Такер проник в гостиную раньше, чем Бафорд и Ренни затащили туда вырывавшихся женщин. Увидев, что сумки на диване нет, Бафорд застыл на месте. У него вздулись вены на лбу.
— Проклятие! — прорычал он. — Когда это ты успел зацапать мои деньги, Бун?
Такер теперь понял, куда подевался Билли, но не стал отрицать обвинений Бафорда.
— Отдавай женщин — получишь назад деньги, — сблефовал он.
— Нашел дурака! — Бафорд и Ренни стали отступать со своими заложницами к двери, ведущей на веранду. — Эти бабы — моя единственная гарантия. Иначе мне отсюда живым не выбраться. Денег у меня и так предостаточно. Может, мне лучше основать империю в Миссури. Я там знаю отличную ферму, которую скоро продадут с аукциона за неуплату налогов.
«Только через мой труп», — подумал Такер, взвешивая свои шансы. Успеет он обезоружить Бафорда, пока тот будет протискиваться с Джуди в дверь?
— Дай нам время, — предупредил его Бафорд, видимо, разгадав его намерения. — Сосчитай до ста. Если я увижу тебя рядом — стреляю девчонке в голову.
Нет, с одним оставшимся патроном и одним союзником — Кристофером — Бун не смел рисковать.
— А ну, хватай со стола лампу, Ренни, — скомандовал Бафорд и сам схватил лампу с каминной полки. И на всякий случай прихватил бидон с керосином, который стоял у двери.
Такер глядел вслед Бафорду и Ренни, выбравшимся на веранду вместе со своими пленницами. Зачем он оставил их в темноте? Не иначе как собирается поджечь дом. И всех их зажарить.
— Помоги отцу, — сказал он Кристоферу, выйдя обратно в прихожую. — Вытащи его наружу, да побыстрее.
— А ты побежишь за ними? Но он же сказал…
— Он так и так убьет Джуди. Надо их догнать… Вопреки обыкновению Кристофер не стал спорить. Он молча кивнул и подошел к отцу.
Такер выскочил из парадной двери и, завернув за угол дома, увидел Рустера, который старательно целился из ружья. Он хотел крикнуть «Не стреляй», опасаясь, что тот попадет в Джуди, но не успел. Прогремел выстрел.
Клейборн упал на землю, схватившись за ногу. Лампа вылетела у него из руки и упала рядом с Бафордом. Керосин вылился на землю и поджег сухую траву. В свете вспыхнувшего огня Такер увидел, как Джуди вырвалась и бросилась к дому.
Тогда он сосредоточил внимание на Бафорде. Оправившись от неожиданности и игнорируя горящую у него под ногами траву, Бафорд прицелился в Рустера. Один патрон, подумал Такер, поднимая «кольт». Без права на ошибку. Целясь в черное сердце этого негодяя, Такер вспомнил, как ему однажды пришлось пристрелить свою собаку. Он сделал это, чтобы избавить ее от лишних мучений. А этого человека он убьет, чтобы избавить от мучений Джуди и ее родных.
Но в тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, Бафорд шагнул в сторону, спасаясь от наползавшего на него огня. И Такер вместо него попал в бидон с керосином.
Бафорд страшно выругался и круто повернулся, выпустив из рук Гинни. Керосин забрызгал его брюки. Он вскинул револьвер, и в тот же миг одежда вспыхнула на нем и он превратился в огненный факел.
Такер подбежал к Гинни, оттолкнул ее подальше и принялся сбивать пламя с ее юбки.
— Помогите же ему! — крикнула она, с ужасом глядя на горящего Бафорда, с воем бегавшего по двору.
Такер медлил — да пусть испытает на своей шкуре, каково пришлось его матери, но Гинни дергала его за руку, и в нем проснулась совесть. И тут Джуди и Рустер выбежали из дома с ведрами воды, чтобы залить пламя, приближавшееся к стенам. Такер взял ведро у Рустера и окатил водой Бафорда, который уже упал на землю и не выл, а только жалобно скулил.
