Только знал ли он об этом на самом деле? Было ли его появление здесь, где сейчас находится она, случайностью, или Морган отправился сюда намеренно? Неужели он действительно решил отыскать ее? Или он преследовал Ашанти, ставшую теперь собственностью испанцев, которые могли счесть ее похищенной? А возможно, у него появились другие причины, более личного характера?Однако Фелиситэ, устав от раздумий, решила, что все это ей глубоко безразлично. Она теперь люто ненавидела этого человека. Ненависть опутала ее сердце подобно щупальцам какого-то морского чудовища и вырвала из него все нежные чувства. Ее нисколько не волновало, как может поступить с Морганом Валькур. Более того, она оставалась равнодушной и к тому, что происходило с остальными, в том числе и с ней самой. Невзгоды, обрушившиеся на нее в течение последних недель: арест отца, бегство Валькура, потеря девственности и последовавшее за этим падение, презрение друзей, суд и казнь заговорщиков, самоубийство отца — отняли у нее последние силы. Жестокое убийство Ашанти, чье тело бросили на съедение черепахам и рыбам словно падаль, явилось для Фелиситэ последней каплей. Ее чувства слишком притупились от боли, чтобы воспринимать что-либо еще.Чем сейчас занимался Морган? Может, развлекался в обществе местных шлюх, разбрасывая налево и направо деньги в питейных заведениях? Сколько времени пройдет, прежде чем он пресытится сей забавой? Фелиситэ подозревала, что это случится не слишком скоро. Женщины будут увиваться за ним толпой, потому что он совсем не похож на грубых и драчливых матросов. А ему тоже наверняка придется по вкусу их обожание, поскольку та, что прежде разделяла с ним постель, была куда менее сговорчивой.Наконец Фелиситэ заснула, но не прошло и часа, как она снова открыла глаза, содрогаясь от рыданий и обливаясь слезами, теплыми ручейками стекавшими по щекам.На корабле царила тишина, казавшаяся девушке зловещей. Во второй половине утра капитанский юнга принес ей завтрак, а после полудня — обед. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он заявил, что ничего не знает о происходящих событиях. Утром юнга согласился отнести Валькуру записку, где она просила его зайти в каюту. Позже он рассказал, что разговаривал с Мюратом и получил от него удар кулаком в знак благодарности за проявленную заботу. Поэтому теперь все, что она собирается сказать этому злобному негодяю, ей непременно придется говорить самой.Такая возможность представилась Фелиситэ только ближе к вечеру. Открыв замок, Валькур широко распахнул дверь и вошел в каюту, не удосужившись даже постучаться. С сардонической улыбкой, игравшей в его желтокарих глазах, он не торопясь направился к Фелиситэ. Через правую руку у него был перекинут какой-то наряд, напоминавший бархатное платье.— Добрый вечер, дорогая.Фелиситэ лишь безучастно кивнула в ответ. Спустив с койки ноги, она медленно поднялась во весь рост, собираясь разговаривать стоя, но Валькур, положив руку ей на плечо, заставил ее сесть, а потом сам уселся на прикрепленный к полу, окованный железом рундук и, расправив платье, которое принес с собой, положил его рядом.— Надеюсь, у тебя есть все, что тебе нужно? Тебя кормят? Ты здесь отдыхаешь?— Насчет двух последних вещей ты прав. Что же касается прочих развлечений, мне они недоступны.— Плохо. Похоже, тебе сейчас не помешает принять горячую ароматную ванну.Фелиситэ посмотрела на него с нескрываемой неприязнью.— Как, наверное, и всем остальным на корабле?— Вот один из недостатков пиратской жизни. Тебе никогда не удается вымыться. Боюсь, наша кожа сделалась такой темной не только из-за тропического солнца. А как насчет того, чтобы искупаться в океане? Это поможет тебе освежиться в такой жаркий час.— Не стану же я наслаждаться этим у всех на глазах?..— Мы можем найти какой-нибудь выход.— Ты… очень добр, — ответила Фелиситэ напряженным, но бесстрастным тоном.Валькур достал из кармана табакерку, украшенную эмалевым изображением черепа и скрещенных костей. Откинув крышку, он взял понюшку табаку и осторожно зажал ее между большим и указательным пальцами, прежде чем поднести к носу.— Я вижу, ты мне не доверяешь. Интересно, почему?— Опыт — великий учитель.— Ты права, — ответил Валькур и, захлопнув табакерку, сделал вдох, затем дотронулся рукой до носа. — Мы, кажется, так и не свели до конца счеты, и я с удовольствием займусь этим как-нибудь на досуге. Однако сейчас меня беспокоят дела поважнее.Поднявшись на ноги, Фелиситэ оперлась плечом о стену рядом с койкой.— Какие именно?— По-моему, я уже говорил, — ласково ответил Валькур. — Тебе придется искупаться, надев вот это.