Лиллиана отпрянула и попыталась высвободиться, но его хватка только стала еще сильнее.В равной мере встревоженная как ощущением жара, исходящего от его руки, так и скрытым смыслом его действий Лиллиана одарила его пылающим взглядом.— Отпустите меня сейчас же, вы, наглец! — потребовала она. — Вы много себе позволяете, когда…— Предполагается, что я очарован вами. — Он послал ей озорную улыбку и в дьявольской гримасе поднял обезображенную бровь. — Рискну сказать, что ваш отец будет просто в восторге, видя, как меня околдовала его «Лилли».— Не называйте меня так!— Это же ваше имя, правда? Готов признать, что «Лиллиана» лучше звучит для наследницы Оррика. А «Лилли» больше подходит для нежной и простой девушки, которая может оказаться служанкой благородного лорда. — Его глаза задорно светились. — Я предпочитаю Лилли…Лиллиана была оскорблена сверх всякой меры.— Тогда, может быть, вы поищете себе жену среди наших многочисленных служанок, если именно таков ваш вкус? Это уж наверняка не разбило бы мое сердце!— Ах, но ведь случилось так, что я уже присмотрел тут одну милую девушку. Вы, вероятно, знаете ее? — Прежде, чем она опомнилась, он разжал ее пальцы, вцепившиеся в ножку кубка, и искусно переплел их со своими. — У нее прелестное лицо, а очертания тела — мягкие и радующие глаз. Правда, у нее дерзкие манеры и бойкий язычок. — Бессильная ярость Лиллианы забавляла его. — Она не сказала мне, как ее зовут, и все-таки я почему-то уверен, что рано или поздно найду ее.— Не найдете, если она сумеет держаться от вас подальше, — процедила Лиллиана, не оставляя попыток отнять у него свою руку.Сэр Корбетт ответил не сразу. Когда же он заговорил; у него в голосе звучала предостерегающая нотка.— Обе — служанка и высокородная госпожа, так же как и весь Оррик, — станут моими. Не сомневайтесь. — Он разжал руку. — Хотите вы того или нет — для меня не имеет значения. Вы будете исполнять свой долг как дочь и жена, а я буду исполнять свой — как муж.Это было произнесено с такой непререкаемой убеждённостью что сердце Лиллианы преисполнилось страхом. В этот момент он был ее врагом, врагом и больше никем. И он заявил о своей победе, когда сражение еще даже не началось.Лиллиана была не в силах отвечать. Хуже того, она чувствовала, как щиплет у нее в глазах от глупых подступивших слез. Зная лишь одно — что надо бежать прочь от него, она внезапно встала из-за стола, в спешке едва не опрокинув свое кресло. Она не задержалась даже затем, чтобы принести свои извинения. Она в самом деле опасалась, что стоит ей заговорить — и постыдные слезы хлынут у нее из глаз.Когда она покидала залу, все стихли, как и при ее появлении. Она понимала, что такой неожиданный уход станет предметом сплетен и кривотолков, что об этом будут судачить и строить догадки. Но она не могла здесь оставаться. Не могла!И ни за что она туда не вернется, твердила она мысленно, поднимаясь по каменной лестнице. Незачем ей было уезжать из Бергрэмского аббатства и кидаться на помощь Туллии.Но что сделано, то сделано, думала она, тыльной стороной руки вытирая мокрые от слез щеки. Она приехала в родной дом, и отец принял решение, что условия брачного договора следует соблюдать. Она замедлила шаги, остановилась, чтобы перевести дух, и прислонилась пылающей щекой к холодной и гладкой каменной стене. Это помогло ей хоть немного собраться с мыслями.Необходимо было все обдумать и хоть на время ускользнуть от предсвадебного возбуждения, охватившего весь замок. Как хотелось бы ей сейчас убежать в лес и найти там какую-нибудь уединенную поляну, чтобы просто побыть одной!Но она знала, что покинуть замок ей не удастся, и даже пытаться бесполезно. Стража никогда не выпустит ее среди ночи. Но и праздно сидеть у себя в комнате, терзаясь страхом и раздражением, она тоже не хотела.Тогда она вспомнила о дозорной площадке. Дозорная площадка представляла собой маленький дворик на крыше главной башни, окруженный зубчатым парапетом. Некогда это было самое высокое место в замке. Но новые постройки, возведенные в Оррике ее дедом более пятидесяти лет тому назад, сделали Дозорную Площадку Старого Лорда, как ее называли, ненужной для охраны замка. В детстве Лиллиана использовала эту площадку для дневного сна, а иногда — как убежище, где можно без помех зализывать свои раны. И, как тогда, она почувствовала, что это — именно то место, которое ей сейчас нужно.Она поднималась вверх по ступеням из твердого камня. Вверх, мимо своей комнаты, мимо двери в господскую опочивальню. Эта дверь вела в комнату, которую сэр Корбетт уже считал своей, — комнату, которую она, как все ожидали, разделит с ним. С гримасой на лице она поспешила дальше и наконец преодолела последний крутой пролет лестницы.