Открыв глаза, она увидела, как сверкнул при бледном дневном свете обсидиановый клинок Кричащего Петухом. Старик схватил ее за волосы. Она задержала дыхание; сердце ее беспорядочно колотилось, горло сдавила судорога страха.И тут…— Сновидец, — произнес Вороний Ловчий, схватив шамана за руку, занесшую нож. — Она оскорбила тебя, надругалась над твоим саном, унизила тебя перед Народом. Но сейчас ты поступаешь неверно…— Прочь! — Кричащий Петухом побагровел. Он часто и глубоко дышал, не в силах совладать с душащим его гневом. — Я сотру ее с лица земли…— Смерть — слишком уж легкое наказание.— Это не твое дело!Вороний Ловчий пожал плечами и отпустил дрожащую руку старика.— В самом деле. И все же подумай. Если ты оставишь ее в живых, ты сможешь каждый день подвергать ее позору и унижению. Это кара похуже, чем прямо сейчас прервать ее страдания.Речь его звучала так убедительно, была так спокойна… Но Пляшущая Лиса уловила отчаяние в его глазах. В руке его дрожало копье: в любую минуту он готов был пустить его в ход.Старый шаман, обхватив подбородок рукою, молча глядел на свою распростертую на земле жену.— Пусть живет отверженной? Вороний Ловчий кивнул:— Она выживет, только если кто-то швырнет ей объедок. Или если она станет подбирать отбросы, как ворона.— Да…Лиса закрыла глаза. «И ты сможешь мучить меня когда пожелаешь».— Муж! — взмолилась она. — Убей меня. Я не привыкла…— Никто ей не подаст. Все голодают, — задумчиво сказал Кричащий Петухом, елозя пальцем по щеке, и на лице его появилось подобие кривой улыбки.Вороний Ловчий тоже улыбнулся:— Тогда она будет обречена на медленную смерть и…— Живи, женщина! И ты увидишь, что тебя ждет, — промычал старик. Склонившись над ней, он зловеще прошептал:— Не успеет Лунная Женщина один раз повернуть свое лицо, ты пожалеешь, что я не перерезал тебе горло.Она равнодушно посмотрела на отдаленные пики, отливавшие темно-красным в лучах заката. Там сейчас Бегущий-в-Свете, он идет сквозь отверстие в исполинском леднике к лежащему за ним раю. Она представила себе его глаза, вспомнила нежность, с которой он смотрел на нее, — и душа ее заныла от боли.— Я скажу Народу, — промолвил Кричащий Петухом. Она слышала, как он не торопясь удаляется прочь.Прошло несколько минут. Наконец Вороний Ловчий громко вздохнул и склонился над ней. Он приподнял ее голову и повернул лицом к себе. Он так походил на Света… только в глазах — холодный блеск.— Я уж думал, придется его убить. Но кажется, испытание позади. Сейчас надо…— Какое испытание?Он нахмурился, как будто сердясь на ее тупость:— Разве я не говорил тебе? И нам это еще не раз предстоит. Но не сердись. У тебя будет вдоволь пищи, чтобы перенести все это.— С чего бы это?Выражение его лица смягчилось.— Потому что я люблю тебя. И без тебя будет невозможно… — Он замолчал, задрал голову и, погрузившись в свои мысли, стал смотреть на укутанное облаками небо. — Я не знаю, что в точности произойдет… Но однажды ты мне понадобишься. Помни: твоя жизнь предназначена мне.Она увидела его безумные и остекленевшие глаза, и ее охватила дрожь.— Не беспокойся — сказал он. Он взял ее ладонь в руки, словно утешая испуганное дитя, и прошептал:— Я сказал — я о тебе позабочусь.Где-то в сугробах завыл волк. Ветер разносил по ветру его неутешный вой.Вечернее солнце сияло мягким молочным светом. Ветряная Женщина рассеяла облака, и они легли на небе тонкими золотистыми полосами.Порывы ветра пронзали людей до самых костей. На меховых воротниках сверкала изморозь. Темные круги лежали под глазами. А люди все шли вперед — к бесконечному ряду холмов.