– А вот как раз наоборот: это я решила выйти за тебя замуж и как твоя будущая жена говорю тебе то, что Руфь сказала Ноемини: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя, но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я жить буду».
– О подобном путешествии не может быть и речи, – подал голос Гордон.
– Может, – настаивал Сэм.
– В таком случае договорились, – живо откликнулась Мара. – Надо подумать, что я надену и что возьму с собой.
Мужчины, казалось, лишились дара речи. Они уставились на девушку, потом молча переглянулись.
– Лодка достаточно просторная для двоих? – спросил наконец Гордон; он понял, что ничего не добьется запретами и уговорами.
– Да, думаю, она подойдет для двоих. Это будет восемнадцатифутовая лодка с двойным каркасом и разделенная водонепроницаемыми перегородками. Лодка из легкой сосны, удобная и маневренная, вполне приспособленная для переправы волоком. Я рассчитал, что придется взять с собой двести пятьдесят фунтов груза, учитывая продовольствие и оборудование, а теперь груз увеличится до четырехсот фунтов. Нам придется экономить припасы, но я не могу пойти на риск и взять дополнительный груз.
Золотые искры в зеленых глазах Мары вспыхивали и гасли – ее опьяняло предвкушение великого приключения.
– Вспомни, мама, как ты читала мне рассказы о Большом каньоне, когда я была маленькой.
– Как я могу забыть? Знаете, Сэм, еще ребенком, в Уэльсе, я первая поддержала отца, когда он решил эмигрировать. Я поглощала книгу за книгой, глотала их одну за другой, я читала статьи в журналах и газетах, изучала сказания и легенды об Аризоне. Большой каньон был моим наваждением.
Глаза Мары-старшей увлажнились – на нее нахлынули воспоминания.
– Мысль о потоке воды, пробившей себе путь в скальной породе и создавшей ущелье глубиной в милю, а длиной в пятьсот миль, – эта мысль будоражит воображение, потрясает.
– Мне понятен ваш восторг, миссис Юинг. Подумать только: река Колорадо низвергается в пропасть, в Великое Непознанное, как говорили индейцы пуэбло, древние обитатели этих мест.
– Откуда же начнется ваше путешествие? – поинтересовался Гордон.
– Оттуда же, откуда начинал майор Пауэлл. С Грин-Ривер в штате Вайоминг. Мы доплывем до реки Колорадо, а потом по ней пойдем через каньон.
– Не могу этого дождаться! – воскликнула Мара, захлопав в ладоши.
В тот вечер и мужчины, и женщины оделись нарядно и торжественно по случаю приема Сэмюэла Роджерса-младшего в семью Тэйтов. Мать и дочь вместе вошли в гостиную, где Сэм и Гордон попивали херес. Мужчины отставили свои хрустальные бокалы в форме тюльпанов и поднялись с мест.
– Вы обе просто неправдоподобно красивы, – пробормотал Гордон. Он подошел к женщинам и поцеловал в щеку сначала жену, потом дочь.
Его жена была ослепительна в черной атласной юбке, расширявшейся книзу и отделанной широкой оборкой, волнами ниспадавшей к ногам. К юбке она надела белую атласную же блузку с широким воротом, с вырезом в форме буквы V и с пышными рукавами, заканчивавшимися манжетами на пуговицах.
От Мары невозможно было оторвать взгляд. Она была в костюме цвета сапфира и нефрита. Ярко-синяя юбка дополнялась стеганым жакетом и зеленой блузкой с чрезвычайно глубоким вырезом. Мара с лукавой улыбкой подошла к жениху и взяла его за руку.
– Ну как я выгляжу, сэр? – спросила она.
– Ты обольстительна, – ответил Сэм; он был не в силах отвести взгляд от полусфер ее груди.
Мара подалась к нему и прошептала:
– Я хочу, чтобы ты доказал мне это на деле. И имей в виду: я не шучу.
Сэм покраснел до корней волос и бросил опасливый взгляд на родителей невесты.
– Все в порядке. Они не слышали. – Мара снова улыбнулась. – Но даже если бы услышали, они бы нас поняли. Ведь они тоже были когда-то молодыми.
– И не так уж давно, – пробормотал Сэм. – Если бы я встретил твою мать раньше, чем тебя, и если бы она не была связана узами брака… я тотчас сделал бы ей предложение.
– Хм-м! – усмехнулась Мара. – Так мама, значит, рангом выше, чем я, да? Сесиль была права. Все мужчины непостоянны, все они животные. Но не будешь ли ты так любезен, не отведешь ли меня в столовую?
– Думаю, я предпочел бы повести твою мать, – лукаво улыбнулся Сэм.
Мара топнула ногой, изображая гнев. Родители добродушно рассмеялись.
– Нет, вы только подумайте – меня затмевает родная мать!
Мара-старшая подошла к Сэму и подала ему руку.
– Я сочту за честь, если такой красивый джентльмен поведет меня к столу. Но его намерение стать моим зятем – не меньшая честь.
– Аминь, – сказал Гордон и взял под руку дочь. – Разреши, дорогая.