Лиллиана вышла на площадку и вдохнула холодный ночной воздух. Стоял сентябрь, и ранний осенний морозец покалывал ее руки и плечи, но она этого даже не замечала. Вокруг лежали земли Оррика, омываемые только слабым светом убывающей луны. Вдали, справа, виднелась темная бесформенная масса лесов. Впереди простирались поля и луга, молчаливые и тихие. Деревня у подножия длинного холма, на котором высился замок, казалась просто сгустком теней и все-таки расстилающаяся перед Лиллианой картина внесла в ее душу какое-то успокоение.Все выглядело точно так же, как всегда. Оррик-Касл постоял здесь больше трех столетий. Из саксонской крепости он превратился в норманнский замок; он благоденствовал, и благоденствовал народ долины Уиндермир-Фолд. Даже напасти последних пяти лет не смогли до конца разрушить это процветание, а Лиллиана принимала близко к сердцу все, что здесь происходило. Наверняка сэра Корбетта не заботило благоденствие этих мест.Решение далось неожиданно легко: она убежит в Бергрэмский монастырь. У нее нет других способов отсрочить свадьбу. Она знала, что, если отец решит забрать ее оттуда и сам явится за ней, настоятельница не сможет долго укрывать беглянку. Но сэр Корбетт — человек гордый… заносчивый и наглый, по правде говоря. Если невеста не явится к венчанию, это унизит его перед всеми благородными гостями. И, может быть, — пусть только может быть — он в возмущении откажется от своих притязаний.Лиллиана вытерла последние слезы, которые еще оставались на лице. Не очень-то удачным был этот план, но другого ей не оставалось. Однако уже то, что она решилась на какой-то поступок, заметно подняло ее настроение.Как она часто делала в прошлом, Лиллиана ухватилась обеими руками за каменный парапет зубчатой стены и перегнулась через него, как можно дальше подавшись вперед. Внизу поблескивала зеленая вода защитного рва, и, если бы она вытянула шею еще чуть-чуть, то смогла бы увидеть огромный обтесанный камень, который считался самой древней частью Оррик-Касла. Но этот вид так ей и не открылся, потому что твердая мускулистая рука без всякого предупреждения схватила ее и грубо оттащила от парапета.— Что это вы затеяли, женщина?! — прогремел резкий голос. — По-вашему, вечно гореть в аду лучше, чем выйти за меня замуж?Тут она смогла обернуться и встретила горящий взгляд сэра Корбетта.Она в бешенстве попыталась стряхнуть тяжелые руки со своих плеч, но с равным успехом она могла бы попытаться повалить стену замка голыми руками.— Руки прочь от меня, дикарь! Неужели мне нельзя побыть одной, когда я хочу?— Нельзя, пока мы не поженимся и вы не произведете на свет наследника, — процедил он, стиснув зубы. — Я не допущу, чтобы вы разрушили мои планы, потому что вам пришла в голову дурацкая затея броситься с этой башни!— Броситься с башни? — Лиллиана так и взвилась от негодования. — Вы слишком себя переоцениваете, если думаете, что я покончу с собой из-за вас! Я намерена остаться в живых и наслаждаться жизнью много-много лет, после того как вы уберетесь из Оррика!Может быть, он ожидал от нее слез и истерик. Может быть, его позабавил ее сердитый отпор. Но, так или иначе, он ослабил хватку, и она немедленно вырвалась от него. Дозорная площадка была невелика, а в его присутствии казалась и того меньше. В темноте Лиллиана могла разглядеть его не очень отчетливо, но напряженная поза и стиснутые руки ее недруга красноречиво говорили, что он пытается совладать с каким-то сильным чувством. Каждый мускул его могучего тела был напряжен, словно в ожидании битвы, и она внутренне съежилась. Но сам этот страх, который он ей внушал, снова заставил разгореться ее ярость. Она не позволит ему утвердить над ней свою власть. Никогда!— Теперь, когда вы спасли меня от самой себя, — начала она сухим, саркастическим тоном, — можете удалиться. Вам более незачем здесь находиться.— О, я другого мнения, — ответил он столь же язвительно. — Это мой долг — знать каждый уголок и каждую щель в Оррик-Касле. Я почувствовал порыв холодного ветра с верхней лестницы, и решил выяснить, в чем дело. Однако, поскольку мы оба здесь, предлагаю как можно лучше воспользоваться этим стечением обстоятельств.— Не вижу ничего хорошего в том, чтобы проводить время в вашем обществе! — выпалила Лиллиана. — Вы алчны и дерзки. Вы подозрительны и приходите к выводам, которые ни на чем не основаны!Она повернулась, чтобы уйти. Но сэр Корбетт опередил ее и схватил за руку.