Платочек там шёлковый нашли. По нему и сыск идёт. Как найдут у кого шёлк,считай, что пропал!Николай долго стоял около женщины, но она, исчерпав запас слухов, приукрашенных собственной фантазией, стала повторяться. Ничего нового он не узнал.У забора, где народу было поменьше, сидел на фанерном чемодане пожилой мужчина в пенсне, в каракулевой шапке. На груди на цепочке висела узкогорлая чернильница. Из верхней петельки пальто торчали гусиные перья.— Пишу прошения о помиловании, доносы и требования, иски и жалобы! Рука лёгкая! Успех гарантирован! — нараспев тянул он и начинал сызнова: — Пишу прошения о помиловании…Николай подошёл к писцу, тронул его за плечо и неожиданно произнёс:— Трясогузка… — и добавил после короткой паузы: — Полетела… Видать, лето скоро!Писец неохотно приподнял голову. Над базаром пролетала ворона. Сквозь пенсне на Николая уставились колючие глаза.— Это ворона, дурак!.. Пишу прошения о помиловании…Николай отошёл, позвякивая чайниками. ОБЛАВА Базар — рай для беспризорников. Их тут был не один десяток, и все «работали» кто как умел: попрошайничали, воровали, ходили на руках по лужам, чтобы удивить и разжалобить торгашей.В узком проходе между заколоченными ларями стоял беспризорник в пижамных брюках и в кепке без козырька. Голый живот по-прежнему белел сквозь дырявый английский френч. Шёлковая рубашка, которую он раздобыл у колчаковского унтер-офицера, красовалась на втором мальчишке, с грустными задумчивыми глазами. Был он года на два младше своего дружка, маленький и щуплый, словно воробьишка. В шёлковую рубашку таких, как он, влезло бы двое. Её плечи кончались где-то у локтей беспризорника. Рукава, чтобы не болтались, были обрублены топором. Сверху надета подбитая мехом жилетка.Старший беспризорник, упёршись руками в стены ларей, зорко смотрел из узкого прохода на базарную толчею. Под его рукой, как под крылом, стоял младший и глядел туда же.— Подходящего не видать! — произнёс старший.— Не видать, — как эхо, отозвался младший.Из толпы торопливо выбрались двое других беспризорников и заспешили к выходу. Заметив английский френч, они остановились.— Эй, англичанин! — крикнул один из них. — Последний раз говорю: пойдёшь к нам — получишь долю!Мальчишка презрительно оттопырил губы.— Долю? А что вам делить-то?Беспризорники переглянулись и подошли к ларям.— Протри гляделки!На ладони лежал туго набитый кожаный бумажник.— А что в нем? — полюбопытствовал мальчишка во френче.— Сами не знаем — только что увели! Тёпленький!Грязные пальцы раскрыли бумажник. В нем была пачка денег. На беспризорника во френче они не произвели впечатления. Он вытащил одну бумажку, осмотрел её и небрежно сунул обратно.— Чешите отсюда! У нас дела покрупней!Где-то в центре базарной площади забренчала гитара.— За мной! — приказал мальчишка во френче своему дружку, и они нырнули в толпу, оставив воришек у ларей.Играл на гитаре смуглый парнишка с курчавыми волосами. Он был босой и лихо месил ногами базарную грязь, аккомпанируя себе на гитаре. В замысловатых коленцах, которые он выкидывал перед зрителями, чувствовался навык. Танцору поощрительно хлопали. Но, когда он с шапкой в руке обошёл людей, не звякнула ни одна монета.Парнишка выругался, блеснув белыми зубами, сердито швырнул шапку под ноги и с каким-то отчаяньем запел под гитарный перебор: Наш верховный, наш правительЗащитил святую Русь!Дикой черни усмиритель,За тебя сейчас молюсь… Все приумолкли: заинтересовались, какую частушку пропоёт беспризорник про «верховного правителя» — адмирала Колчака. Парнишка с ожесточеньем ударил по струнам и выкрикнул: Вечека! Вечека!Приласкай же Колчака! Точно взрывом разбросало толпу. Люди шарахнулись в разные стороны. За эту частушку могли расстрелять и мальчишку, и тех, кто слушал его. Вокруг него образовалась пустота. Только два дружка-беспризорника продолжали стоять, с сочувствием глядя на паренька, который заплакал от голода и обиды.— Подходит? А? — спросил старший.— Подходит! — подтвердил младший.Беспризорник в английском френче вытащил кусок сахара, отколотый от целой головки, и протянул пареньку:— Держи обеими!Тот, не веря своим глазам, взял сахар.— Облава! Обла-ва! — раздалось на базарной площади.Началась паника. Парнишка подхватил шапку, гитару и словно растворился в разбегающейся толпе. Два дружка-беспризорника бросились к ларям: младший — впереди, старший — сзади. Обмотка у него развязалась и волочилась по земле, но поправлять её было некогда. Мальчишки один за другим влетели в узкий проход между ларями. В эту минуту Николай, бежавший за ними, наступил на обмотку. Беспризорник во френче упал, но тотчас вскочил и обругал Николая:— Курица слепая! Очумел от страха!