И все же она не могла сердиться на Дрюса за его отчаянную попытку сделать хоть что-то — все равно что — ради возлюбленной. В конце концов, Эделин отвечает на его любовь. Если бы Клив отвечал на ее любовь, Уинн тоже бы боролась изо всех сил, чтобы отвоевать его. Но то, что Клив чувствовал к ней, было не любовью, а всего лишь вожделением. А ей этого было мало.
С тяжелым сердцем она постояла у бараков, где жили неженатые рыцари и пешие воины. Повсюду, где попало, лежали тела, свидетельствуя о крепости пива и вина, лившегося в тот день рекой. Сон сковал воинов там, где они упали, свалившись ничком или растянувшись во весь рост и оглушая окрестности громким храпом. Услышав их нестройные рулады, Уинн чуть не рассмеялась.
Она замерла перед дверьми, разглядывая храпуна, лежавшего на пороге. Как же ей среди всех этих пьяных отыскать Клива?
— Он здесь, — ответил юный голос на молчаливый вопрос Уинн.
— Артур? Что, ради всего святого, ты тут делаешь?
— Сюда, Уинн. Я нашел его.
Уинн переступила через забывшегося тяжелым сном пьяного и, как только ее глаза привыкли к темноте, тут же увидела Артура.
— Тебе не следует здесь находиться, — зашептала она, поспешив к мальчику и огромной тени рядом с ним, которой, как она решила, был Клив.
— У него очень сильно болит голова, — сообщил Артур, не обращая внимания на ее выговор.
Беспокойство, звучавшее в голосе мальчика, трогало за душу. Артур переживал за своего кумира. Позже будет еще хуже.
— Я избавлю его от боли, — сказала Уинн, ободряюще обняв мальчика за плечи.
Она начала было подталкивать его к выходу, но потом передумала. В присутствии Артура Клив вряд ли допустит какую-нибудь вольность. Хотя едва ли он на это способен, учитывая теперешние его страдания. И все же не стоит испытывать судьбу.
— Вот, милый мальчик, подержи мой кисет, — велела она ребенку, затем занялась Кливом. — Ты сможешь проглотить лекарство?
Он сидел на грубой скамейке, зажав голову руками. Вид у него был самый разнесчастный. Она едва сдержалась, чтобы не дотронуться ласково до его лица.
— Ты приложила к этому руку, — тихо заявил он низким голосом и медленно поднял на нее глаза.
Уинн услышала, как Артур тихо охнул, догадавшись обо всем, и тут же пожалела, что позволила ему остаться. Что он теперь о ней подумает? Ведь она уже в третий раз использует свое умение во вред его кумиру.
— Я сделала это ради Эделин, — ответила она оправдываясь. — Девушка хотела отложить оглашение помолвки.
Артур облегченно вздохнул, приняв ее объяснение, а вот Клив не принял.
— Бесполезный трюк, — проворчал он, потом прищурился и повнимательнее вгляделся в нее. — Ты на самом деле поступила так ради нее? Или ради себя?
Уинн знала, как ответить на этот вопрос, но ни за что на свете не открыла бы правды. Ее любовь навсегда останется ее тайной.
— Почему ты должен жениться на Эделин? — вмешался Артур. — Мне кажется, ты должен жениться на…
Но Уинн перебила ребенка, прежде чем он смог выразить словами ее собственную мысль.
— Я бы хотела просить тебя об одном одолжении, Клив. Пообещай мне кое-что, — сказала она.
— Сначала травишь меня, а потом просишь об одолжении? — язвительно спросил он, глядя на нее мутными глазами.
— Не для себя, — натянуто возразила она, с трудом сдерживаясь, чтобы оставаться спокойной. — Для Риса и Мэдока. Ты присмотришь за ними? Защитишь их? Я теперь знаю, что, лорд Уильям любит своих сыновей. Но вот его семья… они, безусловно, близнецов не выносят, и я… я… — она замолчала.
— С ними ничего не случится, Уинн. — Клив выпрямился, пытаясь в темноте рассмотреть ее лицо. — Обещаю тебе. Но если бы ты передумала…
— Держи. — Уинн перебила его, прежде чем он смог повторить свое неосуществимое предложение остаться, сунув ему в руку маленькую пиалку. Ей было невыносимо слушать его и не хотелось внушать Артуру никаких мыслей. — Выпей это. Половину сейчас, а остаток через час или около того. Тебе станет легче, и ты сможешь отдохнуть.
Потом, прежде чем Клив сумел ответить, она схватила Артура за руку и поспешно с ним вышла.
Артур сидел на высокой кровати, которую он делил с Рисом и Мэдоком, в спальне, предоставленной лордом Уильямом своим новым сыновьям. Рис и Мэдок затеяли возню, изображая борцов, которых они видели днем.
— Я победил! — прогорланил Рис, сидя верхом на Мэдоке. Мэдок недовольно отпихнул брата.
— Ты сжульничал. И все равно я могу победить тебя в стрельбе из лука. — Он натянул воображаемую тетиву и выпустил невидимую стрелу. — Я Дрюс, и я стреляю лучше всех!