Издающий Клич оглянулся. Люди шли длинной колонной, один за другим. Обрубленная Ветвь ковыляла в самом конце колонны, осторожно ступая на занесенные снегом камни. Впереди шло трое детей. А возглавлял шествие тот, кого теперь звали Волчьим Сновидцем. На плечах он нес копья. Сон вел его за собой — он был всецело в его власти.Издающий Клич поглядел на Прыгающего Зайца. Его молодой родич выглядел таким усталым среди этой древней равнины! Соскабливая изморозь с мехового воротника, он волочил ноги, пытаясь уклониться от порывов ледяного ветра.— Кричащий Петухом сказал — четыре недели… Еще четыре недели голодать!Прыгающий Заяц горько поджал губы:— Какая у нас добыча? Неужто всего три кролика с самого Мамонтового Лагеря?— И это только первая неделя, — печально произнес Издающий Клич, глядя в спину Волчьему Сновидцу. — Может, стоит вернуться?— Какая разница? — прошептала Зеленая Вода. — В Мамонтовом Лагере будет такой же голод.Издающий Клич опустил глаза и не торопясь двинулся вперед. Он по опыту знал: до ночи им не добраться до вершины ближней гряды. Стыд жег его. Как это он успел так быстро усомниться в Волчьем Сне?Шаг за шагом шли они к цели, осторожно поднимая ослабевшие от голода ноги. Лишние движения — лишняя трата сил…— Духи, — тихо шептал Прыгающий Заяц, — Бегущий-в-Свете должен еще раз услышать Волка! Пусть он воспарит душой и еще запасется Вещей Силой!— Ты все еще веришь в это? — спросил, тяжело дыша, Поющий Волк.— А ты нет?— Волк не мучил бы нас так, если бы мы шли за его Сном.— Бросьте… Что-то же надо делать, — возразила Смеющаяся Заря. — Мы, женщины, и то не жалуемся… Мы бережем дыхание и идем. Вы, мужчины, берите с нас пример!Все замолкли. Потом оглянулись и увидели: сквозь белоснежные облака пробивались серебристые лучи Отца Солнца, медленно опускавшегося за горизонт.— Может, это и есть подтверждение нашей вере, — прошептала Смеющаяся Заря.Издающий Клич поглядел на серое небо:— Смерть от голода не худшая смерть… Бывает и похуже. Например, загниет зуб — и раздует всю щеку. А то еще воспалятся суставы — боль такая, что корчиться будешь и ни рукой, ни ногой шевельнуть не сможешь. Еще и так бывает — сломаешь ногу среди тундры и будешь себе валяться в снегу, пока тебя не сожрет Дедушка Белый Медведь. А помнишь Моржового Клыка? У него так распухли ноги, что не влезали в сапоги. Потом он стал мочиться кровью. А после…— Хватит! — в ужасе закричала Зеленая Вода.Ледяной Огонь проснулся среди ночи. Он слышал, как тихо сопят вокруг его соплеменники. А вверху шумел неуемный ветер, шевеля кожаные своды чума. Люди спали, укутавшись в кожаные плащи. В темноте видно было, как белыми облачками поднимается их дыхание. А он хмуро глядел в темноту, вдыхая запах моря.Страшный сон. Он зачем-то шел на юг. А следом за ним — весь Род Белого Бивня. Люди были голодны, но верили в него. Он и сам не знал, не обманывает ли его какая-то загадочная Сила. И еще: когда он вел свой род вверх по склону холма, они стали глядеть в небо над ним, словно что-то там высматривая. И сам он тоже оглянулся, там, на склоне холма, и посмотрел на затянутое облаками небо.И он увидел эти глаза: глаза Соглядатая! … Придя в себя, он попытался отбросить тревожные мысли. Но какой-то зов, похожий на охотничий, все отзывался в его мыслях. Он моргнул, зевнул и перевернулся на другой бок, пытаясь опять уснуть. Прошло несколько часов. Так и не сомкнув глаз, он накинул теплую парку и направился к пологу чума.