— Спокойной ночи, Александра.
Джудсон закрыл глаза и провалился в ночь.
Алекс долго еще сидела рядом с ним на постели, одной рукой меняя компресс на лбу, другой прощупывая пульс, который становился все более слабым и неровным. Огромных усилий стоило ей удержаться от слез. Прекрасно сознавая, что тешит себя ложной надеждой, она старалась внушить себе, что этот проблеск сознания — добрый знак и Тернер пойдет на поправку. Но факты говорили о другом. Яд нарушил сердечную деятельность — в этом она убедилась сама, и шансов выжить у Джудсона практически не осталось. Не желая смириться с очевидным, Алекс повторяла про себя, что заставит его выжить. Он должен сам передать Майлзу свое загадочное сообщение.
Прошло немало времени с момента, как Джудсон уснул, и Алекс почувствовала, что сама клюет носом. Пододвинув к постели больного большое кресло, она свернулась в нем калачиком, укутавшись в пропитанный запахом Майлза халат, и уснула.
Алекс подскочила в кресле. Что-то разбудило ее. Еще не вполне сознавая, где находится, она взглянула на постель Джудсона. Его вид мгновенно привел ее в чувство. Тернеру явно было хуже. Дыхание его стало сбивчивым, он беспокойно метался во сне. Алекс, не теряя времени, принялась обмывать его прохладной водой. Больше часа она боролась с жаром, моля Бога, чтобы на смену не пришел озноб. К счастью, на этот раз обошлось без лихорадки.
Вдруг дверь каюты тихо приоткрылась и на пороге появился Майлз.
— Прошу вас, капитан, заходите. Я рада, что вы пришли, — нежно улыбнувшись, пригласила Алекс.
Голос ее звучал как музыка. В его малиновом халате Александра походила на ангела. Вновь тоска сковала его сердце. Но перед ней нельзя было показывать своей слабости.
— Где Копели? — спросил Майлз.
— Оги сказал, что он уже несколько часов как спит. У него морская болезнь.
— Но вы-то остались дежурить? — спросил Майлз, пододвигая к постели стул. — Хотите произвести на меня впечатление своей самоотверженностью?
Алекс взглянула на капитана и поняла, что обычный сарказм, звучащий в его словах, не более чем манера говорить. В глазах его, в голосе чувствовались печаль и смущение, причину которых Алекс не могла определить.
— Я всего лишь пытаюсь спасти жизнь вашему другу и ни о чем больше не помышляю.
Майлз кивнул.
— Думаю, что я должен быть вам благодарен. — пробормотал он неожиданно для себя самого.
— Не стоит благодарности, капитан. Мне не хочется вытягивать из вас «спасибо» силой, — усмехнувшись, ответила Алекс, и ее попытка пошутить нашла отклик у Майлза.
— Вы весьма прозорливы, — с грустной улыбкой ответил Майлз.
Ему очень хотелось взять Алекс за руку — просто чтобы ощутить ее сочувствие. Но Майлз точно знал, что она воспротивится этому. Тогда, взглянув на Джудсона, Кросс спросил:
— Как он?
Алекс нервно закусила губу. Она понимала, что должна рассказать Майлзу о кратком просветлении в сознании его друга, и в то же время ей не хотелось усугублять и без того не лучшее состояние Кросса объяснениями, как Мало на самом деле значит этот краткий миг сознания. Не дождавшись ответа, Майлз тревожно спросил:
— Ему хуже?
— Нет, не хуже, но и не лучше. Он… — Алекс после некоторого колебания все же решила рассказать обо всем. — Он приходил в сознание. Правда, ненадолго.
— И вы меня не позвали?! — воскликнул Майлз, вскакивая с места.
— Успокойтесь, капитан. Это был всего лишь миг, и попытка заговорить дорого ему стоила. Если бы я позвала вас, неизвестно чем бы для него обернулся разговор.
