— Высокий, черноволосый, с проседью. Он приходил ко мне, я подул на небо, и там встала радуга. — Он тяжело вздохнул, словно боялся, что она заподозрит его во лжи. — Я… сказал ему, что дарую ему сына. И еще я… предложил ему выбрать между Светом и Тьмою. — Ты знал его?— Нет.Цапля напряглась, губы ее побледнели и сжались в струнку.— Как он выглядел? Овальное лицо? Тонкий нос? Полные губы?Юноша неторопливо кивнул, припоминая. Цапля погрузилась в воспоминания; перед ее взором возникли морской берег, серый песок, молодая женщина, собирающая ракушки на берегу, длиннолицый мужчина с белой шкурой на плечах…— Ты… знаешь его?— Это твой отец.Глаза Бегущего-в-Свете удивленно раскрылись.— Мой отец — Меченый Коготь!— Меченый Коготь только воспитал тебя. Твой настоящий отец — этот человек из Сна. — Она странно улыбнулась. — А ты обещал даровать ему сына? Интересно, что бы это значило?Они долго молчали.— Вероятно, — задумалась Цапля, — я что-то упустила. Радуга — это цветная дорога на север, в страну Детей-Чудищ. По ней Сновидец может попасть в самое средоточие их битвы. Может, в этом все и дело? Битва Добра со Злом?— Может быть.— А ты можешь как-то это разъяснить? Он растеряно моргнул:— Я никогда не понимал моих Снов. После них я бывал… ну…. как бы сказать…— Что-то надо со всем этим делать.— Что?— Об этом потолкуем после. А пока что скажи, какие чувства внушали тебе твои Сны? Казалось ли тебе, что Народ погибнет от рук Других? От рук твоего отца?— Волк сказал мне, что… — Он замялся, смущенно сгорбившись.— Что?Бегущий-в-Свете посмотрел на пылающие угли:— В Великом Леднике есть проход. — Волк показал тебе его? Он уверенно кивнул:— Волк сказал, что, если мы пойдем этой дорогой,Народ будет спасен.Цапля подняла брови и глубоко вздохнула:— Тогда идите, и поскорее. Времени у вас немного.Другие скоро будут здесь. Я видела это. 15 Издающий Клич ползком пробирался в проходе в нору, очищая его от наметенного ветром за ночь снега. Это не лучший способ, но времени прорыть нору поглубже на таком холоде у них не было. Ветер белым облаком поднимал снег у него за спиной. Он думал, куда им можно двигаться дальше. По ветру? Какой в этом толк? Путь пойдет через болотистое ущелье, поросшее ивняком и лиственницей. Как же они минуют его? А дети, а те, кто ослабел дорогой… Они отстанут, отобьются от отряда… и пропадут.Он топтался на снегу, глядя на нескончаемый водоворот бури. Снизу тянуло холодом. Буря продлится еще не один день.— Это конец, — прошептал он.Сил охотиться у них не было. Одна надежда — найти останки еще какого-нибудь зверя. Тогда бы они еще чуток протянули.— Может, надо было идти на север, — сказал он, глядя на спящую Зеленую Воду. Ее широкий нос редко дышал во сне.— Прости, жена, — шептал он. — Я пошел вслед за этим дурнем — и завел тебя сюда.Он коснулся ее руки и почуял холод. Он знал — это будет неплохая смерть. Лучше, чем от какой-нибудь гнойной болезни. В конце концов волки изгложут их тела.«Вот в чем оказывается дело, Волк! — вдруг с горькой усмешкой подумал он. — Ты заморочил голову бедному мальчишке, чтобы он привел сюда твоим родичам на прокорм целый Народ».Он оперся лбом на руку и тихо засмеялся.— Что ж, так и надо. Я бы так же поступил на твоем месте. Каждый должен заботиться о своих.— Потому что все мы — одно, муж мой, — отозвалась Зеленая Вода тем торжественным тоном, которым говаривали в былые времена отцы и деды у пылающих ночных костров. — Некогда мы все были звездами. Отец Солнце сбросил нас с неба на землю. Выхухоль увидела, что мы упали с неба в море, и принесла нам земли, чтобы наше ложе было мягким. Отец Солнце вдул жизнь в нас и другие упавшие звезды и сделал всех нас братьями. Мы едим волков. Они едят нас. И все это — единая жизнь.