— Опять бессонница, Старейшина?— Нет, Красный Кремень, мой старый друг! — Он помолчал, ежась от холодного ветерка, проникающего сквозь щель полога. — Временами мне кажется — я помаленьку схожу с ума.Красный Кремень закутался в плащ и поворошил палкой присыпанные пеплом угольки догорающего костра.— Что ж, ты опять пойдешь бродить среди ночи, словно призрак какой-то?Ледяной Огонь пожал плечами. Красный Кремень склонился над ямой, пытаясь раздуть пламя из последнего светящегося уголька. Он подбросил в яму еще немного сухого мха, ивовых веток и сухих листьев.— Если ты разожжешь яркий огонь, кто-нибудь наверняка проснется, — заметил Ледяной Огонь, указывая рукой на спящих сородичей.Красный Кремень усмехнулся; при тусклом свете огня его улыбающееся лицо выглядело чуть-чуть потешным.— Сомневаюсь… Они так долго слушали твою сказочку про Небесного Паука, который затянул в свою паутину Солнце и Луну, что теперь их ничем не разбудишь!Ледяной Огонь опустился на шкуру в ногах у своего друга, осторожно поджав ногу. Он глядел на сверкающее желтоватое пламя.— Ты же не собираешься помирать? Бывает, люди не могут спать, когда им конец приходит.Ледяной Огонь опустил голову и тихо кашлянул.— Пока еще нет.— Что ж тебя так тревожит?Он взял ивовый прут и поворошил огонь. С чего начать?— Мне приснилась старуха… Ведьма. Я… — Он поморщился. — Я ее знаю. По крайней мере, чуял прежде, что она есть.— Ты, старый кобель! Чуешь, значит, женщин? Нет, рано тебе помирать! Кто же тебе по нраву? Знаешь, у меня дочка, Лунная Вода. Совсем уже расцвела девица… Будет тебе славной…— Ты дослушать-то хочешь до конца? — нетерпеливо спросил он.— Извини… Мне показалось… Я просто подумал: может, если пошутить, тебе полегчает.Ледяной Огонь положил ладонь на колено другу и долго молча сидел, не отрывая глаз от костра.— Помнишь, я говорил тебе о женщине, что я настиг у моря много лет назад?— Женщина из Рода Врагов, — сверкнул глазами Красный Кремень. — Как же, помню.— Эта ведьма была там… Она все видела.— Я думал, там, кроме вас двоих, больше никого не было…— Никого и не было. Но я знаю, как это бывает, когда ведьма глядит на тебя. Это чувствуешь, как рукоятку копья в ладони. Знакомая вещь… Не надо глядеть на копье, чтобы узнать его. Ты и так все про это копье знаешь — и какой оно длины, и сколько весит. Так и ведьма — все знает на ощупь.Красный Кремень почесал свое изборожденное морщинами лицо.— Говоришь, она звала тебя? Может, даже заколдовала? Что ж, ее можно прогнать прочь, для этого есть особая Песнь. Может, удастся освободить тебя от всех этих видений, напугать ее, даже покалечить…— Нет. — Ледяной Огонь поднял руку. — Там что-то еще было… Явилась какая-то Сила, которая вовлекла во все это ее… и меня. Что-то случилось…Красный Кремень мрачно посмотрел на огонь. В его прищуренных глазах виднелись золотистые отблески.— Ты ведь знаешь, у других родов дела идут скверно… Род Тигровой Утробы потерял в прошлом году часть земли. У Ледового Народа погибли в междоусобице сотни юношей. На западе от Великих Озер отогнали Род Круглой Подковы. Их начисто отрезали от Рода Буйвола. В конце концов нас всех сгонят со старых мест…— Все в мире меняется. Нас уже недостаточно, чтобы оттеснять наших врагов.— Это тебе твоя ведьма сказала? Ледяной Огонь кашлянул и потер тыльную сторону шеи.— Это еще не все… Она зачем-то зовет меня к югу— Что?