный директор «Уайт стар».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46