— Как-то ты спокойно ко всему этому относишься. Она слабо пожала плечами.Он лег рядом с ней, обнял и прижался к ней щекой.— А кто помолится за нас, чтобы нас взяли назад на небо?Ветряная Женщина завыла снаружи, струя снега ворвалась к ним в нору.— Может, Волк…— Надеюсь.Она прижала к себе Издающего Клич, и он задремал. Во сне он проходил этапы своего пути сначала — и снова был юношей. Робкая улыбка и нежные, понимающие глаза Зеленой Воды преследовали его — гордого молодого охотника, который только что принес свою первую добычу. Вот он, первый его трофей, — лисья туша перед разожженным огнем. Но Зеленая Вода и тогда не теряла здравомыслия. Она все предвидела, все знала заранее. И даже смерть их первого ребенка от голода, во время Долгой Тьмы, не выбила ее из колеи. Она погоревала — и совладала со своим горем и опять стала жить будущим.И такую женщину он погубил!Их снова стало засыпать снегом. Сколько его намело? Пойти опять очистить вход в нору? Да нет, не стоит. Пусть вход сюда заметет, пусть они задохнутся — тем лучше. Быстрее прекратятся мучения.Завыла собака. Ну и что, собаки всегда воют. Такая уж у них повадка. Воют, дерутся, ищут себе пропитание… Что им, собакам, еще делать?Он покачал головой и прислушался к голодному завыванию… Собака?! Но они же съели всех собак!— Почудилось, — пробормотал он. И вдруг у входа в нору появилась черная собачья морда и уставилась на Него.Издающий Клич моргнул. Он явственно слышал своими ушами, как фыркает и скребется животное. Это не обман зрения. Еда! Он потянулся за копьем, чувствуя, как дрожат его ослабевшие руки. Что делает с людьми этот проклятый голод…— Назад, Черный! — послышался резкий голос, прежде чем он успел схватить свое оружие. Зеленая Вода проснулась и сейчас сидела рядом с ним. В глазах ее светилась отчаянная надежда.Черный пес исчез в снежном коловращении. Издающий Клич собрался с силами и пополз к выходу. И тут в лазе показалась голова старухи в кожаном капюшоне.— Голодаете? — спросила старуха. — Хорошенькая буря выдалась. Сейчас не время сидеть дома у огонька. Вот я и набила жиром две кишки, сделала лыжи да и пошла к вам.Издающий Клич удивленно поглядел на нее:— Ты — Дух Долгой Тьмы? Пришла пожрать мою душу?— Что ты городишь? — толкнула его в бок Зеленая Вода.Старуха присвистнула, в проеме показался черный пес, полностью загородив свет.— Черный! — приказала старуха. — Пошел! — Она пошевелилась, и пес пустился наутек.— Где Обрубленная Ветвь? — спросила старуха, и в глазах ее вспыхнул недобрый огонек.— Должно быть, в следующей норе. Ты знала ее? — спросил Издающий Клич.Она мгновение смотрела на него.— Знала ли я ее? Двадцать пять Долгих Зим назад я поклялась убить ее, если она опять появится у меня на пути. Долго же мне пришлось ждать!Издающий Клич тревожно поглядел на Зеленую Воду.Холод. Пляшущая Лиса не чувствовала ничего, кроме голодного бурчания в желудке. Только слабое дыхание Старухи Кого-ток напоминало ей, что она не одна, что существуют другие люди, что в мире есть тепло, солнечный свет и веселье.Ветряная Женщина ворошила снег вокруг них, образуя кристаллики льда на их плащах из шкур карибу. Шкуры не спасали от холода. Лежа на расстеленных на снегу в два слоя парках, они медленно коченели.