И все четверо направились в столовую, где длинный стол уже был накрыт белоснежной скатертью из ирландского льна и сверкали в свете огромной люстры серебряные приборы и хрусталь.
Глава 9
После долгого и утомительного путешествия по железной дороге и в дилижансе Сэм с Марой добрались до Грин-Ривер в штате Вайоминг. Их сопровождали родители и несколько близких друзей из Бисби, желавших проводить молодых искателей приключений. До отплытия оставалась еще неделя, в течение которой они должны были закончить все необходимые приготовления.
Энди Холл, плотник, сделав лодку, с гордостью демонстрировал свое творение:
– Ну разве она не красотка, мистер Роджерс?
Восхищенный Сэм провел ладонью по лакированному и прекрасно отполированному дубовому планширу.
– Красотка. Думаю, она нас не подведет.
– Ни в коем случае. На прошлой неделе я испробовал ее несколько раз в бурном потоке, и она чувствовала себя на воде как выдра. Я менял руль до тех пор, пока он не пришелся к лодке так, будто всегда был на ней, и теперь он стал послушен, точно живое существо. Как вы ее назовете, сэр? Я могу нанести название по трафарету хоть сегодня.
Сэм улыбнулся возлюбленной:
– А как, в самом деле? Ну конечно, Мара Вторая!
Она поцеловала его.
– Благодарю, любимый, я польщена.
– Я тоже, – эхом отозвалась ее мать, – хотя я – другая Мара.
– Нет, так не пойдет. – Сэм задумался, глядя на лодку. – Вот что, Энди, пусть она называется просто «Мара». Этого заслуживают обе прекрасные дамы.
Мара-младшая с благодарностью взглянула на Сэма. Она обвила рукой талию матери.
– Это совершенно справедливо. Мы с мамой вылеплены из одного теста, как говорит бабушка Тэйт.
– Из одного теста, – пробормотал Сэм. Почему-то эти слова вызвали у него неприятное ощущение, какое-то смутное беспокойство, предчувствие беды.
Мать и дочь, стоявшие рядом, обе в коричневых дорожных костюмах и в шляпах им под цвет, – они были похожи, как сестры-близнецы. Сэму вдруг почудилось, что он смотрит на две половинки стереоскопического снимка: казалось, что если вставить их в соответствующий аппарат с линзой, то они сольются в один трехмерный образ.
– В чем дело, дорогой? – спросила Мара.
– Ничего, милая, все в порядке. Я просто думал о «Маре».
В известном смысле так оно и было; во всяком случае, Сэм не солгал.
Следующие три дня Сэм и Мара проводили по четыре, а то и по шесть часов в день на борту лодки – Энди Холл обучал их премудростям речного судоходства.
– Никогда не забывайте об одной вещи, мистер Роджерс, – говорил он. – Когда поведете лодку вниз, к водопадам, не давайте ей отклоняться от курса. Лодка прочная и устойчивая, но в пенистых водоворотах Колорадо даже она может получить пробоину.
Ночью накануне отплытия на лодку погрузили припасы и снаряжение и привязали «Мару» крепким канатом к пристани. Энди Холл лег спать на лодке, чтобы туда не забрались грабители.
После сытного обеда в отеле, где остановились Юинги, молодые люди легли спать. Спали крепко и, проснувшись на рассвете, горели желанием поскорее отправиться в путь. Они надели плотные рабочие рубахи, штаны из молескина и высокие кожаные сапоги. Свои длинные волосы Мара заплела в косы и уложила их вокруг головы венцом. В шапочке чулком, натянутой на самый лоб, она походила на стройного мальчика с тонкими чертами лица.
Гордон, его жена и Энди Холл стояли на пристани в синеватом свете зарождающегося утра и махали руками, провожая путешественников. За их спинами собрались друзья и группа любопытствующих горожан.
– Поосторожнее со змеями и не подхвати простуду! – крикнула Маре мать.
– А также будь умницей и пиши нам каждый день! – пошутил Гордон.
Сэм сидел на корме, уверенно держа руль. Мара смотрела на уменьшающиеся фигурки родных и друзей на пристани, пока они не скрылись в утреннем тумане, стелившемся над рекой. Потом она достала из ранца дневник – толстую тетрадь в кожаном переплете – и сделала первую запись:
«1 июня 1899 года.
Мы отплыли от пристани Грин-Ривер в 6.30 утра после прощального приема, вероятно, гораздо менее шумного, чем тот, которого удостоился при отплытии Джон Уэсли Пауэлл, если судить по его записям».
Следующие три дня записи в дневнике также носили светский характер. По берегам Грин-Ривер тянулись покатые холмы, и с обеих ее сторон зеленели буйные травы и кустарники – зрелище, приятное для глаза, но не слишком волнующее.
Вскоре они добрались до того места, где Грин-Ривер впадала в Колорадо, и поплыли по каньону. Ландшафт резко изменился: теперь над ними нависали крутые утесы высотой в тысячу футов; воздух же, еще несколько минут назад теплый и ароматный, стал холодным и каким-то липким. Более того, во всем пейзаже Маре чудилось что-то зловещее, и она вспомнила сказку, которую читала в детстве, – сказку о Черном Лесе в Германии, населенном ведьмами, демонами и злыми духами.