С этими словами он бросил Фелиситэ дорогое бархатное платье, расшитое золотом. Даже будучи сухим, оно тяжело повисло на руках, так что Фелиситэ едва не согнулась под его грузом.— Ты, должно быть, сошел с ума. Это же невозможно.— На свете нет ничего невозможного, нужно только как следует захотеть. А мне сейчас очень хочется посчитаться с Морганом Мак-Кормаком.Фелиситэ подняла взгляд на брата.— Если я окажусь в этом наряде в воде, ты посчитаешься со мной, а не с ним.— У меня другое мнение на этот счет, — ответил Валькур и не торопясь стал подробно объяснять, что ему от нее нужно.Когда он наконец замолчал, Фелиситэ пристально посмотрела ему в лицо и покачала головой:— Нет. — Да.— А что, если он знает, что я умею плавать?— Ты говорила ему об этом?— Может быть.— Тогда нам придется постараться, чтобы все выглядело еще более трагично.— Ты решил слишком многое заранее, Валькур. Он… может вообще не обратить внимания на то, что происходит со мной. Что тогда?— Ты думаешь, я позволю тебе погибнуть? — спросил он, чуть улыбнувшись.— Я в этом не сомневаюсь.— Ты недооцениваешь свои прелести… или мою привязанность к тебе.— Но я стану соучастницей убийства! — воскликнула Фелиситэ. Ей показалось, что у нее на шее медленно затягивается петля.— А заодно ты станешь очень богатой. Мне позволили предложить тебе матросскую долю добычи с «Черного жеребца». Похоже, Морган со своими людьми напал на английское судно, направлявшееся на Ямайку, и захватил немало шелка, атласа, пряностей, нефрита и слоновой кости, а также рундук с золотыми слитками, предназначавшимися для губернаторской казны.— Кровавые деньги…Валькур вызывающе приподнял бровь, намеренно не желая обращать внимание на презрительные слова сестры.— Насколько мне известно, английский купец спустил флаг после первого выстрела и его капитан попросил пощады. Так что там никого не убили.— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!— Да, — согласился Валькур, сразу повысив голос, — и хочу тебя предупредить, что с меня хватит твоих возражений и угрызений совести. У нас остается мало времени. Ты должна снять бриджи и надеть этот наряд, или мне придется заставить тебя силой. Тебе понравится, я не сомневаюсь. Но как бы ты ни мучилась, милая сестренка, ты все равно сделаешь так, как хочу я.— Валькур, ради Бога…— Бог? — презрительно усмехнулся он и взял стоявшую возле умывальника шпагу, оставленную там Фелиситэ. — Бог не имеет никакого отношения к моим делам как, впрочем, не имел и раньше.— Но я не могу этого сделать, пойми, не могу!— Подумай о том, как обошелся с тобой этот человек. Или, может быть, тебе это в конце концов понравилось?— Нет, нет, только…Вынув шпагу из ножен и повернувшись к Фелиситэ, Валькур вытянул вперед руку так, что острие шпаги коснулось ее шеи.— Или все дело в том, о чем я говорил раньше? Ты просто влюбилась в него?— Нет.— Докажи это. Помоги мне покончить с ним. Вместе мы сумеем смыть позор. Вместе. Ты и я, Фелиситэ.Она следила за ним замерев от ужаса, глядя, как острие шпаги опускается все ниже, пока наконец не уперлось ей в живот. Чуть подавшись вперед, Валькур надавил на шпагу сильнее, при этом на его лице появилось выражение какого-то садистского наслаждения. Фелиситэ затаила дыхание.Мышцы руки Валькура напряглись, когда он, чуть шевеля запястьем, начал медленно поднимать лезвие шпаги вверх, распарывая льняную ткань рубашки, пока острие не достигло окаймленного манжетами выреза на шее. Разорванная материя соскользнула вниз, обнажив гордые изгибы груди Фелиситэ. В верхней части живота, где шпага оставила маленькую царапину, появилась алая капля, хорошо заметная на белом фоне кожи. Склонив голову набок, Валькур молча наблюдал за реакцией сестры.— Валькур, — прошептала она.Не сводя с нее остекленевших глаз, он улыбнулся.— Я должен поздравить тебя с отличной выдержкой, дорогая. Большинство мужчин на твоем месте затряслись бы от страха и испортили бы всю картину.Вновь опустив шпагу, Валькур быстрым движением срезал сначала одну пуговицу на ее бриджах, затем другую, так что их передний клапан тут же упал вниз. Фелиситэ попыталась удержать бриджи, но Валькур успел вытянуть вперед левую руку и перехватить ее запястье. Бедро девушки оказалось открытым от пояса до колена. Покачивающееся острие шпаги переместилось в сторону и замерло, упершись в ее дрожащую руку.— Платье, Фелиситэ, — напомнил Валькур ласковым голосом.Отказ мог прибавить ей чести, только какой в этом смысл, если она уже потеряла свое достоинство, и не только его? Схватка явно была неравной, с огромным преимуществом на стороне противника. Возможно, когда-нибудь она еще сумеет сравнять счет.— Ладно, давай платье, — кивнула Фелиситэ.