Артур видел, как Рис упал, схватившись за живот, изображая мучительную смерть от полученной раны.
— Жаль, что Дрюс не может здесь остаться и научить вас стрелять из большого лука.
Близнецы посмотрели на него.
— Возможно, наш отец позволит ему остаться, — сказал Мэдок.
— Да, он лучший стрелок и доказал это сегодня. Он мог бы стать капитаном лучников.
Артур кивнул.
— Это было бы здорово. Только я не уверен, что он согласится.
— Нет, согласится, — заявил Рис. — Если мы все попросим, то согласится.
Артур задумчиво посмотрел на них.
— Мне кажется, Дрюсу нравится леди Эделин.
— Та, на которой женится Клив?
Артур мрачно кивнул.
— Думаю, Дрюс не останется, если ему нельзя будет жениться на Эделин.
Близнецы уставились на него.
— Почему? — спросил Мэдок.
Артур досадливо вздохнул.
— Потому что Дрюс и леди Эделин любят друг друга, в точности, как Клив и Улнн. Только ваш отец обещал леди Эделин Кливу, поэтому… поэтому все перепуталось и все несчастны.
Рис и Мэдок переглянулись.
— Значит, если лорд Уильям передумает и разрешит Эделин выйти за Дрюса…
— …тогда Дрюс останется здесь. С нами.
— А что же Клив? — спросил Мэдок.
— Он мог бы жениться на Уинн и вернуться с нами в Раднорский лес, — с улыбкой, полной надежды, произнес Артур.
— Мне казалось, что он хочет жениться на леди Эделин.
— В общем-то, конечно, хочет. Но Уинн он любит больше. А она любит его, — ответил Артур. — Кроме того, у вас ведь уже есть отец. Было бы справедливо мне тоже его иметь. И я хочу, чтобы моим отцом был Клив.
Близнецы снова переглянулись и одновременно пожали плечами.
— Тогда ладно. Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
День начался мрачно и угрюмо, под стать настроению Уинн. Во всем замке царила подавленность. К завтраку почти никто не вышел — у всех болели головы и животы. Обильные излишества вчерашнего дня, казалось, не повлияли только на детей и старых слуг.
Уинн чувствовала себя не лучше других, хотя вовсе не из-за чрезмерного увлечения угощением. За долгие ночные часы она хорошенько обдумала свои затруднения и пришла к невеселому выводу, что пора возвращаться домой. Ей было абсолютно ясно, что Рис и Мэдок не долго будут страдать из-за ее отсутствия. Вдвоем они насладятся как следует всем, что им даст их новое положение. А вот она и Артур, обе девочки и Баррис, и даже Дрюс загостились в Англии. Уинн решила в этот же день назначить дату отъезда.
Однако прежде чем она нашла камердинера лорда Уильяма, чтобы попросить о встрече с хозяином, дорогу ей преградил Клив Фицуэрин.
— На два слова, Уинн. Если ты не против, — добавил он с преувеличенной вежливостью.
Уинн заметила у него вокруг глаз и рта морщинки усталости. Видимо, он тоже провел длинную беспокойную ночь. Правда, цвет лица улучшился. Тем не менее Уинн постаралась отогнать мысль о том, здоров он или болен. Подражая его вежливому тону, она ответила:
— Я бы предпочла не разговаривать с тобой. Если ты не против.
— Почему? — Он снова преградил ей путь, когда она захотела проскользнуть мимо. — Зачем теперь-то убегать? Сначала пытаешься отравить меня, затем лечишь. То домогаешься меня, то избегаешь любой ценой. Господи, Уинн, ты доведешь до безумия кого угодно!
Уинн уставилась на него сначала с тревогой, потом с огорчением.
— Это не я виновата. А ты. И вряд ли ты можешь утверждать, что я тебя домогалась. Я всего лишь старалась оградить себя и свою семью от твоего ненужного внимания. Кроме того, если бы я действительно захотела отравить тебя, ты бы в это утро не выглядел таким бодрым!
Он окинул ее долгим оценивающим взглядом, словно соизмерял глубину ее чувств со своими. Затем вздохнул и провел пальцами по спутанным волосам.
— Пойдем, прокатимся верхом. Там и поговорим.
Уинн покачала головой.
— Нет. У меня другие планы, а кроме того, нам не о чем говорить.
— Не трусь, Уинн. До сих пор ты была стоящим противником. Сама знаешь, нам многое нужно обсудить. Почему ты так боишься?
Вряд ли можно было честно ответить на этот вопрос, и она решила промолчать. Но Уинн боялась, что его темные внимательные глаза выкрали ответ из ее сердца, потому что никак не могла отвести от них взгляда. В очередной раз ее покорила его магия, вкрадчивость, с которой он легко притягивал ее к себе, ошеломляя и в то же время вселяя радость. Настало время с ним расстаться, а она никак не могла заставить себя попрощаться.
— Давай прокатимся верхом, — повторил он, протягивая руку к выбившемуся локону ее длинных волос. Он игриво дернул прядку, но его глаза оставались серьезными. — Ну же, Уинн. Я хочу показать тебе кое-что интересное.