— Вы все равно должны были послать за мной, — уже тише повторил Майлз, садясь на стул.
— Чтобы убить его? Я знаю, — уже мягче продолжила Алекс, — вам трудно с этим смириться, но разве жизнь вашего друга стоит нескольких минут удовольствия, которое доставил бы вам разговор? Кому это по большому счету было нужно? Вам, а не ему, и вы это знаете.
Все, что она говорила, было правдой, до последнего слова. Майлз хотел поговорить с Джудсоном потому, что в этом нуждался он, Майлз.
— И долго он был в сознании? Он сильно страдал?
— Нет — на оба вопроса. Он был очень слаб, и каждое слово давалось ему огромным напряжением сил.
— Но он был в сознании?
— Абсолютно ясном. На самом деле, — с улыбкой добавила Алекс, — он даже вспомнил, как меня зовут.
— Вас трудно забыть, — тихо сказал Майлз, глядя в добрые глаза Алекс. Между ними словно проскочила невидимая искра. Вдруг смутившись, Майлз отвернулся. — Он сказал еще что-нибудь?
— Он сделал мне довольно смелое предложение, — с веселым кокетством бросила Алекс, и Майлз невольно засмеялся:
— Вот так Джудсон, узнаю старого повесу.
На этот раз Майлз смотрел на Алекс уже без прежнего напряжения, свободнее и легче.
— Когда ему станет получше, он завалит вас такого рода предложениями, будьте уверены.
Как ни старалась Алекс скрыть свое уныние, улыбка ее поблекла.
— Вы все еще не надеетесь на его выздоровление, не так ли? — спросил Майлз.
Избегая отвечать на вопрос, ответ на который прекрасно знали оба, Алекс сменила тему:
— Джудсон передал мне для вас сообщение, капитан. Очень важное для него сообщение.
— Сообщение?
— Да. Тернер сказал, что снова сделал бы то же самое не задумываясь. Он сказал, что в том, что случилось, не было вашей вины.
Майлз замер. Лицо его превратилось в застывшую маску. Через минуту он вдруг резко встал и начал ходить из угла в угол. Остановившись возле стола, он достал из кармана ключи и молча открыл ящик. Достав оттуда бутылку бренди, он вдруг спросил:
— Не хотите выпить, мисс Уайком?
— Нет, благодарю вас, — ответила Алекс, глядя, как Майлз, налив себе почти полный стакан, залпом осушил его. — Простите, что огорчила вас, капитан…
Майлз налил себе еще и сделал глоток, на этот раз подержав бренди во рту, чтобы насладиться вкусом изысканного напитка.
— Я не расстроен.
Алекс грустно улыбнулась, покачав головой. При этом ее шелковистые кудри соскользнули с плеча, рассыпавшись по спине. Майлз неожиданно живо представил себе, как приятно было бы погрузить пальцы в этот мягкий пахучий шелк.
— Вы как-то сказали мне, что я никудышная лгунья. Теперь моя очередь сказать то же самое о вас, капитан. Когда Джудсон передавал мне это сообщение, я видела, насколько он считал его важным для него и для вас. Будьте справедливы к другу и не отрицайте очевидного.
Майлз пристально посмотрел на нее.
— Вы, кажется, хорошо разбираетесь в людях, мисс Уайком, — без злобы сказал он.
— Я могу судить лишь о том, что вижу… или о том, что прочувствовала сама.
Майлз прочел в глазах Александры печаль, печаль не менее глубокую, чем ощущал сам.
— Вы недавно потеряли кого-то из близких, — сказал он, продолжая изучать ее взглядом.
— Мой отец умер прошлой зимой.
— А мать?
— Мама умерла, когда мне было десять лет.
— Тогда кто же о вас заботится?
Алекс усмехнулась:
— Я сама о себе забочусь. И у меня это неплохо получалось до недавних пор.
