То, что я не мог убить моего сына?Она задумалась. В сердце ее шевельнулась странная нежность.— Нет, не думаю. — Она откинула волосы со лба. — Все мы, все народы, должны любить наших детей и заботиться о них. Это — будущее.Он теребил пальцами потертый край своей лисьей накидки. Уголок — она заметила это — совсем замусолен, волосы почти все выпали, кожа износилась. Эта привычка — больше, чем что бы то ни было — показывала его затаенную слабость. В это мгновение он был не могущественным правителем, а усталым человеком — таким же, как она.— Будущее… — повторил он. — Да. Именно поэтому я не мог видеть Вороньего Ловчего мертвым. Хотя он и заслужил это.Она поглядела на него. В ней вновь вспыхнуло недоверие.— За то, что он сделал против твоего Народа? Заметив ее холодный тон, он поднял глаза. Какое-то время он смотрел на нее, потом покачал головой:— За то, что он таков, каков есть. — Он помолчал. — Сейчас я попытаюсь тебе объяснить… Мужчина или женщина, это все равно, — это душа вместе с телом. Так?Она кивнула, ожидая, что он скажет дальше.— Бывают телесные Недостатки. Кто-то рождается без пальцев, кому-то не хватает сил, чтобы перенести холод, или он захлебывается при родах, кто-то вообще рождается мертвым. — Он опять помолчал, подыскивая верные слова. — То же самое с душой. У Вороньего Ловчего чего-то не хватает. Он переполнен собой… одержим своей Силой. Беда в том, что у него бывают проблески, обрывки видений о том, что должно случиться. Только он не в силах расширить эту часть своей души и стать сопричастным Единству. Понимаешь?— Стать сопричастным Единству… — повторила она, опираясь подбородком на ладонь.— Да, — прошептал он, наморщив лоб. — Здоровая душа может расширить свои границы, поставить себя на место другого. Так и приходит мудрость. Я давно этому научился. — Он поглядел на огонь, в глазах его вспыхнула затаенная грусть. — Но Вороний Ловчий этого не умеет. Он не в силах сочувствовать другим людям, не в силах расширить свою душу.Она потянулась к нему, коснувшись его плеча, и поглядела ему в глаза:— Но ты все равно спас его? Они долго смотрели в глаза друг другу. Он повел бровью:— Я не так уж жалостлив. — Он оглянулся и бросил взгляд на Поющего Волка. Но тот невозмутимо храпел. — Может, я еще большее чудовище, чем Вороний Ловчий. Я помог ему украсть Белую Шкуру.Она застыла от удивления:— Ты помог ему?..— Иначе мы не встретились бы, — пояснил Ледяной Огонь. Понизив голос, с заговорщическим огоньком в глазах, он продолжил:— Только никому не говори. Ни своим, ни — тем более! — моим… Я видел, куда идет мой сын, Волчий Сновидец. Будущее Народа — на юге. Я знаю, что мы некогда, давным-давно, были единым Народом. Я не знаю как, но как-то я оказался замешан во все это. Моя жена умерла. Вся моя жизнь изменилась. Я любил ее всем сердцем. А когда ее не стало, я почувствовал себя совсем одиноким. Вот так вот… А когда человек по-настоящему страдает, с ним происходят странные вещи. Тогда мы стояли лагерем на берегу моря, там, где берег поворачивает к югу. Оттуда Южное море всего в месяце пути. Сейчас этот лагерь давным-давно под водой. Что-то повело меня оттуда на восток.— Что-то повело тебя?