— Вам придется ответить за многое, леди Лиллиана, — угрожающе пророкотал он. — Вы рылись в моих вещах под видом простой служанки. Потом, по какой-то неназванной причине, продолжали этот фарс все время, пока я купался в ванне. Теперь я застаю вас на большой высоте надо рвом в такой позе, как будто вы собираетесь прыгнуть туда на верную смерть! — Он изогнул свою рассеченную бровь и воззрился на нее так, словно она была какой-то странной, невиданной зверушкой. — Может быть, вы сумасшедшая? Уж не по этой ли причине вашему отцу никак не удавалось сбыть вас с рук? — Он тряхнул ее так, что у нее застучали зубы. — Неужели я должен взять в жены помешанную, чтобы получить Оррик?Когда он наконец отпустил ее, слезы хлынули у нее из глаз. Сейчас она с радостью бросила бы ему в лицо все мыслимые оскорбления и обвинения, но опасалась, как бы голос не выдал всю меру ее отчаяния. Ему нужен Оррик. Только Оррик.Колени у нее дрожали, когда она отодвинулась от него.— Я не сумасшедшая, — выговорила она тихо и потянулась к железному кольцу, чтобы открыть дверь. — Но вы, должно быть, действительно безумны. Жениться на женщине, которая вас ненавидит, и поселиться среди своих заклятых врагов — для этого нужно полностью лишиться рассудка.Она боялась, что он последует за ней, когда она понеслась вниз по ступенькам, потому что знала: она сумела его разозлить. И только забежав к себе в комнату и плотно прикрыв за собой дверь, она вполне успокоилась. Но не прошло и двух минут, как она услышала за дверью его шаги, потом шаги другого человека. Сердце у нее ушло в пятки, но страх снова сменился возмущением, когда она услышала его голос:— Я оставляю самого своего доверенного человека на посту у вашей двери, леди Лиллиана. Он позаботится о вашей безопасности и тем самым позволит мне спать спокойно — без подозрений, что вы станете копаться в моих вещах. Или попытаетесь улететь!Вечер и без того был плохой, но эта последняя выходка переполнила чашу ее терпения. С криком, рожденным смятением и бешенством, она схватила первое, что попалось ей под руку, и изо всей силы швырнула этот предмет в дверь. Но, после того как стихло гудение потревоженной дубовой панели, Лиллиана услышала только приглушенный смех. Потом затихли вдали шаги сэра Корбетта и послышались звуки, свидетельствующие о том, что стражник располагается на ночлег у нее за дверью.Вот когда она в полной мере ощутила безнадежность своего положения. В совершеннейшем отчаянии, чувствуя себя выдохшейся, как никогда с ней не бывало раньше, Лиллиана опустилась на колени на холодный каменный пол. Она бессознательно подобрала небольшой медный кувшин, который перед тем с таким неистовством швырнула в дверь. Она вертела и вертела в руках этот кувшин и не слишком удивилась, что он почти не пострадал. Только крошечная вмятинка осталась на его поверхности свидетельством минувших событий. Глава 5 Ранним утром следующего дня Лиллиана толкнула дверь своей комнаты — сначала как обычно, а потом посильнее. Ей доставило мстительное удовольствие, что рослый страж, которого сэр Корбетт оставил у нее под дверью, встрепенулся, издал невнятное ругательство и вскочил на ноги. Ни взглядом, ни словом не дав понять, что вообще заметила его присутствие, она величественно проплыла мимо него с высоко поднятой головой.Со своей стороны, сэр Рокк тоже немало потешился при виде ее надменной позы. Затем, когда она поспешно спустилась вниз, он взлетел по лестнице вверх — для того, как она подозревала, чтобы доложить своему хозяину о ее передвижениях.По дороге в кухню Лиллиана могла только гадать, какие домыслы роятся в головах у домочадцев. Но она была полна решимости ни с кем не обсуждать события минувшего вечера и напустила на себя озабоченно-хлопотливый вид, который у любого отбил бы охоту потолковать о ее грядущей свадьбе. Но при всем при том она не могла не заметить сочувствующих, негодующих и откровенно любопытных взглядов, которыми сопровождали каждый ее шаг и гости, и челядинцы. Одного этого было бы достаточно, чтобы заставить ее в слезах забиться у себя в комнате, если бы она не рассчитывала все-таки избежать назначенной ей судьбы.Но она дала себе такое обещание, и оно позволяло ей держать себя в руках. В долгие часы ночи она строила один план за другим, обдумывала любые возможности бегства. И теперь она находила в себе силы сохранять безмятежно-ясное выражение лица даже при подготовке мельчайших деталей церемонии собственной свадьбы, требующих ее внимания; она знала, что церемония не состоится.Только один способ казался возможным. Для нее не было тайной, как разъярило Оделию и Олдиса внезапное появление сэра Корбетта в Оррике. Они давно уже лелеяли надежду, что будут править замком, поскольку возможность замужества Лиллианы почти не приходилось принимать в расчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46