Младший беспризорник уже раздвинул доски забора за ларями и пролез через потайную лазейку. Старший кинулся за ним. Николай тоже протиснулся в узкую дыру. Все трое очутились на свалке. Здесь никого не было.— Спасибо, ребята! — сказал Николай. — Выручили!.. Может, когда-нибудь сквитаемся.— Сейчас сквитаемся! — ответил мальчишка во френче, закручивая обмотку. — Гони чайник в подарок!Николай отцепил от связки самый красивый чайник.— Получай! Ну, а сахар у вас у самих есть — видел! Не знаю только откуда?— Много будешь знать — скоро состаришься! — отрезал старший беспризорник. — За чайник мерси! — И, кивнув головой на прощанье, он приказал своему дружку: — За мной!Мальчишки быстро пошли по кучам мусора, а Николай остался у забора.С базара долетали испуганные вопли. Контрразведка есаула Благова продолжала искать виновников крушения. БАРОН БЕРГЕР Они обедали вдвоём — полковник и барон.— Не печальтесь, барон! — покровительственно произнёс полковник.— Мы ещё все с вами вернём!Барон поднял бокал с вином.— Я понимаю!.. Кстати, вот и ответ на ваш вопрос: почему я, барон, решил пойти на такую должность. Я не хочу ждать сложа руки! Пока мы не победили, я не барон, я слуга доблестной армии и готов выполнять самую чёрную работу!— Вы настоящий патриот! — воскликнул полковник.Они выпили.— Как вы считаете, с чего мне начать? — спросил барон.— С самого главного — с ремонта бронепоезда. Им интересуется адмирал Колчак! — полковник помедлил и сказал: — Простите, но я буду откровенным до конца… Вашего предшественника пришлось расстрелять за нераспорядительность. Рабочие разбежались из депо. Остался какой-то пяток посредственных слесарей. Им не осилить ремонт бронепоезда.— Тогда я начну с рабочей силы, — задумчиво произнёс барон. — Вы мне не откажете в солдатах для этой акции?— Берите хоть роту!— Достаточно пока троих…Через час новый начальник железнодорожного депо прошёл в сопровождении трех вооружённых солдат по главной улице города. Богатые дома не интересовали барона Бергера: он искал рабочих. Дойдя до окраины, он зашёл в несколько хибарок. Солдат он оставлял у дверей и всякий раз приказывал:— Никого не впускать и не выпускать!Долго барон не задерживался — выходил из дома через две-три минуты, ворчал довольно громко: «Попрятались проходимцы!» — и шёл с солдатами дальше. Так они оказались у пустыря, где стояла мастерская жестянщика. Барон свернул к ней.В двухэтажном доме заплакала гармошка. Девичий голос тоскливо затянул: Догорай-гори, моя лучинушка… У крыльца барон оставил солдат и вошёл в мастерскую.Николай и Кондрат Васильевич были заняты своим делом: один лудил медную кастрюлю, другой вырезал ножницами большой круг из жести.— Что вам угодно? — любезно спросил Кондрат Васильевич и улыбнулся как радушный хозяин.Барон неторопливо оглядел мастерскую.— Зажигалку починить можешь?Кондрат Васильевич перестал улыбаться.— Покажите.Бергер вынул из кармана замысловатую серебряную зажигалку без колпачка. Кондрат Васильевич придирчиво повертел её в руках, придвинул к себе какую-то коробку, порылся в ней и вытащил из груды мелких металлических деталей серебряный колпачок. Приладив его к зажигалке, он крутанул колёсико. Вспыхнул огонёк.Барон вопросительно скосился на Николая.— Свой! — успокоил его Кондрат Васильевич.Бергер пожал ему руку, кивнул Николаю и представился:— Платайс, из латышских стрелков. Прислан разведотделом фронта с документами захваченного в плен барона Бергера.— Это вы отправили под откос карателей? — быстро спросил Кондрат Васильевич.— Нет. У меня другое задание. Официально я — барон Бергер, новый начальник железнодорожного депо. Прошу вас, товарищ Крутов, собрать вечером самых верных людей — потолкуем. Приду опять с охраной, не пугайтесь. Надо будет…Снаружи снова донеслось тоскливое пение гармошки.Кондрат Васильевич прервал Платайса.— Осторожно — чужие!— Выйдите со мной! — приказал Платайс.Они вдвоём вышли на крыльцо. Солдаты почтительно вытянулись. Один из них доложил:— Господин начальник! Есаул едет!— Вижу.К мастерской ехали верхом на лошадях три всадника. Впереди — есаул Благов. За пустырём, на улице, виднелись солдаты. Обыски в городе продолжались.Николай, наблюдавший из окна, встревожился. Он вытащил из кучи жестяных обрезков пару самодельных гранат, похожих на ржавые консервные банки, засунул их в карманы и тоже вышел на крыльцо.Когда есаул подъехал, Платайс вежливо сказал:— Прошу вас мастерскую не трогать. Этот человек, — он кивнул на Кондрата Васильевича, — мне нужен.— Кому? — насмешливо спросил есаул.