Послав Рустера за новым ведром воды, Такер подошел к Джуди, но она встретила его враждебным взглядом.
— Я и сам его ненавижу, — сказал Такер, — но, как напомнила мне твоя мать, мы не можем опуститься до его уровня.
В эту минуту подошла Гинни и положила руку ему на рукав.
— Вы опоздали, мистер Бун. Он умер и уже не чувствует боли. — Она оглянулась на Бафорда и содрогнулась. — Спасибо вам за то, что вы попытались его спасти. Ланс был страшный человек, но такой ужасной смерти я никому не пожелаю.
Джуди выплеснула воду из своего ведра на кучу тлевших листьев. Раздалось шипение, потом вдруг наступила гробовая тишина. Такер заметил, что Ренни Клейборн сумел скрыться в лесу. Уполз, наверное, — на раненой ноге далеко не уйдешь.
Гинни со вздохом повернулась к Джуди:
— Если я тебе не нужна, я пойду к Рафу.
— Он во дворе с Кристофером, — сказал ей Такер, взгляд которого был прикован к останкам Бафорда. — С ними обоими все в порядке, не то что с этим.
Гинни перевела взгляд с него на Джуди, слабо улыбнулась и ушла. Опять навалилась тишина.
Такер глядел на Джуди, на ее ссадины и царапины — свидетельства силы и мужества — и не знал, как с ней заговорить.
Ему хотелось обнять и успокоить ее, но Джуди словно отталкивала его взглядом.
Такер не сводил с нее глаз, стараясь запомнить каждую черточку ее лица, заново удивляясь силе своего чувства: все его мечты и надежды были связаны с этой женщиной.
— Слава Богу, все кончилось, — беспомощно проговорил он.
— Да, все кончилось, — тусклым голосом ответила Джуди, глядя в сторону.
— Я хочу тебе все объяснить. Я не отрицал дурацких обвинений Бафорда, потому что…
— Не надо ничего объяснять, — напряженным голосом проговорила Джуди. — Все это не имеет ни малейшего значения.
— Как не имеет?! — воскликнул Такер, шагнув к ней. — Надо же нам объясниться. Что с нами будет дальше?
— Дальше? — резко спросила Джуди, отступая от него. — Какое может быть «дальше»?
Такера раздирали два чувства — гнев и страх.
— Но, Джуди, не думаешь же ты…
— Я не знаю, что думать! — крикнула она. — Ты лгал мне, и продолжал лгать, даже когда в этом не было нужды. И у тебя так хорошо это получается, тебе так легко поверить. Я никогда не буду знать, лжешь ты или говоришь правду.
Гнев победил страх в душе Такера.
— Можешь ты по крайней мере взглянуть мне в глаза? — прорычал он. — Разве ты не обещала доверять мне?
— Обещала? Сам посмотри мне в глаза, Бун, и скажи, что ты не знал, зачем они искали Рафа, что ты не взялся им помогать за деньги. Если так, нам еще имеет смысл разговаривать.
У нее был холодный, отчужденный голос. Что он может сказать? Он действительно совершил все то, в чем она его обвиняла. Какой смысл городить одну ложь на другую?
Джуди тяжело вздохнула.
— Кажется, подходит лодка. Это, наверное, братья с полицией. Тебе лучше убраться отсюда, пока они не стали копаться в твоем прошлом.
— Не надо обо мне заботиться!
— Я забочусь не о тебе, — холодно сказала Джуди, все еще отказываясь посмотреть ему в глаза. — Я забочусь о твоих братьях. Мне хочется, чтобы ферма осталась за ними. — Джуди обхватила себя руками, словно ее вдруг зазнобило. — Пусть пока поживут здесь. А ты пришлешь за ними, когда разберешься с делами в Миссури.
— Джуди… — просительно проговорил Такер, протягивая к ней руки. Ему так хотелось согреть ее. Но она отшатнулась от него.
