Исаак задвинул засов за ним в тот момент, когда Мириам вышла из гостиной. Она хотела что-то сказать Исааку, но остановилась, увидев меня.Я мог лишь предположить, что она нашла мое присутствие забавным, так как она улыбнулась про себя.— Добрый день, кузен, — сказала она. — Не желаете ли чаю?Я сказал, что выпил бы чаю с большим удовольствием, и мы удалились в гостиную, где стали ожидать, пока служанка не принесет нам чайные принадлежности.Мириам все еще была под воздействием ссоры с Сарменто — ее смуглое лицо раскраснелось, а глаза блестели подобно изумрудам. В этот день на ней было платье особенно красивого синего цвета, который был, как я догадался, ее любимым.Я сразу заметил, что она расстроена, но старалась это скрыть за улыбками и вежливыми словами. Расспросив меня о погоде и о том, чем я занимался после нашей последней встречи, она достала необычайно красивый веер и. принялась обмахиваться им чересчур энергично.— Итак, — сказал я, думая, что по крайней мере трудности с Сарменто помогут сгладить вопрос с деньгами, которые я ей одолжил. Я хотел было развлечь ее непринужденной болтовней, но решил, что с такой женщиной, как Мириам, это ни к чему не приведет, если я буду изображать фривольность. — Если мистер Сарменто досаждает вам, могу ли я помочь?— Да, — сказала Мириам и отложила веер. — Я бы хотела, чтобы вы как следует побили его.— Вы имеете в виду — в карты? Может быть, в бильярд?Ее лицо оставалось совершенно спокойным, словно мы обсуждали оперу.— Лучше бы дубиной.— Думаю, мистер Сарменто будет достойным противником в поединке, — сказал я рассеянно.— Но не с вами.Я немного растерялся. Мириам явно со мной флиртовала. От нее не скрылось, что я нахожу ее привлекательной, и я решил, что мне лучше не терять голову. Я не мог забыть, что она ссорилась, а слуга изо всех сил пытался утаить это от меня. Кем бы я ни был для этой семьи, мне не доверяли.— Вы правы, — сказал я, не глядя на нее. — Против меня ему не выстоять, как, впрочем, и против вас, Мириам. Вы его выбили с ринга.— Надеюсь, навсегда, — сказала она едко.Служанка вкатила столик с чайными принадлежностями, и Мириам ее отослала. Тем временем я решил говорить с Мириам прямо, терять мне было нечего.— Не хотите рассказать о вашей ссоре с мистером Сарменто? — спросил я, когда она наливала мне чай.— У англичан такая прямолинейность считается невежливой, — улыбнулась она.— Я живу среди англичан, но не обязан соблюдать все их обычаи.— Понятно, — сказала она, протягивая чашку чаю. Я не успел попросить Мириам не класть мне сахара, поэтому принял из ее рук сладкую смесь.— Мистера Сарменто интересовало мое разрешение просить моей руки у мистера Лиенцо, — сказала она. — Это было очень неловко, уверяю вас. Я не привыкла к такой прямолинейности. Мистеру Сарменто, как и вам, не мешало бы поучиться английским обычаям.— Как это было? — спросил я тихо, спокойно и безучастно.— Мистер Сарменто сказал, что собирается говорить с мистером Лиенцо и что хочет заранее поставить меня в известность. Я сказала, что не имею ни малейшего представления, о каком деле он может говорить с мистером Лиенцо. Он сказал, что я слишком благовоспитанна и что мне прекрасно известно, о каком деле идет речь. Я разволновалась и поправила себя, сказав, что не знаю ни о каком его деле, которое могло бы меня интересовать. Он рассердился и сказал, что с моей стороны глупо не желать выйти за него замуж. Мы обменялись еще несколькими замечаниями на эту тему, довольно громкими, как я думаю. Потом он вышел. Вы это сами видели.— Уверен, дядя не одобрит его поведения. Вы ему расскажете?Какое-то время она молчала.— Не думаю. У Сарменто хорошие перспективы в бизнесе, а мой свекор от него зависит. Я дала ему знать о своем отношении к нему со всей ясностью, поэтому не вижу причин, быть мелочной, если он не станет мне более досаждать.— Вы более великодушны, чем следовало бы, но я восхищен вашим отношением, — сказал я. — Я сделал глоток сладкого чая и пожалел, что это не был какой-нибудь более крепкий напиток. — Вы доверяете мистеру Сарменто? Я хочу сказать, он работает у дяди, но у него собственные дела на бирже.Она поставила чашку и пристально посмотрела на меня:— Что вам известно о его делах? — Ее лицо стало холодным и безжизненным.— Я провел много времени на Биржевой улице и видел его там неоднократно, занимающимся делами, о которых я мало осведомлен.Мириам улыбнулась так, что мне стало не по себе.— Ваш дядя — его работодатель, но не собственник. Нет ничего необычного, что человек в положении мистера Сарменто занимается собственными делами, когда у него имеется такая возможность.