Не расслабляя мышц, Валькур неохотно убрал шпагу и с издевкой отсалютовал сестре, прежде чем спрятать оружие в ножны.— У тебя не только крепкая выдержка, но и трезвый ум. Мы станем прекрасными партнерами, дорогая, если ты будешь подчиняться мне с полуслова, чему я с удовольствием тебя научу. Я приду через четверть часа. Не подводи меня, пожалуйста.Фелиситэ выполнила приказание брата, надев платье из золотистого бархата, украденное из каюты какого-нибудь испанского корабля. Оставшись без Ашанти, она даже не пыталась сделать прическу, лишь расчесала волосы и откинула их назад, так что они покрыли ее обнаженные плечи пелериной медово-золотистого цвета, эффектно гармонируя с блестящим бархатом.Выбравшись из каюты, они поднялись наверх. Корабль казался тихим и безлюдным, им на глаза попался только вышедший размяться на причал юнга. Увидев, как Фелиситэ спускается по сходням, он застыл на месте, широко открыв рот. При свете кормового фонаря на его лице можно было разглядеть выражение удивления, смешанного с внезапной догадкой.Ночь выдалась безлунной. Над слабо колышущейся водой разлилась густая непроницаемая тьма, которую прорезали лишь мерцающие огни «Черного жеребца», поднимавшегося и опускавшегося на волнах. Именно эти огни стали чем-то вроде маяка для Валькура, устроившегося на корме найденной на острове пироги, именно к ним он направил утлое неуклюжее суденышко, выдолбленное из ствола дерева. Разбивая встречные волны, его задранный кверху нос поднимал целые каскады брызг, которые падали на лицо и плечи Фелиситэ и сверкали, словно драгоценные украшения. Ей приходилось без конца моргать, чтобы соль не так сильно жгла глаза, однако она не могла вытереть лицо, потому что ее руки были связаны за спиной. Валькур внес это изменение в намеченный им план лишь перед тем, как они сели в пирогу.Фелиситэ почти не задумывалась о том, что она сейчас делает. В каком-то смысле Валькур был прав: месть за то, что ей пришлось вытерпеть от Моргана, должна принести немалое удовлетворение. Способ ее осуществления значил для нее не так уж много.Но так ли это было на самом деле? Фелиситэ невольно вспомнила, как Морган пришел к ней после смерти отца, как он пытался помешать ей выяснить причину его самоубийства. Ей на память пришли дни, проведенные в обществе бывшего полковника, и ночи, когда они делили постель. Колеблющийся свет фонаря отражался золотистым блеском в глубине ее глаз.Вскоре над их головами уже возвышался борт корабля. До слуха доносился скрип якорного каната, вызванный мерным покачиванием судна, и нежные звуки еврейской арфы Еврейская арфа — небольшой музыкальный инструмент, состоящий из металлической рамки в форме лиры и стального язычка, который при игре зажимают зубами.

. Им вторил негромкий гул голосов ночной вахты. Наконец Валькур опустил весла.Фелиситэ оглянулась назад. Сидевший на корме Валькур представлял собой весьма странное зрелище. Он надел выкрашенный хной парик, а поверх него — большой капор с клапанами с обеих сторон, который носят пожилые женщины. На колени он набросил атласный плащ, чтобы таким образом имитировать пышные юбки, а плечи накрыл другим плащом на лебяжьем пуху. Отложив весло, Валькур достал тонкий дуэльный пистолет и показал его Фелиситэ, прежде чем взвести курок с громким двойным щелчком и спрятать оружие под плащом. Бросив на сестру короткий пронзительный взгляд, он закричал громким дрожащим фальцетом:— Эй, на судне! Эй, слышите меня?!Над бортом появилась голова матроса, презрительно оглядевшего пляшущую на волнах пирогу и ее пассажиров.— Что тебе надо, старая потаскуха?— У меня специальный груз для капитана, — ответил тонким голосом Валькур.— Наш капитан не связывается с такими, как ты. Проваливай, пока цела!— Это не простая девушка, сам посмотри, — настаивал Валькур, — ваш капитан искал именно ее. Скажи ему, что здесь Фелиситэ, и что она достанется ему совсем даром, если только он выйдет и заберет ее!— Я не верю ни одному твоему слову, лживая карга! Проваливай!— Ты делаешь ошибку, о которой потом пожалеешь, приятель. Стоит тебе только шепнуть капитану на ухо имя Фелиситэ, и ты увидишь, как быстро он сюда прибежит.К матросу у перил подошли несколько человек, потом еще, пока они наконец не выстроились по всей длине борта, переговариваясь между собой. Один из них обратил внимание на связанные руки девушки. При этом пираты перебрасывались раблезианскими замечаниями, от которых щеки Фелиситэ запылали огнем. Она удивлялась, как можно не заметить такого шума. Что, если старания Валькура окажутся напрасными, потому что Моргана просто нет сейчас на борту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51