— Извини, мне надо узнать, как себя чувствует Раф.
Она пошла к дому, и Такер даже не попытался ее задержать, не попытался напомнить ей, что с Рафом все в порядке. Она опять скажет, что ни одному его слову нельзя верить.
— Не принимай ее слова близко к сердцу, — сказал подошедший Рустер. — Дай ей время, и она отойдет.
— Нет, не отойдет. — Такер взял из рук мальчика ведро и облил дымящиеся листья, а то, не дай Бог, опять вспыхнут. С реки доносились звуки причаливающей лодки. — Действительно, надо уходить.
— Ну что ж, уходить так уходить, — произнес Рустер, с тоской поглядев на дом Латуров. — Дай мне полчаса — и мы с близнецами будем готовы.
Такер тоже смотрел на дом, где он оставлял самое дорогое.
— Я сейчас не могу забрать братьев, Рустер. Джуди сказала, что им можно пожить здесь, пока я не улажу дела. Я надеялся, что ты останешься с ними.
— А я думал, что мы с тобой в одной упряжке. Такер положил мальчику руку на плечо:
— Конечно, мы в одной упряжке, сынок, и мне будет очень нужна твоя помощь, когда я оформлю документы на ферму. А сейчас ты больше нужен Джуди. Заботься о ней, старайся ее развеселить. Сделаешь это для меня?
Рустера явно не устраивал такой вариант, но он кивнул.
— Я за тобой пришлю, — сказал Такер, ласково сжимая его плечо. — Клянусь! При первой возможности.
— Ну ладно.
Такеру стало не по себе: в голосе мальчика сквозило недоверие. Даже Рустер ему больше не верит.
— Пожалуйста, оседлай лошадей и проводи меня до Роузленда. Надо сказать близнецам, чтобы ждали меня.
— Они не захотят ждать — так же как и я не хочу. Неужели ты не понимаешь, Бун, мы должны быть все вместе.
— Иди седлай лошадей, Рустер.
Рустер сердито повернулся и ушел. У Такера самого было тяжело на душе, и он пошел к парадному входу, надеясь найти там Джуди и еще раз попытаться с ней объясниться. Но все Латуры уже ушли в дом.
— Джуди пошла наверх с Рафом и Гинни, — сказал Кристофер, который сторожил вход. — Твой дружок Бреди задал стрекача, как только услышал выстрел. И крикнул остальным, что пора смываться. По-моему, тебе следует сделать то же самое, Бун.
Все хотят побыстрее от него избавиться!
— Мне надо сначала поговорить с Джуди, — упрямо проговорил Такер.
Кристофер загородил ему дорогу:
— Джуди не хочет с тобой разговаривать. Достаточно она от тебя натерпелась. Вали-ка ты отсюда и оставь нашу семью в покое.
Она велела брату избавиться от него. Это ясно как день. У Такера было чувство, словно перед ним захлопнулась еще одна дверь. «Дай людям возможность помочь тебе», — сказала ему тогда Джуди. Теперь она, может, поймет, почему он предпочитает жизнь одинокого волка.
Такер сунул руку за пазуху и достал медальон. Больше уже нет смысла его носить. Но, держа медальон в руках, он вдруг осознал, что этот кусочек серебра укреплял его дух. Поддерживал в нем надежду.
Такер решительно положил медальон на столик в прихожей. Что это там говорил Билли про судьбу? Как ни пытайся изменить свою жизнь, все равно от судьбы не уйдешь.
Да, ничего не изменилось, подумал Такер, выходя из дома. Что бы там ни произошло между ним и Джуди, он остался все тем же одиноким волком. Видно, так ему на роду написано.
Глава 24
Джуди смотрела в окно, сжимая в руке медальон и не зная, хочет ли она увидеть Буна на подъездной аллее или боится этого. Да откуда ему взяться — прошла ведь почти неделя с тех пор, как она прогнала его, неделя бесконечных разговоров с полицией и прочими официальными лицами. Но теперь наконец вина Бафорда окончательно установлена юридически. И Джуди постепенно начинала сознавать, что она, может быть, навсегда распрощалась с Такером Буном.