Майлз, кажется, по достоинству сумел оценить чувство юмора своей собеседницы. Глаза их встретились, и странная дрожь пробежала по телу Алекс. Чтобы прогнать наваждение, она отвернулась, взглянув на Джудсона.
— Вам он очень дорог, не так ли? — спросила она просто так, чтобы не молчать.
— Он мой добрый друг. Мы как братья. — Майлз внимательно посмотрел на Алекс, стараясь понять, как она восприняла его слова. — Вас не удивляет, что у такого человека, как я, могут быть друзья?
— Вовсе нет. Курт готов целовать землю, по которой вы ходите, и Оги тоже готов для вас горы свернуть.
— Сейчас уже нет, — возразил Майлз, усмехнувшись.
— Не понимаю.
— Он объявил себя вашим защитником. В том числе и от меня. Так что теперь наши взгляды во многом не совпадают. Сегодня утром он заявил мне об этом четко и недвусмысленно.
— Уважение мистера Макарди много для меня значит, капитан, но, уверяю вас, он верен прежде всего вам. Более того, вы ему глубоко дороги. В дружбе главное, что она выдерживает любые штормы. Когда мы с вами заключим своего рода… перемирие, Оги переменится к вам.
— А это возможно?
— Что, перемирие? — переспросила Алекс. — Надеюсь, что да. Быть может, дело лишь в том, что уже поздно и мы оба устали, но вы ведете себя по-человечески. С таким Майлзом Кроссом я вполне могла бы ужиться.
Алекс улыбнулась доброй, мудрой улыбкой, и Майлз растаял. Она выглядела немного по-детски в этом не по размеру большом халате. Такая трогательная, маленькая и в то же время такая желанная. Его неудержимо потянуло к ней и, не соображая, что делает, Майлз обнял ее и дотронулся до ее губ губами. Поцелуй был таким томительно-сладостным, что у Алекс на глазах выступили слезы. Она погладила его ладонью по щеке, по жесткой, отросшей за день щетине, и эта шероховатость удивительно контрастировала с нежностью его губ.
Словно заговоренная, Алекс приоткрыла губы, впустив его горячий язык. Низкий стон сорвался с губ Майлза. Он сжал в ладонях ее лицо. Она вся раскрылась ему навстречу, с готовностью отдаваясь его поцелую, целуя его в ответ, словно чувствовала переполнявшую его печаль и жаждала утолить ее… Потом, глядя в ее синие глаза, пытаясь разгадать ее тайну, Майлз с удивлением ощущал в себе новое, теплое чувство. С удивлением он понимал, что готов защищать и оберегать, нежно заботиться об этой хрупкой девушке, такой ранимой, такой доброй, такой невинной…
Но она не была невинной! Так не вовремя пришли ему на ум слова, сказанные доктором Копели. Невинность, доброта — все это бессовестная ложь. Перед ним была лживая притворщица, шлюха в одеждах девственницы! Майлз был далек от того, чтобы избегать общества падших женщин. Он не был ханжой. Он мог бы вполне поладить с Алекс, если бы она не стремилась выдать себя за другую. Его бесило то, что эта девка смогла его одурачить, заставила испытывать к ней чувства, которых не заслуживала, и тут он был бессилен противостоять собственному гневу.
Взбешенный оттого, что в очередной раз не смог с собой справиться, Майлз оттолкнул от себя девушку и отвернулся.
Алекс, не понимая, что происходит, во все глаза смотрела на вдруг ставшего прежним капитана.
— Простите, — пролепетала она. — Я не знала…
Не в силах понять, что она сделала не так, Алекс, бессильно опустив руки, смотрела вслед идущему к двери Кроссу.
— Поздно, — рявкнул он, не глядя, на Алекс. — Вам надо спать.
— Оги скоро придет сменить меня, — ответила Алекс чуть дрожащим голосом.