Уинн снова покачала головой, но на этот раз менее решительно. Яркий румянец смущения залил ее щеки, когда она живо представила себе, что он намерен показать.
Почему из всех мужчин именно он так на нее действует? Почему не какой-нибудь простой валлийский парень, а именно этот коварный, несговорчивый англичанин заставляет ее сердце биться быстрее? Разумную женщину, такую как она, должен был бы привлечь обыкновенный мужчина с честными намерениями. Тем не менее, вот она здесь стоит, покоренная в очередной раз его властным взглядом и магическим прикосновением. Ему нужно было от нее только одно, а она хоть и понимала, что ведет себя как дура, хотела ему это дать.
— У тебя нет ничего, что было бы для меня интересно, — Солгала она, как умела, но он только улыбнулся.
— Боюсь, ты не правильно истолковала мои слова, — ответил он. — Я хочу всего лишь показать тебе тихую поляну недалеко отсюда. Она очень похожа на ту, что у тебя в Радноре, — такая же сырая и заросшая разными травами. Поедем туда, Уинн. Это совсем рядом. Отправимся вместе на эту поляну.
Уинн хотела отказаться, сославшись на другие дела и нежелание разъезжать по окрестностям, тем более в его компании. Но внезапно Уинн осенила ужасная мысль, что это будет последний раз, когда они смогут побыть вместе. Завтра утром она уедет и никогда больше его не увидит. Сознавать это было настолько невыносимо, что слова отказа не шли с языка.
Она потянулась к амулету, сама не сознавая, что делает, и посмотрела на Клива затуманенным взором.
— Почему ты так поступаешь со мной? Почему?
— Потому что я должен, — пробормотал он хрипловатым, севшим голосом. Он выпустил локон волос, который обмотал вокруг пальца, легко коснулся ее щеки. — Поехали со мной, Уинн.
Она не сопротивлялась, когда он повел ее к конюшням. Его рука поддерживала ее локоть так, что никто не заподозрил бы ничего предосудительного. Только они двое чувствовали напряжение, возникшее от этого прикосновения.
Поездка станет прощанием, говорила себе Уинн, покорно шагая рядом с Кливом. Она молча стояла, пока он распоряжался, чтобы подали двух лошадей, и наблюдала, как он помогает конюху справиться с упряжью. На какой-то укромной поляне, вдали от любопытных глаз, они попрощаются друг с другом. Он, несомненно, будет уговаривать ее остаться, но она знала, что это невозможно. Она последний раз примет его — примет и душой, и телом. Но это будет их прощание.
И возможно… она родит от него ребенка, явилась к ней непрошеная мысль. Уинн охнула и схватилась трясущейся рукой за живот от одной этой мысли. Клив посмотрел на нее без тени улыбки и в то же время очень красноречиво, и она поняла, что все так и случится. Она не могла получить Клива, по крайней мере таким образом, как ей хотелось. Но она могла иметь от него ребенка.
В этом Уинн находила горько-сладкое удовлетворение. Оно не избавляло ее ни от печали, ни от чувства неминуемой потери, но ей было отрадно сознавать, что она оставит у себя хоть какую-то его частичку. В последнем она ничуть не сомневалась, как в тот первый раз, когда необъяснимым образом почувствовала его присутствие в Раднорском лесу.
Он был единственной ее любовью, а их ребенок станет единственным утешением, когда Клив исчезнет из ее жизни.
Не одна пара глаз следила, как эти двое удаляются на лошадях от замка.
— Вот видите, — сказал Артур остальным ребятишкам, которые молча облепили окно в спальне близнецов. — Я же говорил вам, что им следует пожениться.
— Вот видишь, — сказал Дрюс Эделин, с которой он притаился за кухней. — Я же говорил, Уинн нас не подведет.
Только лорд Уильям хмурился, стоя в открытых дверях холла. Но даже он понимал, что у мужчины могут быть определенные потребности. Пусть уж лучше парень позабавится с хорошенькой валлийкой, чем опозорит свою невесту перед свадьбой. Эделин была его младшей дочерью, милой и послушной любимицей, которая с каждым днем все больше походила на свою хрупкую мать. Кливу не повредит умерить свой пыл с другой женщиной. И в конце концов, Эделин, как и ее мать, не будет страдать, раз ничего не узнает.
Лорд Уильям надеялся, что Клив не оставит валлийку со своим бастардом. Мужчина должен иметь сыновей только от своей жены и ни от кого больше. Лорд Уильям понимал это, как никто другой.
Глава 24
На поляне, окруженной кольцом высоких берез и покрытой ковром из мягкого мха, было прохладно и влажно, В самом центре поблескивал пруд, и даже Уинн не осталась равнодушной к красоте этого места. При их появлении молодая лань оторвалась от водяного зеркала и повернула к ним мокрую мордочку, потом тряхнула хвостиком и унеслась прочь. Стая ворон подняла пронзительные крики, приветствуя пришельцев, но быстро затихла. К тому времени как Клив спешился, волшебную тишину нарушал только гул нескольких пчел-тружениц да кваканье лягушки.
Уинн оставалась на смирной лошадке, которую для нее выбрал Клив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43