— Мне! — твёрдо повторил Платайс. — Начальнику железнодорожного депо.— Плевал я на твою должность! Ты лучше скажи: где я тебя видел?— Рекомендую запомнить, — спокойно произнёс Платайс, — обращаясь ко мне, следует говорить «вы». Это во-первых. А во-вторых, немедленно уезжайте отсюда и молите бога, чтобы я не сообщил полковнику о приёме, который оказала мне ваша контрразведка утром.— Я з-запомню! — заикаясь от ярости, крикнул есаул.— Вот и превосходно!Платайс повернулся к есаулу спиной и сказал Кондрату Васильевичу:— Делай, как договорились: кого удастся, собери сегодня вечером, на остальных заготовь список с адресами. Я приду в восемь часов. И не вздумай обмануть! Тогда мне придётся обратиться за помощью к господину есаулу.Платайс сошёл с крыльца. Сопровождавшие его солдаты двинулись за ним.Благов долго и злобно смотрел ему вслед, потом перевёл взгляд на Кондрата Васильевича и Николая, которые продолжали стоять на крыльце, и вдруг взмахнул нагайкой. Конь понёсся прочь от мастерской. Пришпорили коней и солдаты из контрразведки…Ровно в восемь в мастерской жестянщика началось совещание. Открыл его Кондрат Васильевич, проводил Платайс, а охраняли три колчаковских солдата. Старший сказал, сворачивая длинную самокрутку:— Такого не расстреляют!Двое других поняли, к кому относятся эти слова.— Въедливый! — произнёс рябой солдат. — У меня ноги гудят — устал таскаться за ним по городу!— А как он есаула отбрил! — подхватил третий.— Благов ещё припомнит это! — отозвался старший.Пока солдаты толковали между собой у крыльца, подпольщики быстро обсудили главный вопрос — как помочь Платайсу выполнить задание, с которым он прибыл в город.Осталось уточнить некоторые детали. Внимательно оглядев собравшихся, Платайс спросил Крутова:— Кого пошлём в партизанский отряд с нашим планом?— Я пойду. Мне тут оставаться нельзя, — ворчливо произнёс Тимофей Егорович. — Подвела меня Трясогузка под самый монастырь!Все заулыбались.— Найдём мы твоего обидчика! — сказал Кондрат Васильевич.— Найти, конечно, надо, — согласился Платайс. — Но основное не это. Сейчас все силы нужно направить на бронепоезд. Мы должны действовать без осечки!Платайс встал, попрощался и пошёл к дверям. Здесь он остановился, и Кондрат Васильевич впервые увидел на его лице нерешительность.— У меня к вам, товарищ Крутов, личная просьба, — начал Платайс.— Много у вас в городе безродных ребятишек?— Хватает.— Полгода назад… — продолжал Платайс, но так и не закончил фразу, махнул рукой, будто отрубил что-то, и произнёс совсем другим тоном: — Нет! Не время… Простите. ВЕРБОВКА Было совсем темно. Улицы опустели. Невесело светились в окнах редкие огоньки. Посвистывал холодный ветер.За железнодорожным депо, в тупике между сложенными в штабеля шпалами, мелькнули две тени.— Здесь должен быть. Больше негде! — прошептал беспризорник в английском френче и заботливо предупредил своего дружка: — Не упади — проволока!— Не упаду!Беспризорники пробирались к выгребным ямам. В холодные ночи ямы служили для бездомных спальней. Днём туда выгребали горячий шлак из паровозных топок. Спёкшаяся гарь и пепел долго хранили тепло. В самые трескучие морозы в ямах можно было отлично выспаться.Мальчишкам повезло: в первой же яме они нашли того, кого искали. В темноте слышалось спокойное посапывание. На рогоже, брошенной поверх шлака, кто-то спал. Рядом лежала гитара.— Он! — шепнул старший беспризорник.Младший бросил вниз горсть песку. Жалобно зазвенели струны. Парнишка проснулся, сел и испуганно уставился на непрошеных гостей.— Вылазь! — строго приказал старший беспризорник.Квартирант выгребной ямы поднялся, схватил гитару, выпрыгнул наверх и припустился со всех ног по путям. Он подумал, что пришли постоянные хозяева «спальни».Мальчишки догнали его. Старший подставил ногу, и паренёк упал.— Бейте… Только гитару не троньте!— Жрать хочешь? — неожиданно спросил старший беспризорник.Парнишка недоверчиво поглядел на мальчишек. Только сейчас он узнал их: это они дали ему кусок сахару! Он робко улыбнулся и коротко произнёс:— Ага! Хочу!— Ещё раз побежишь — догонять не будем! Останешься голодным! — пригрозил старший беспризорник. — Иди за нами.Молча дошли до сада, чуть освещённого окнами трактира, в котором каждую ночь пьянствовали колчаковские офицеры.Старший беспризорник приказал пареньку с гитарой сесть на скамейку, на самое светлое место, а сам устроился в тени, заложил ногу на ногу, важно закачал носком ботинка и сказал:— Начинай допрос, Мика!Услышав про допрос, парнишка прижал к себе гитару и съёжился.— Не бойся! — покровительственно произнёс младший беспризорник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27