«Я не знаю, что думать», — сказала она ему в тот последний вечер и до сих пор не знала, что думать, хотя все дни и ночи напролет перебирала в памяти все, что между ними было. Здравый смысл говорил ей, что Бун лгал ей и с ним не следует иметь больше дела. Но когда она вспоминала выражение его лица в тот день на ферме, вспоминала жар их объятий, ей хотелось верить, что у него были веские причины поступить так, как он поступил. «Ты тоже захотела бы отомстить за смерть матери», — твердило ей сердце, но разум тут же возражал: если он такой благородный, зачем он увез сумку с деньгами? И если он взял деньги, чтобы выкупить свою ферму, почему он до сих пор не прислал за братьями?
Сонм мыслей роился у нее в голове, гордость боролась с сердечной тоской, надежда тлела в груди, несмотря ни на что. Она твердила себе, что поступила правильно, что жизнь с Буном могла принести ей только горе, но в глубине души знала, что до самого смертного часа не забудет выражение его лица, когда она назвала его лжецом. Он сказал ей однажды: «Есть люди, которые не стоят того, чтобы их спасать». И, отвернувшись от него в тот вечер, она словно признала, что он один из таких людей.
Джуди сжимала медальон, и слезы катились у нее по щекам.
— Ну почему, Бун? — шептала она. — Разве мы не могли бы вместе отстроить твою ферму?
Не говори глупостей, одернула она себя. Чтобы жить вместе, им надо выговориться, как-то преодолеть разделяющую их пропасть — ас каждым днем эта пропасть становится все шире. Раз Бун не пытается ее вернуть, значит, он предпочитает и дальше жить так, как жил прежде, — одиноким волком, не обремененным никакими привязанностями.
— Я помню, как я подарила тебе этот медальон, — сказала вошедшая в комнату Гинни. — Что случилось? — мягко спросила она, садясь рядом с Джуди. — Отчего у тебя такой грустный вид?
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
Гинни улыбнулась, вспомнив, что в эту игру в словесные прятки они не раз играли и прежде.
— Ты поклялась беречь этот медальон и потом передать его своей собственной дочке. Видимо, Такер Бун немало для тебя значил, если ты отдала ему медальон.
— Ты знаешь?
— Я твоя мать. Неужели же я не замечу, что моя дочь подарила кому-то свое сердце? — ласково произнесла Гинни.
И тут Джуди не выдержала. Слишком много на нее обрушилось: тоска одиночества, страх, что она больше никогда не увидит Буна. Она с рыданиями бросилась в объятия матери.
— О, Гинни, я так его люблю! Почему я полюбила такого неподходящего человека?
Гинни молча гладила ее волосы, выслушивая исповедь дочери. Джуди рассказала ей все, начиная с момента их встречи, кроме того, что она отдалась Буну. Она была счастлива излить душу, но, кончив, ощутила какую-то пустоту.
— А теперь, — всхлипнула она, отодвинувшись от Гинни, — я не знаю, чему верить. Ты слышала, что говорил Ланс. Мне не хочется думать, что деньги для Буна важнее всех нас, а как еще истолковать его поведение?
— Это ты должна решить сама — сердцем, — сказала Гинни.
— Как странно, Бун всегда внушал мне, что думать надо не сердцем, а головой.
— Естественно, он же мужчина, — со смешком проговорила Гинни. — Мужчины боятся доверять своим чувствам.
— Раф же доверяет.
Гинни покачала головой, подумав, как ее упрямый муж настоял сегодня утром на поездке в Новый Орлеан, чтобы решить все дела с юристами, хотя сам пока ходит с трудом, опираясь на палку.
— Раф делает успехи, однако работы еще предстоит много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39