— Среди ночи Сны охватили меня. Их /наполняла моя жена, но я чуял присутствие другой женщины. Ее душа, как и моя, кричала от недостатка любви. — Он поглядел на Лису. — Я не знаю, понимаешь ли ты меня, но я думал, что явилась Вещая Женщина, — явилась, чтобы занять место моей жены. — Он тяжело вздохнул. — А потом настал день — я проснулся, и Сон, охвативший меня, был могуч и силен. Я пошел невесть куда, охваченный изумлением, и услышал зов — мощный зов. Он пронзил меня, и впервые, с тех пор как умерла моя жена, я почувствовал настоящую страсть. А потом я увидел ее. Она была прекрасна. — Он нежно коснулся длинных волос Лисы и благоговейно провел пальцем по ее лицу. — Я знаю, что это была женщина из моего Сна. Я… я выследил ее, я боялся, что она исчезнет в тумане, что она только призрак. Я совсем обезумел от этого страха, и, когда она увидела меня и побежала, я повалил ее наземь. — Он сжал ладони и закрыл глаза. — Я взял ее на песке. Сон застилал мои глаза. И с каждым моим движением Сила наполняла мою душу. А когда все кончилось, я заглянул ей в глаза и увидел в них страх, боль, ненависть.Он, нахмурившись, посмотрел на огонь.— И я понял, что я совершил. Я подошел к границам своего Сна. Вещая Женщина глядела откуда-то извне, глядела сквозь мой Сон. И я понял, что это была не та девушка, такая прекрасная, такая хрупкая. Когда я поглядел в ее испуганные глаза, я понял, что я мог бы полюбить ее. И только Сон Цапли изменил это. Я не мог предвидеть, что нечто подобное случится. И дети, родившиеся у этой женщины, оказались совсем не похожими друг на друга. Все меняется — и не поймешь почему. Это как в спирали: не поймешь, какой круг снаружи, а какой внутри.Она нежно поглядела на него, вся ее душа высказалась в этом нежном взгляде.— И ты думаешь, что без Цапли все было бы иначе? Он печально кивнул:— Мы с той женщиной на берегу полюбили бы друг друга и объединили бы наши народы. А вместо этого столько людей погибло! Если бы я тогда женился на женщине из вашего Народа, связал воедино то, что когда-то распалось…— Может быть, у Цапли были свои причины. Я слышала, что она тоже была во власти каких-то внешних сил…Он кивнул:— Может, и так.— Ты не сказал своим…— Всей правды я не говорил никому. Кое-что знает Красный Кремень. Но о Силе, о том, что скрывалось за всем происходящим, я ему не рассказал. Он не знает, как это важно для нас — идти к югу. А если бы узнал — он наверняка убил бы меня и надел бы на свои плечи плащ Почтенного Старейшины. Хотя мои видения испугали бы его до смерти.Пляшущая Лиса коснулась его руки, чувствуя, как крепко переплетаются их пальцы.— Зачем ты рассказываешь это мне?— Не знаю. — Он поглядел на огонь, а затем попросил:— Расскажи мне о себе… Что движет тобой?— Я хочу спасти свой Народ. Бездонные глаза Ледяного Огня глядели на нее, и ей показалось, что сейчас она упадет в их глубины.— А что бы ты для этого сделала?— Кое-что сделала бы.— Я могу тебе помочь.Она с опаской поймала его мягкий взгляд:— Расскажи мне об этом.— Ты можешь мне довериться? Ты возьмешь меня и несколько моих молодых воинов на ту сторону Великого Ледника, чтобы вернуть Белую Шкуру? Если твой Народ по доброй воле вернет ее, а мы взамен подарим вам пищу, новые одежды и другие дары, — может быть, мы сумеем создать новый Народ?— Или восстановить старый? Он улыбнулся, сжав ее руку:— Да. А там — как ты думаешь, сможем ли мы заселить те южные края вместе?— Вместе. — Это слово неожиданно легко слетело с ее языка. — Я так долго была одна, что уже забыла, какой у него смысл.Его улыбка согрела ее сердце.— Я тоже, но это — часть Сна. Мы соединим то, чему не следовало бы некогда распадаться.Лиса глядела на отблески пламени, ложившиеся на ограждающие очажную яму камни. Она медленно перевела глаза на их переплетенные пальцы. Заметив ее взгляд, Ледяной Огонь нежно взял ее второй рукой за подбородок и, повернув ее лицо, заглянул ей в глаза.