— Почему Исаак не хотел, чтобы я узнал о ссоре? — спросил я. Кажется, этот вопрос крутился у меня в голове, но я не собирался его задавать.Если Мириам и была удивлена вопросом, то не показала этого.— Исаак — хороший слуга. Он не хочет, чтобы семейные дела вышли наружу. Ссора между мужчиной и женщиной, не связанными узами брака, может вызвать пересуды, особенно если попадет на злые языки.— Это так, — согласился я, но мне было неприятно, что Мириам исключила своего заблудшего кузена из семейного круга.Она замолчала, и в этой паузе я почувствовал себя неловко. Мне показалось, Мириам испытывала своего рода удовольствие от моей неловкости. Она мило улыбалась и наконец прервала тишину:— Вы пришли со светским визитом или у вас дело к мистеру Лиенцо?Не могу объяснить почему, но после этого вопроса я почувствовал себя легко и непринужденно. Я сел поудобнее.— Наверное, немного того и другого.— Надеюсь, больше первого, чем второго, — сказала она с улыбкой. — А раз вы явились со светским визитом, не желаете ли пройтись со мной, — предложила она. — Мне очень хочется посмотреть кое-что на рынке, и я была бы рада, если бы вы составили мне компанию.Я не мог отказаться от предложения, поэтому мысленно, решил перенести визит в «Компанию южных морей» на следующее утро. Мириам удалилась, чтобы привести себя в порядок перед выходом, и вновь появилась примерно через четверть часа. Она нерешительно вошла в гостиную, слово дитя, которое вызвали для наказания. В руке у нее был конверт.— Я должна обсудить с вами одно дело, мистер Уивер. Не знаю, как объяснить вашу щедрость, которую вы проявили, прислав мне такую значительную сумму. И не хочу вас обидеть, но, судя по приложенной записке, я думаю, произошло какое-то недоразумение. Из вашего письма следует, что я обратилась к вам с просьбой. Я не могу знать, почему вы так решили. Несмотря на то что я действительно несколько стеснена в средствах, боюсь, я не могу принять дар, явно предназначенный не мне.Она протянула мне конверт, который я машинально опустил в карман.— Вы хотите сказать, — начал я недоверчиво, — что не присылали мне записки с просьбой одолжить вам эту сумму?— Боюсь, я даже не понимаю, о чем вы говорите. — Она опустила глаза, чтобы скрыть краску, залившую ее лицо и шею. — Я не посылала никакой записки.Я так часто имел дело с ворами и преступниками, что безошибочно видел, когда кто-то неискушенный во лжи пытается лгать. У Мириам были причины не принимать от меня денег, и я не стану заставлять ее объясняться. Я также не стану показывать, что не поверил ей.— Простите, что причинилвам неудобство. Боюсь, какой-то шутник нас разыграл. Забудем об этом.Мириам благодарно улыбнулась исказала, что желает посетить рынок на Петтикоут-лейн. Но когда мы прибыли туда, было уже поздно и большую часть скоропортящихся продуктов убрали. Поэтому на рынке не было особой сутолоки, но он не был и пуст. Люди вокруг нас, по преимуществу еврейские женщины, сновали от прилавка к прилавку. Разносчики бойко предлагали свой товар на испанском, португальском, английскоми даже на языке тадеско — странной смеси древнееврейского и немецкого.Я увидел, как целеустремленность Мириам придает некий порядок окружающему хаосу. Не спеша она переходила от одного прилавка к другому, изучая то отрез хлопка, то шелковой ткани. Многие купцы, в особенности мужчины средних лет, покоренные красотой Мириам, зазывали ее, когда она проходила мимо. Она кивала каждому, но останавливалась, только когда хотела внимательнее ознакомиться с товаром.— Мистер Лиенцо предпочитает, чтобы я делала все покупки здесь, — объяснила она мне. — Он хочет, чтобы деньги оставались у своих.— Он очень предусмотрителен, — заметил я. Сначала она промолчала, но в ее глазах появился озорной блеск.— Иногда мне кажется, слишком предусмотрителен. Вам не кажется, что можно перегнуть палку в преданности своей общине? Если мы хотим, чтобы нас приняли в Англии, нам необходимо научиться вести себя как англичане.— Нас никогда не примут здесь, — сказал я с горячностыо, которая удивила меня самого. Мне казалось, я относился к этому вопросу спокойно, но, когда она задала вопрос, слова сами вырвались помимо моей воли. — Это чужая страна. Мы никогда не станем англичанами, и наши дети никогда не станут англичанами. Если мы примем англиканскую веру, наши потомки будут евреями, которые перешли в Англиканскую Церковь. Мы такие, какие мы есть.Мириам рассмеялась, словно я сказал что-то остроумное.— Для отступника вы, кузен, слишком обеспокоены этими вопросами.— Может быть, именно отступничество дает возможность задуматься над вещами, которые иначе скрыты, — сказал я, пожав плечами.