— Кто помолится за нас Блаженному Звездному Народу, кто споет погребальную песню? — вслух спросила она.— Может, Мамонт, а? — пробормотала старуха, даже не шевельнув седой головой, лежавшей на плече у Лисы.— Мы здесь уже четыре дня. Интересно, остался ли еще кто в живых, кроме нас?— Чего я боюсь — так это что ты опять захочешь пи-пи, — ответила старуха. — Ты встанешь, и я окоченею.— Придется встать. Если не выпустишь из себя лишнюю влагу, быстрее замерзнешь. Она выступит потом, и с ней уйдет последнее тепло.— Ах, я знаю это. Но сил у меня нет подняться, девочка моя. Хрястнусь задницей в снег — и все, конец мне придет. Слаба я стала… совсем слаба.Пляшущая Лиса закрыла глаза.— Спасибо тебе, Кого-ток, что коротаешь время со мной. Я и не думала, что еще выпадет мне…— Ох, — прошептала старуха. — Мне в радость быть рядом с тобой. — Повернувшись, она поглядела на звездное небо. — Жаль, что мы обе не пошли за Бегущим-в-Свете. Там была Сила. Волчий Сон.— Я пыталась.— Я знаю. — Старуха вздохнула, шевельнув головой. — Я… знаю.Пляшущая Лиса услышала, как зашуршал снег рядом, и подняла угол плаща. Но отсюда, с земли, все казалось огромным белым облаком. Еще не вовсе стемнело, но она ничего не могла разобрать. Как ужасно, что душе ее именно так придется покинуть тело!— Бегущий-в-Свете… — тихо позвала она. — Однажды, может быть уже среди звезд, мы найдем друг друга. Я найду тебя там. Я люблю тебя.Она закрыла глаза, сморгнув слезу. Боль утраты жгла ее душу.— Все еще зовешь моего глупенького брата? Даже сквозь предсмертную дремоту смогла она различить голос Вороньего Ловчего. Она попыталась отогнать от себя знакомый звук его голоса.— Встань, дорогая моя Пляшущая Лиса. Откинь плащ и поешь это. — Голос звучал ясно и отчетливо. Это было наяву.Она скинула с себя шкуру карибу; Кого-ток приподнялась вслед за ней и сквозь ледяной вихрь с благодарностью поглядела в красивое лицо охотника.— Я нашел лагерь Бараньего Горла в одном дне пути отсюда. — Он протянул ей кусок мяса. — Сейчас они строят чум. Огонь мы можем поддерживать только пару минут. Только чтобы разогреть мясо. Будет тяжело, но, думаю, тех, кто еще жив, мы спасем. А пока — сохраняй тепло.— Мы будем жить, — прошептала она. — Ах, Бегущий-н-Свете, я буду жить!— Он хороший парень, этот Вороний Ловчий, — шепнула Старуха Кого-ток. — Тебе мог достаться и худший. Гораздо худший, Лиса.Пляшущая Лиса содрогнулась, услышав эти слова. 16 Пепельные лучи вошли в отверстие норы, осветив впалые щеки сгрудившихся вместе людей. Они сидели, кутаясь в меховые плащи, и почти все время молчали. Не о чем было говорить. Не осталось никакой надежды. Всех охватило отчаяние.— Бабушка… — произнесла Багряная Звезда, пятилетняя девочка с широкими карими глазами и исхудавшим, как у покойницы, личиком, теребя капюшон Обрубленной Ветви.— Хм-м?— Бабушка, мне холодно. — Девочка, ежась, прижала кулачки к щекам; в одной из ладошек она сжимала свою куколку из рыбьей кости.Обрубленная Ветвь протерла заспанные глаза. Багряная Звезда, мигая, жалобно смотрела на нее. На волосах девочки блестели ледяные сосульки. Она протянула ладошку, словно прося, чтобы ее взяли на руки.— Иди сюда, деточка, — нежно прошептала Обрубленная Ветвь, сажая Багряную Звезду на колени. Она прикрыла ее полой своего затвердевшего от холода плаща нежно обняла и поцеловала в лоб.— Спасибо. — Девочка вздохнула, устало прижавшись к груди старухи. Она сняла одну из перчаток и стала сосать палец. — Есть хочу.— Знаю, что хочешь. Но теперь уже недолго осталось. Скоро вернется Волчий Сновидец. Он нас спасет. Может, он сейчас говорит с самим Волком.