«Доверяю ли я ему? — Она глядела ему в глаза, пытаясь прочесть в них душу. — Сколько обещаний приходилось мне слушать от мужчин… Они получат новые земли. А Народ? Сможем ли мы выстоять против них, если до этого дойдет дело? Его воины на вид здоровы, могучи, свирепы. Смогут ли наши остановить их?»Она осознала печальную правду. «Какой выбор у нас остается? И еще… вопреки всем моим страхам, я ему доверяю. — Ее сердце заколотилось. — Дура!»— Это будет нелегко, — произнес он, заметив ее колебания. — Думаю, мы оба это понимаем, Она кивнула:— Я возьму тебя и твоих воинов — только немногих! — на ту строну Ледника, к Народу. Пусть это будет испытанием твоей искренности. Но там будет Вороний Ловчий.— Да. — Он сурово кивнул. — Я готов к этой последней схватке.— Это будет… светопреставление… — Она улыбнулась, но на сердце у нее было неспокойно. Он снова кивнул и поглядел ей в глаза:— Значит, ты знаешь, что предстоит? Ее зубы стучали.— Не совсем…Он хотел было что-то сказать, но оборвал себя.— Хотел бы я знать, кто из них сильнее… — только и произнес он. 63 Волчий Сновидец пошевелил затекшими ногами. Радостные и счастливые сцены все повторялись в его сознании, с тех пор как он вывел свой Народ сквозь ледовую щель. Маленький Мох приплясывал от радости — даже такому крошке понятна была мощь Единого. Крики радости заполняли холодный зимний воздух, люди похлопывали друг друга по плечам, смеялись. Слезы радости текли по испещренным морщинами лицам, изможденным печалью и горечью.Он вел их вниз по долине. Первым они встретили Прыгающего Зайца, сбегающего вниз по склону. Он размахивал руками, лицо его светилось.Такая радость после стольких бедствий! Спираль, круг в круге, не знает различия между уровнями. Все идет по кругу, все меняется, вся жизнь — спираль. В этом цикле время отчаяния закончилось. Но вызов остается — до следующего витка спирали.А как позабыть сияющую радость на лице Издающего Клич, бегущего навстречу своей долгожданной жене… И вот оба они стоят, не сводя друг с друга влюбленных глаз, и обнимаются так, что кости трещат.Волчий Сновидец опустил голову, чувствуя, как воздух наполняет его легкие. Вздохнув, он встал, поднял с земли свою шкуру. Тоска о пещере Цапли нарушала его радостный покой. Где ее блаженный полумрак, где очистительный благоуханный дымок? Оглядевшись, он увидел, как Обрубленная Ветвь собирает все, что сгодится для костра, в сумку из бизоньей кожи. Дымок…Волчий Сновидец услышал шум, доносящийся из лагеря, и понял, в чем дело. Заботы, вечные заботы — некогда очистить свое сознание. Сейчас они хотят, чтобы он приманил зверя.Подойдя к огню, он склонился и взял в руки горящую еловую ветку. Тут уж ничем не помочь — они не сведут с него глаз, пока он изучает светящийся конец толстой ветви, пока глядит на сизый дым, вьющийся в холодном воздухе. Хмыкнув, он повернулся и пошел вверх по склону к густым деревьям, дуя на ветку, чтобы она не погасла. Народ толпился сзади, все разговоры затихли.Подойдя к деревьям, он наломал сухих веток и поджег их от той ветви, что была у него в руках. Когда пламя вспыхнуло, он поднял со снега несколько круглых булыжников и согрел их на огне.Он чувствовал их. С каждого камня, из каждого сугроба, с каждой ветки на него смотрели лица — как будто еще один Народ окружал его. Они не сводили с него внимательных глаз, словно любопытствуя, кто же он такой.Отвлекают внимание. Сна не получается.— Ты говорила мне, Цапля. Но я не верил, что это может быть так трудно.