Торговец обратился к Мириам на португальском, предлагая ей посмотреть на его коллекцию безделушек для украшения дома, но она жестом дала понять, что они ее не интересуют, и сказала несколько дружеских слов на его родном языке.— Возможно, вы правы, — сказала она мне. — Но все равно мистер Лиенцо мог бы вести себя немного более… — она задумалась, подбирая нужное слово, — по-английски, я думаю. Ему необязательно носить эту бороду. Другие не носят бороды. С ней он выглядит так несовременно.— Не согласен, — сказал я. — Это подчеркивает, что он человек независимый.— Вы тоже независимый человек, — сказала Мириам, — но вы не носите бороды.Я засмеялся:— Независимость можно выражать по-разному.Мириам снова остановилась, чтобы погладить рулон индийской ткани. Она рассмотрела ткань на свет, а потом приложила к лицу. Материя была цвета морской волны, и этот цвет, как я заметил, ей очень нравился.— Вам очень идет, — радостно сказал торговец.— Благодарю вас, мистер Энрикес, — сказала она рассеянно. — Но, боюсь, я не могу себе этого позволить.— Я отпущу в кредит, — с готовностью сказал он. Мириам посмотрела на меня. Может быть, потому что она обратилась ко мне с просьбой, а потом отказалась от нее, она не хотела, чтобы я видел, как она берет товар в кредит. Она вежливо поблагодарила торговца и пошла дальше.— Вы никогда не спрашивали себя, что я делаю со временем? — неожиданно спросила она.— Не совсем понял, что вы имеете в виду, — сказал я.На самом деле я задавался таким вопросом, но лишь на манер мужчины, который считает женщину привлекательной. Я думал, как она очаровательна, когда шьет, или играет на клавесине, или говорит по-французски.— Вы не думали, что я делаю, дабы занять себя чем-нибудь?— Полагаю, то же, что обычно делают состоятельные женщины, — пробормотал я, чувствуя себя необычайно глупо. — Берете уроки музыки, живописи и иностранных языков. Учитесь танцевать. Ходите в гости. Читаете.— Только книги, приличествующие молодым дамам, естественно, — сказата Мириам, когда мы огибали группку детей, мчавшихся по рынку, не обращая никакого внимания на людей и предметы, с которыми сталкивались.— Естественно, — согласился я.— Я полагаю, вы потрясающе осведомлены о том, что собой представляет обычный день состоятельной женщины, — сказала она. — А каков ваш обычный день, Бенджамин?Я остановился от неожиданности.— Что вы имеете в виду? — глупо спросил я.— Чем вы занимаетесь в обычный день? Неужели я задала такой трудный вопрос? Я спросила мистера Лиенцо о его ежедневных делах и получила скучный ответ о грузах и конторских книгах и составлении всяких писем. Надеюсь, ваша жизнь не так скучна?— Мне она не кажется скучной, — сказал я осторожно.— Тогда, может быть, расскажете мне об этом?Я не мог этого сделать. Мой дядя никогда бы мне не простил, расскажи я его невестке о том, как мне приходится драться с мошенниками и доставлять в тюрьму разорившихся должников.— По роду занятий я помогаю людям, когда им нужен тот, кто мог бы разыскать их вещи, — медленно начал я. — Иногда я ищу людей, иногда предметы. Поэтому большую часть времени я провожу в поисках. — Я был в восторге от того, как обтекаемо мне удалось описать то, чем я занимаюсь.Она рассмеялась:— Я надеялась, вы опишете этот процесс более подробно. Но если вы считаете, что это не слишком благопристойная тема, чтобы обсуждать ее с молодой женщиной, я понимаю ваши чувства. — Она озорно улыбнулась. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом. Скажите, вы собираетесь жениться?Я не мог поверить, что у нее хватит смелости задать такой нескромный вопрос. Но она задала его, и довольно смело. Она знала, что ведет себя неблагопристойно, но это ничуть ее не волновало. Казалось, ей доставляет удовольствие нарушать правила хорошего тона в моем присутствии. Я не знал, считать ли это хорошим для себя знаком, или она принимает меня за такого грубияна, который не поймет разницы.— Есть женщины, которыми я, скажем так, восторгаюсь, — сказал я. — Но в данное время у меня нет планов на женитьбу.— Понятно. — Она продолжала улыбаться, забавляясь моей неловкостью. — Наверное, приятно быть мужчиной и ходить куда пожелаешь.— Да, приятно, — сказал я, довольный, что так быстро нашел галантный ответ, — но в конечном итоге мы ходим туда, куда хотят пойти женщины, которыми мы восторгаемся. Поэтому мы не настолько свободны, как вам может показаться.— Надеюсь, вы женитесь удачно, кузен. — Ее голос был очень ровным. — Женитесь на богатой. Это вам мой совет.Слова вырвались помимо моей воли:— Этому совету последовал ваш покойный муж.— Да, — сказала она. — Но я надеюсь, вы лучше позаботитесь о состоянии своей жены, чем это сделал Аарон с моим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67