Багряная Звезда недоверчиво нахмурилась:— Ты меня обманываешь, потому что я маленькая?— Конечно нет! — горячо возразила Обрубленная Ветвь. — Он вернется. Вот увидишь.— А может, он умер.— Кто сказал тебе такое?Багряная Звезда смущенно поглядела на нее, словно боясь сказать правду.— Ну…— Говори. Кому тебе рассказать, коли не мне? — упрашивала ее старуха.— Поющий Волк сказал: может, Дедушка Белый Медведь сожрал его, а мы все сгинем, потому что пошли за ним.Обрубленная Ветвь недовольно поджала губы:— Ну, Поющий Волк попросту дурень. Ты меня послушай. Я его в два раза старше, и я кое-что знаю о жизни. Волчий Сновидец возвратится.В животе у Багряной Звезды забурчало, и она стала тереть его своей ручонкой.— Там, снаружи, такой шум, такая буря!— Может, один из Детей-Чудищ сошел на землю и пробрался сюда, а?Багряная Звезда недоверчиво усмехнулась:— Ты же знаешь, они никогда не сходят с неба.— Разве?Девочка покачала головой:— Никогда. Потому-то нам и не надо их бояться. Они завязли в радуге — и никогда из нее не выйдут.Обрубленная Ветвь, улыбаясь, похлопала ее по ледяной щечке:— Ты хорошо помнишь старые сказания, правда?— Ты сама говорила, чтобы я хорошенько все запоминала. Ага. Когда я была маленькой. Ты грозила, что нашлепаешь меня по попке, если я что-то позабуду.— Правильно грозила. Видишь, из этого вышел толк! Багряная Звезда прижалась щекой к меховому воротнику старухи. Ей на ум вдруг пришла еще одна мысль. Обрубленная Ветвь приподняла руку со лба девочки, чтобы разглядеть внезапно появившуюся на нем морщинку.— Что это? Хочешь стать с виду такой же, как я? Девочка испуганно и горько взглянула на нее из-под мехового воротника:— Бабушка, а что такое смерть? У старухи сжалось сердце. Она сдержала вздох и крепко обняла девочку. Сама она не раз думала об этом.— Ох, это не так страшно. Разве что старику какому-нибудь…— А если придет медведь и съест меня живьем? Обрубленная Ветвь достала из-за пояса обсидиановый нож и так повернула его, что лезвие угрожающе блеснуло в тусклом дневном свете.— Если медведь сделает это, я распорю ему кишки и достану тебя.— А если… если медведь убежит и ты меня не разыщешь?— Ну, — задумчиво произнесла Обрубленная Ветвь, глядя, как тени причудливыми пятнами ложатся на снеговой свод, — это как уснуть. Все равно что тебя снегом заносит. Знаешь, так бывает: только что не спала и — бац! — вдруг уснула.Багряная Звезда кивнула:— Это не очень больно?— Нет, деточка, больно, но совсем недолго.— Всего одну минутку?— Даже меньше. Ты и не заметишь.Багряная Звезда с облегчением вздохнула и опять пососала палец, прижимаясь носом к своей кукле, чье личико было сделано из разрисованного меха выхухоли.— Я так боялась…— Я бы сказала тебе, будь что-то страшное.— Лососевый Хвост говорил, что это больно и очень долго: стонешь и стонешь, пока не придут за тобой Пожиратели Душ.— Ему же всего семь, — буркнула старуха. — Откуда ему знать?— Брошенная Кость был его дядей. Лососевый Хвост говорил, что еще много дней слышал, как он плачет, после того как его сожрал медведь.— Ба! Старина Брошенная Кость был такой больной, что у медведя от него наверняка случилось несварение желудка. Он и стонал с тоски. Вот что слышал Лососевый Хвост.Багряная Звезда облегченно вздохнула, словно удивляясь, как это она сама не додумалась до такой простой вещи, и, моргнув, опустила глаза на обутые в кожаные сапоги ноги Обрубленной Ветви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60