Он прошел вперед, зачерпнул горсть снега и положил его на полу плаща из шкуры убитого им Дедушки Белого Медведя. Нагнувшись, он выкатил из огня несколько горячих камней — так делает мать, когда хочет согреть одежду своего ребенка. Натянув плащ на голову, он потянулся к снеговой горке и насыпал белых кристалликов на раскаленные камни.Густой пар поднялся над камнями, обвиваясь вокруг его головы. Может, это было не так, как когда-то в пещере Цапли, но это прочистило его сознание, помогло его мыслям обратиться к Единому. Когда дым рассеялся, он насыпал на камни еще снега, глубоко дыша, чувствуя, как все, что мешало ему, уходит. Он создал себе свой собственный гейзер! Он может погрузиться в Сон.И тут он ощутил, что рядом присутствует нечто темное. Сердце его внезапно вздрогнуло. Приближается то, что он предвидел не один месяц назад. С севера идет Враг. Предстоит последняя битва.Он натянул на голову медвежий плащ, погружая лицо в пар. Мучительные образы извивались в окружившей его влажной тьме. 64 Вороний Ловчий споткнулся об огромный валун, упал и ударился о землю головой. Боль снова пронзила руку, из глаз полетели искры. Он лежал на земле. Белая Шкура всей своей непомерной тяжестью давила на поврежденный локтевой сустав. Он часто и шумно дышал. И вдобавок ко всему мучительно болела ушибленная голова.— Надо идти, — шептал он себе. — Сила в Шкуре. Сила — со мной. Надо идти дальше.Опираясь о валун здоровой рукой, он приподнялся, взвалил Шкуру на валун, встал на ноги и, поднатужившись, снова водрузил Шкуру себе на плечи. Он зашагал дальше. Ноги его дрожали. Шаг за шагом он шел вперед, а призраки трещали и скрежетали наверху, в ледяной тьме. Мелкие камешки перекатывались у него под ногами, холод проникал сквозь прорехи его одежды и мокасин, обжигая даже его ко всему привыкшую кожу.Шаг за шагом шел он, по мелкой гальке под ногами определяя дорогу, низко склоняясь, чтобы снова не ушибить голову о свисающие сверху ледяные наросты. А вокруг тянулась запретная тьма.Он прижимался щекой к Шкуре, впитывая Силу, которую та несет, ощущая всем телом, как она наполняет его. Он изрезал весь свой дорожный мешок, кусок за куском разжевывая его кожу.Только вера в свое будущее, в Силу, которая станет его достоянием, когда Народ увидит Белую Шкуру, поддерживала его. Они ждали его — и Шкуру — там, впереди. По ту сторону Тьмы.Горы тускло светились в рассветных лучах, звезды мерцали на южном горизонте. Там вставал Великий Ледник — огромная белая стена, призрачно светящаяся в их неярком свете. Ветряная Женщина сдула снег с горных вершин, и они торчали, как пальцы исполина. Сторожа сидели у маленького костра, закутавшись в плащи, и не сводили глаз с ледяной махины.Поющий Волк стоял поодаль, опершись ногой на один из валунов, свалившихся со склона лежащей перед ним горы. Он не ложился почти всю ночь, думая, беспокоясь, — хотя все это его, в общем, не касалось. И все же он вздрагивал, когда его взгляд падал на чум Ледяного Огня, стоящий в середине лагеря. На шкурах, покрывавших его свод, блестел иней. На прошлой неделе Пляшущая Лиса каждый вечер делила с Почтеннейшим Старейшиной вечернюю трапезу и возвращалась иногда только перед рассветом. Ее воины, особенно те, что прежде воевали в отрядах Вороньего Ловчего, ходили ощерившись, смотрели на Других волками, подозревая измену или ловушку.Поющий Волк подавил утомленный вздох и задумчиво смахнул снег с ближайшего камня, шепча про себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60