Сэм указал на широкую песчаную косу по левому борту:
– Вот подходящее место для ночлега. Здесь много сухих веток для костра. – Он повернул к берегу и крикнул Маре: – Помоги мне немного – греби по правому борту. Так мы удобно подойдем к берегу.
Их ужин, состоявший из вяленого мяса, картофеля и овощей, тихонько шипел в котелке над костром. Мара же тем временем вытащила свой альбом для зарисовок.
– Майор назвал это место Пламенным Ущельем, – сказала она.
Косые лучи заходящего солнца, отражаясь от скал, сверкали и искрились, заливая каньон ярким багрянцем.
– Понимаю, почему он его так назвал, – заметил Сэм. – Боже, какое великолепное зрелище!
Они поужинали и выпили горячего кофе. Говорили же только о предстоящих приключениях в Великом Неведомом.
– О Сэм! – воскликнула Мара. – Это будет наша первая ночь в Большом каньоне! Следовало бы захватить для такого случая бутылку шампанского и отпраздновать это событие.
– Вообрази, что кофе – это шампанское.
– О!.. – Она сморщила носик. – У твоего кофе вкус смолы.
Он подмигнул ей:
– Вот и хорошо. Он заклеит тебе рот, как и положено смоле, и твои внутренности завтра не промокнут, когда лодка перевернется.
– Если перевернется, ничего страшного. Все, что можешь выдержать ты, могу и я.
Луч закатного солнца осветил лицо Мары, и в глазах ее заплясали золотистые искорки.
– Но я знаю, как отметить нашу первую ночь и без шампанского.
Она произнесла эти два слова – «первую ночь» – с каким-то особым выражением, и сердце Сэма забилось быстрее. Уже не раз они испытывали сильнейшее желание, пламя страсти сжигало их. Когда же им не удавалось погасить этот огонь, они поцелуями и ласками успокаивали друг друга. Сэм не посягнул на девственность Мары, но вовсе не потому, что она не проявляла готовности пойти ему навстречу. Однако в этот вечер Мара приняла твердое решение: она позволит Сэму себя соблазнить – или сама его соблазнит.
Когда пришло время залезать в спальные мешки, Мара обвила руками шею Сэма.
– Сегодня я собираюсь спать с тобой.
Он попытался было возразить, но она прикрыла ладонью его губы.
– Нет, ничего не говори. Просто делай то, что я попрошу. Я хочу, дорогой, чтобы мы этой ночью занялись любовью. Я ждала этого так долго, слишком долго. Теперь мое желание, мое влечение к тебе стало просто невыносимым. Ты ведь чувствуешь то же самое, верно? Не пытайся отрицать. Нет, позволь мне раздеться и лечь рядом с тобой.
Она без малейшего смущения расстегнула пуговицы на своей рубашке и сбросила ее. Затем стянула через голову нижнюю шерстяную фуфайку, обнажив ничем более не прикрытые груди.
Сэм смотрел на нее с обожанием, пламя желания зажглось в его чреслах и распространилось по всему телу.
– Ты прекрасна, – прошептал он.
– Прикоснись ко мне.
Она взяла его руки и положила их на свои груди, крепкие и уже вполне зрелые. Дрожавшие пальцы Сэма показались Маре раскаленными, и она тотчас же почувствовала, как этот жар передается ей.
В следующее мгновение Мара уже распускала ремень на его штанах. Потом принялась расстегивать пуговицы. Теперь ее пальцы дрожали так же, как пальцы Сэма, – она ощутила напор его отвердевшей плоти. Из груди Сэма вырвался протяжный вздох, когда ее изящные пальчики коснулись его мужского естества.
– Давай не будем медлить, мой любимый, – сказала она. – Холодает, пора забираться в спальный мешок.
Они поспешно сбросили с себя остававшуюся на них одежду и заползли в утепленный овечьим мехом спальный мешок. Теперь их обнаженные тела были прижаты одно к другому – плечи к плечам, грудь к груди, губы к губам.
Мара прервала поцелуй, чтобы набрать в грудь воздуху. Она все еще ощущала сладостный вкус его губ.
– Ты только подумай! – Она громко рассмеялась. – Как восхитительно заниматься любовью под открытым небом, на лоне природы! В спальне все происходит совершенно по-другому – приходится подавлять страсть из опасения, что кто-нибудь в холле может тебя услышать и догадаться, чем ты занимаешься.
Мара была опьянена силой своей страсти. Она широко раскинула руки и закричала:
– Надеюсь, что все, кто может здесь находиться, слышат меня! Я безумно, бесстыдно люблю Сэма Роджерса. Я жажду его тела, его твердой мужской плоти. Я хочу, чтобы он проник в меня так глубоко, как только возможно, до самых глубин моего женского естества. Сэм, любимый, я жду! Не хочу терпеть ни минуты!
Мара лежала на спине, широко раздвинув ноги, готовая принять своего возлюбленного. Когда же он накрыл ее своим телом, пальцы Мары впились в его спину, ноги обхватили его бедра – она все крепче прижимала Сэма к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46