— Это как-то связано с тем моим Странствием-во-Сне — после того, как убили мою жену. Я много лет странствовал по труднопроходимым местам. Две недели я провел без пищи. Однажды я спал на каменной скале — такой высокой, что я сверху глядел на летящих птиц. На юге я увидел огромную ледяную стену, а дальше — свободную землю, полную зверей, но совсем безлюдную.— Но на юге наши Враги, — заметил Красный Кремень.— Сейчас — да. Но потом…— Что же, нам отправиться в эту землю?— Я не уверен. Сон был неясный… На следующий день я встретил женщину из Рода Врагов. Мы должны были с ней соединиться. Я… чувствовал, что это нужно. Это было, если хочешь, как исцеление. Ее длинные волосы так развевались на ветру… Морская вода омывала ее ноги. Во Сне это выглядело так: я подошел к ней и она улыбнулась. И мы любили друг друга там, на берегу моря, страстно любили, и я оставил в ней свое семя.— Но это-то и вправду было! — Красный Кремень нахмурил густые брови.— Да… И нет. — Ледяной Огонь содрогнулся и закрыл лицо руками. — Вдруг видение закончилось, и я заглянул… заглянул в глаза этого Соглядатая… Этой ведьмы. А женщина… я изнасиловал ее. Оставил ее на песке — измученную, плачущую… Так вот получилось: я хотел любить и оберегать ее, а причинил ей зло.— И ты считаешь, что всему виной эта ведьма?— Не знаю.Красный Кремень поежился, снова поворошив костер прутом. Пламя ярко вспыхнуло и осветило чум.— Что же потом?— Я обернулся и увидел, что все роды идут за мной следом, отбиваясь от всяческих врагов.— Этим Сон и кончился?Ледяной Огонь мигнул и еле заметно пожал плечами:— Нет. Увидев, что случилось на берегу моря, я убежал. Знаешь ли, попросту ноги унес от ужаса… А ночью у меня были кошмары… Один за другим. Эта женщина из Сна стояла и протягивала ко мне руки. В одной она держала кусок мяса. В другой — копье.— Жизнь или смерть?— Я понял это так. — Он обхватил подбородок рукой. — Потом я оглянулся и увидел, что море разбушевалось и собирается поглотить нас обоих. Я взял мясо, и женщина улыбнулась опять и сказала: «Ты и я — одно. Мы с тобой одно». Потом она взяла меня за руку и превратилась в большую птицу, Птицу Бури, и унесла меня на своих крыльях далеко к югу, в страну за белой стеной.Красный Кремень чуть-чуть улыбнулся, на мгновение показав зубы.— Вот почему ты всегда убеждал нас двинуться на юг, хотя по пути туда дичи все меньше.— Каждый раз, когда я думаю об этом, дух во мне пробуждается. До сих пор. Только это спасает меня от спячки, держит меня на плаву… Будто та ведьма приказала мне повести все роды на юг.Красный Кремень посмотрел на пламя костра, бросавшее отблески на перекрытия чума.— Но другие роды не пойдут. Они скажут — в этом нет воинской доблести. Враги, что живут на юге, разбегаются сами, как чайки с обрыва.— Знаю. — Ледяной огонь поглядел на озабоченное лицо друга. — Но что если я не смогу спасти свой народ прежде, чем море поглотит его?— Тогда наш род пойдет к югу один. Одно-то можно сказать наверняка: этих трусливых Врагов, с которыми мы воевали, осталось мало, а будет еще меньше. В любом случае наш род рассеет их, как докучливых мошек.Ледяной Огонь сомкнул мозолистые ладони.— Может быть… Но мне привиделся один юноша. Высокий, гневный юноша. Я видел, как он кидает в нас копья, несущие смерть. Он вождь. Настоящий воин. Он…— Продолжай.— Я, может быть, должен убить его. Красный Кремень, не двинувшись с места, взглянул на него:— Ну и что с того? Тебе разве не приходилось прежде убивать людей?Ледяной Огонь поднял на него полные муки глаза:— Я не знаю, смогу ли…— Да отчего же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60