— Я разбужу его и пошлю к вам немедленно, — ответил Майлз, стараясь не смотреть на нее, вновь и вновь убеждая себя в том, что вид оскорбленной невинности, который она на себя напустила, не более чем игра.
После его ухода Алекс еще некоторое время не могла прийти в себя, тупо глядя в закрытую дверь. Что же произошло?
Алекс облизнула губы, почувствовав вкус бренди и особый, только его губам присущий привкус.
— Чем я его так раздосадовала? — спросила она пустоту. — И почему его ненависть так больно меня ранит?
Глава 10
Проснувшись в каюте Джудсона, куда под утро буквально затолкал ее Оги, пришедший сменить ее у постели больного, Алекс поняла, что времени уже много — в каюте было светло как днем. Она быстро вскочила с постели и тут же пожалела об этом: усталость вчерашнего дня, неудобная поза, в которой она спала, свернувшись в кресле возле постели больного, недостаточный ночной отдых — все это сказалось сейчас. Тело немилосердно ныло, каждое движение отдавалось болью в мышцах, и тем не менее Алекс успела достаточно быстро сбросить с себя ночную рубашку и надеть собственное грязное платье. К тому времени как в дверь постучали, она уже натянула чулки и зашнуровывала ботинки.
— Курт, что случилось? — спросила она, открыв перед юнгой дверь.
На мальчике лица не было.
— Мистер Тернер, мадам, — заикаясь, проговорил он. — Оги послал меня…
Алекс не стала слушать дальше, прошмыгнув мимо юнги в каюту, где она провела большую часть ночи. Оги стоял на коленях перед кроватью, заслоняя собой Джудсона.
— Оги, что с ним?
То, что увидела Алекс, подтвердило худшие из ее опасений. Оги изо всех сил держал бьющегося в судорогах Джудсона.
— Его трясет, девочка. Но только не так, как вчера, от лихорадки…
— Конвульсии, — прошептала Алекс и присела рядом с шотландцем.
Прощупав у Джудсона пульс на шее, Алекс нахмурилась. Сердцебиение было замедленным и неровным.
— Курт, беги в кубрик, — приказала Алекс переминающемуся с ноги на ногу мальчику. — Принеси мне горячей воды. И еще не забудь угля для плиты. Нам придется снова ее разжечь.
Довольный тем, что ему нашлась работа, Курт тут же бросился исполнять поручение.
— Горячую воду, девочка? А не вызовем ли мы у него опять жар?
— Нам придется рискнуть, иначе ему не жить, — хмуро ответила Алекс.
Не прошло и пяти минут, как Курт вернулся с чайником кипятка. Быстро разбавив воду в тазу, все трое большими полотенцами, смоченными горячей водой, принялись растирать Джудсона. Судороги прекратились, и Тернер затих. Однако, как и предсказывал Оги, судороги сменил жар. Пришла пора обмывать его холодной водой.
Алекс держала себя в руках, так что ни Оги, ни Курт ничего не могли прочитать по ее лицу. Она одна знала, что битва уже проиграна. Сердце Джудсона билось все слабее, жар не проходил. Наконец сердце несчастного перестало биться. Алекс, обессиленная, опустилась на стул.
— Не надо, Оги, — сказала она шотландцу, в очередной раз отжимавшему полотенце. — Все кончено. — В глазах ее блестели слезы. — Он умер, — тихо произнесла Алекс и медленно встала.
Еще никогда она не боролась за жизнь пациента с таким неистовством, с такой отчаянной решимостью.
— Прости, Оги. Мы сделали все, что могли.
Оги медленно кивнул, не в силах смириться с тем, что случилось.
— Пойди доложи капитану, Курт, — тихо сказал он.
Курт старался держаться молодцом, но Алекс не так просто было обмануть. Она подошла к мальчику и, положив ему руку на плечо, попросила:
— Ничего ему не рассказывай. Попроси прийти, и все.
— Хорошо, мэм, — сказал юнга и, опустив голову, пошел искать капитана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54